Такая близость возлюбленного могла бы свести с ума влечением и святого стоика, и Киммуриэль не был исключением. Останавливало его совсем иное - он не мог просто отдаваться ласкам, когда его угнетало отсутствие ответа на какой-то вопрос. Поэтому, отвечая на объятия Ксана, псионик одновременно не дал ему продолжить в том же духе, мягко, но всё же удерживая и даже немного отстранив от себя - ровно настолько, чтобы видеть выражение лица и малейшие изменения в эмоциях, что плескались в глазах.

- Да скажи уже наконец, почему ты до такой степени во мне уверен, если я сам ещё сомневаюсь? - выдохнул Киммуриэль. - Почему ты даже не задумываешься, что я могу использовать тебя и всех вокруг в своих целях, не направленных против Эверески, разумеется, нет, но исключительно эгоистичных и включающих в лучшем случае интересы клана? И, даже если это исключить, что даёт тебе веру, что у меня в любой момент не случится регресс? Ведь в нашу пользу - всего лишь два года против всего моего прошлого.

А ведь у него действительно имелся собственный мотив. Киммуриэль стремился разорвать ту зависимость от Громфа и Джарлакса, в цепях которой томился много лет, избавиться от унижения и презрения к себе за то, что вынужден обучать владению даром ненавистного Бэнра, одного из тех, кто участвовал в низложении Дома Облодра. Он в собственных глазах мало чем отличался от раба. Улей иллитидов, его прежнее постоянное убежище, больше не давал защищённости - после того, как ради избавления Андердарка от Демогоргона Киммуриэль был вынужден показать Громфу это логово. Он мечтал наконец начать решать за себя сам, а не решать чужие проблемы, что ему навязывали, пользуясь чувством долга и ответственности, или же апеллируя к гордости, мол, никто не справится, кроме него. Киммуриэль всякий раз уступал, слыша подобное, зарекался ввязываться впредь - но всё равно соглашался вновь и вновь.

Подпись автора

Киммуриэль не привык проникать в чей-то разум, не встречая никаких препятствий - не считая тех случаев, когда о его присутствии попросту не подозревали, ведь сама по себе мягкая форма телепатического контакта, когда не транслируешь кому-то свои мысли, а лишь осторожно заглядываешь в чужие, никак не ощущается. Полная открытость Ксана, порой нарочно приглашающего псионика не "топтаться на пороге", а заглядывать глубже, до сих пор оставалась для него в новинку. Как и осознание стабильности, спокойствия, опоры в отношениях. Ему не нужно угождать, чтобы понравиться, не нужно выдавать себя за кого-то другого, чтобы к нему испытывали влечение, не нужно занимать вторую роль, если не ещё ниже, чтобы не задеть хрупкое эго партнёра, не нужно жить от одной вспышки эмоций к другой, гадая, каким будет следующий перепад, куда качнёт возлюбленного, в агрессию или ласку, в уныние или хлещущую через край активность. Всё это странно, непривычно, удивительно - и невыразимо привлекательно. Поддержка и точное понимание, чего стоит ожидать от партнёра, куда важнее, чем все материальные блага, которые тот способен дать. Джарлакс чуть ли не буквально подарил Киммуриэлю клан - да, он остался лидером, способным оспорить любое решение псионика или отдать приказ, идущий вразрез с его планами, но появлялся слишком редко, чтобы это могло как-то помешать размеренному существованию Брэган Д'Эрт и деятельности Киммуриэля. Бэнр отдал то, во что вложил столько времени и сил, заместителю, и за это псионик был ему благодарен, но вот моральной поддержки не обеспечивал никогда. Не в том ключе, который требовался кому-то с таким восприятием и отношением к жизни, как у Киммуриэля. Не говоря уже о том, какое влияние Ксан имел на него морально, как заботился о нём физически - Киммуриэль годами полностью пренебрегал телесной своей стороной, лишь поддерживая её полноценное функционирование, но всё, что сверх этого, считая избыточным.

- Прости, я поддался сомнениям, - тихо проговорил Киммуриэль, тепло глядя Ксану в глаза. - Ты веришь в меня больше, чем я - в себя, - продолжал он с неприкрытым восхищением, буквально любуясь эмоциями лунного эльфа перед собой. - За меня всегда, всю жизнь, принимали решения другие. Я умею договариваться с нужными лицами и заключать сделки, умею давить, шантажировать, угрожать, добиваться своего любыми способами, но у меня никогда не было опыта подобного добровольного сотрудничества, когда мне помогают не потому что я это выбил и вытряс из них, и не из-за гор золота, которые я от имени клана посулил, а просто потому что мы движемся в одном направлении и нужны друг другу. И я никогда не выбирал ничего настолько серьёзного, что было бы способно изменить судьбы целых наций. Когда я был простым исполнителем, от меня будущее народов не зависело, и я отвечал лишь за точные выполнения приказов, часто не задумываясь, для чего именно это нужно и к каким последствиям приведёт.

