Давно забытое состояние, почти прошедшее за годы в спокойной тихой Эвереске - давящее чувство одиночества. Врата Балдура росли, а вместе с городом росло и количество населения, и сегодня на улицах было людно, словно они так и не ушли с рынка, всё ещё в толчее на торговой площади. Ксан поёжился - не от холодного воздуха, он начинал мёрзнуть изнутри. Шум и топот, и голос идущего рядом давили, стены зданий казались выше, чем они есть на самом деле, улицы - уже и кривее, а впереди чудился тупик. Он уж и забыл это состояние, когда сознание диктует правила, и по ним в целом мире ты один - в его случае это всегда острее ощущалось в толпе и отпускало, слоило оказаться в одиночестве. Книги, алхимия и тренировки заменяли недостающее, и ими маг заполнял пробелы - так пытаются добрать извне, чувствуя собственную неполноценность.
Мотну головой, он вернулся к разговору.
- Кролик?.. - он снова пропустил какую-то шутку? С Кораном никогда не поймёшь, что взаправду, а что часть его личной, не понятной волшебнику игры. - В каком смысле "склеить ласты"?
Может быть, чуть не? А магия почему страшная и опасная, из-за Чумы? Тот период Ксану и самому вспоминать не хотелось, и не только по причине неработающей магии, он не для красоты меч носит, но и из-за того, что впоследствии стали называть болезнью - искажённые иномирной магией тела и разумы, ядовито-голубое пламя плащом, и в коже, и во взгляде - даже, чудилось, в воплях изъеденных Огнём тварей.
Тварей... бывших людей, эльфов, дворфов...
Он бы так и треснулся лбом в вышибалу, не потащи его Коран за рукав. И стал часто моргать, видя куда ему предлагают сесть.
Отвратное чувство - сам город, а теперь и теснота таверны - давило, вынуждало съёживаться, чтобы казаться ещё меньше и тоньше, чем есть на самом деле, не привлекать внимания. Он не боялся, но явно был чужаком среди всех этих людей и нелюдей - лишним.
- Что здесь обычно заказывают? - устроившись и стараясь не смотреть Корану в глаза, спросил маг. Он выглядел крайне зажатым, не в своей тарелке, что странно - на площади, в первые минуты встречи он, казалось, выглядел иначе - свободнее.
Одни негативные мысли тянули за собой другие, и за одиночеством и ненужностью пришло понимание, как мало он всего знает и умеет; вон, Коран путешествовал, многое повидал, со многими, вероятно, познакомился, а он чего? Сидел в своей Эвереске и бестолково, не понимая даже, зачем, учил магию и тренировался с лунным клинком. Поняв это, он испытал сильную усталость, весь мир вокруг стал разом блёклым, неважным. Он с усилием вернул взгляд собеседнику, чтобы не выглядеть отсутствующим, но так и не заговорил.
- Подпись автора
У настоящей тьмы лицо любви.