В основном потому что, когда Киммуриэль оглашал Джарлаксу весь список последствий, это совершенно ничего не меняло, и тот продолжал переть вперёд с упрямством и пробивной силой тарана. В какой-то момент сопротивление псионика сошло на минимум, и он лишь в крайних случаях выражал слабое недовольство, но всё равно поступал как велели.

- Ты даёшь мне гораздо больше, чем я смел бы попросить, - прошептал Киммуриэль, привлекая к себе Ксана, проводя руками по его телу, гладя по спине. - Жизнью моей и надеждой я обязан тебе, - закончил он, прежде чем поцеловать любимого в губы.

В мягкие тёплые губы, снова и снова так ярко, будто это происходило между ними впервые, пробуя их вкус и осознавая, почему столь многие пренебрегают так называемыми правилами приличия и не могут удержаться от демонстрации своих чувств на публике. Что такое находят в этом нехитром и примитивном занятии все пары мира, и почему все описывают это как нечто восхитительное, уносящее в облака на крыльях счастья, если по сути не происходит ничего выдающегося, от подобного даже слегка противно. Ну, да, конечно, так рассуждаешь, пока не окунаешься в подобное сам. И теперь Киммуриэль ничем не отличался от любой потерявшей голову юной девицы, встретившей своего единственного.

Подпись автора

Когда Киммуриэль говорил подобные вещи, он вовсе не имел в виду, что остаётся вместе с Ксаном из чувства долга, или что его это гнетёт. Для него в этих словах заключалось выражение любви, подчёркивание того, насколько высоко он ценит Ксана. Киммуриэлю хотелось снова и снова это повторять, потому что он знал: самооценка - слабое место его эльфёнка. Он не привык выражать такие эмоции и мысли, большую часть жизни держа всё в себе, и хорошее, и плохое, считая, что каждый должен сам справляться со своими трудностями, а, если ты слаб и ломаешься - это лишь твоя проблема, и теперь, обретя  того, кому желал дать жизненную опору и уверенность в себе, очень неловко разбирался в том, что такое ухаживания за объектом романтического интереса. С самого начала он не знал, как угодить Ксану, что будет для того приятно, и при этом стеснялся спросить напрямую, да и так не принято поступать, насколько он успел уяснить - разумные существа любят, когда им делают сюрпризы. Раньше он видел в подарках только напрасную трату времени и сил, если они не предназначены для того, чтобы кого-то задобрить, подкупить и расположить к себе, или же попросту акт вежливости в адрес кого-то из сильных мира сего. Джарлакс делал ему подарки, но в основном не совсем просто так, а за какие-то услуги, либо эти подарки несли практический характер для клана. Некоторыми из них Киммуриэль поощрял других, а иные так и оседали в сокровищнице, дожидаясь своего часа. Изредка от них получались проблемы, как вышло недавно с черепом Уршулы Чёрного - он попал в хранилище, потому что Джарлакс, не зная, куда девать такую сомнительную драгоценность, передал в распоряжение псионику, а ему, Киммуриэлю, филактерия драколича оказалась без надобности, вот она и покоилась там. Кто же знал, что всё обернётся настолько отвратительным сюрпризом, ведь то заклятие Женги не должно было больше работать после его смерти.

Таким образом Киммуриэль не расходовал средства просто так, не отмечал праздники и не пробовал кому-то что-то вручить просто ради того, чтобы этот кто-то приободрился, польстить вниманием. Теперь же при почти каждой встрече псионик почти лихорадочно пробовал сообразить, как же это делается, с какой стороны лучше подойти. Был готов вытворить что угодно, чтобы лишний раз вызвать улыбку Ксана, от которой в его личном мире становилось светлее и уютнее. И, кажется, всякий раз промахивался. Но Ксан не поднимал его на смех, не смотрел со снисходительной жалостью, и это ободряло.

Киммуриэль улыбнулся с обычно не свойственной ему озорной искринкой в глазах, мол, сейчас я покажу тебе, насколько мне лучше, только держись. Он не думал, может ли позволить себе такую трату сил, для него использовать дар было так же естественно, как дышать. И, если Ксана восхищали его способности - он не поскупится на их проявления. Вода взметнулась вокруг них пляшущими потоками, расступаясь в стороны и поднимаясь высоко над головами. Она мягко гладила, обволакивала тела, из части её массы соткалось нечто вроде изящного ложа, на которое Киммуриэль аккуратно опустил Ксана - одновременно действуя и руками, и телекинетическим захватом. Выглядело это так, будто рук у него стало четыре или даже шесть, только рук незримых и почти неощутимых физически. Следующим, что он сделал - это начал снимать бельё, которое Ксан зачем-то оставил, покрывая его шею, плечи и грудь поцелуями.

Подпись автора

Добровольное желание уступить ему, без применения нечестных приёмов вроде вплетения фальшивых эмоций и поддельных образов. Киммуриэль воспринимал как должное, когда от его прикосновений морщились, будто от щупальцев иллитида или слизи аболета. Ну, как можно не обожать такого эльфёнка от ступней до кончиков ушек? Не желать стать для него самым добрым волшебником всей мультивселенной, обеспечить всем необходимым и намного сверх этого навсегда? Убедившись, что вода скрывает их плотным пологом - не для себя и соблюдения приличий, Киммуриэь бросил бы вызов ханжеским нормам, не постыдившись ни перед кем, но для защиты от потрясений и возможного позора, по крайней мере со стороны отношения к такому союзу сородичей, целомудренной и скромной души Ксана, - псионик деликатно развёл ноги любовника, поднимая их и располагая по бокам от себя, чуть сгибая в коленях. Он облизнул пальцы, прежде чем осторожно раздвинуть ими ягодицы Ксана, находя маленькое отверстие и проникая внутрь, со всей возможной заботой подготавливая. Это ведь был их первый раз в реальности. Прежде чем войти и сделать Ксана своим, Киммуриэль накрыл глубоким поцелуем его рот, с напором почти алчным, чувственно-требовательным, не давая Ксану даже опомниться и перевести дух. Он брал любимого бережно, стараясь не причинять большей боли, чем естественно во время первого соития, не ломая нормальное для девственного тела сопротивление, а мягко, постепенно преодолевая. Он знал, что тем, у кого нет опыта, при небрежности или нарочной грубости партнёра бывает настолько плохо, что они кричат и плачут. Ни в коем случае псионик не причинил бы Ксану такую пытку. Киммуриэль взял медленный, размеренный темп и не увеличивал, как бы ни искушало. При её малейших признаках Киммуриэль аккуратным и ненавязчивым ментальным внушением заменял на приятные ощущения. При этом любое удовольствие Ксана от происходящего он усиливал и насыщал в несколько раз. Получалось нетрудно, эльфёнок был полностью открыт навстречу и пустил бы, кажется, даже в сокровенные и запретные для всех других уголки своего "я".

- Как только не понравится - скажи, и мы прекратим, - прошептал Киммуриэль в самые губы Ксана.

Даже когда всё уже происходит, можно потерять желание, и он собирался уважать отказ Ксана, если бы такой последовал. Иначе акт сразу превратится в насилие. Киммуриэль мог принуждать многих, но лишь не того, кто отдался сам, и всегда был согласен на что угодно ради него.

Подпись автора

У дроу с интимными развлечениями всё обстояло легко - необходимо подчиняться женщине или более статусному мужчине, ты игрушка для их прихотей, капризов, извращённых вкусов и фантазий, у тебя нет мнения, нет права возражать. Когда тебя берут, ты обязан удовлетворить, получишь ли хоть какие-то приятные ощущения сам - никого не волнует. Если берёшь сам - то либо развлекаешься за счёт чьего-то тела, либо самоутверждаешься. Не забота, не романтика, а власть в чистом, самом примитивном и грубом виде. Видеть, как живое создание в твоих руках ломается, меняется, как ты лепишь из чужой личности покорность, безотказность, пассивность, будто из мягкой глины. Бывало, что этим занимались от скуки. Или мужчины, на деле не заинтересованные в других мужчинах, просто такое средство подмять под себя, показать, кто распоряжается, а кто покорно принимает всё, что с ним заблагорассудится вытворить - тоже действенно. Киммуриэль смог себя поставить так, что его по большей части избегали - со страхом или гадливым презрением, не скрывая, насколько он противен. Киммуриэль ассоциировался с аболетами и их опасной слизью, с тошноворными щупальцами иллитидов. От его присутствия уже кривились, всячески показывая, что терпят существование подобной твари на свете, потому что он полезен. Вся его внешняя привлекательность ничего не стоила в сравнении с этим впечатлением грязной, поганой, портящей воздух тем, что дышит рядом аберрации. Сам же он полностью отказался от вожделения, не отвлекаясь от исследований игры оттенков бесконечных красок на гранях его дара.

Но он наслаждался происходящим сейчас, не считая это напрасной тратой драгоценного времени. Киммуриэль приобрёл сокровище, и Ксан не был для него лишь вещью для употребления. В действительности псионик и впрямь видел его как нечто почти хрустальное, повредимое так легко, что нажмёшь чуть сильнее - и по безупречной поверхности пойдут трещины. Наземные эльфы такие хрупкие, такие уязвимые, им так легко навредить, и Киммуриэль не хотел рисковать.

Киммуриэль сочувствовал воспоминаниям Ксана, искренне сопереживал. Но для большинства дроу всего-навсего насильный поцелуй выглядел не стоящей внимания и упоминания ерундой. Не обслужить же этим ртом заставили, да и это тоже обыденное дело, ничего выдающегося.

- Хорошо. Но, пожалуйста, расслабься ещё немного, будет приятнее, - промурлыкал псионик и продолжил поцелуй, одновременно начиная двигаться глубже и быстрее.

Он гладил Ксана обеими ладонями и ласкал языком его рот, не ограничивая себя ни в чём, кроме одного - всё происходящее Киммуриэль стремился сделать наиболее комфортным для обоих. Ему нравилось чувствовать, как всё жарче горит его возлюбленный от прикосновений и новых впечатлений, нравилось трогать горячую кожу - самым интимным, не ведающим запретов и отринувшим всякую скромность образом. Ксан стал его эльфёнком - весь целиком и в буквальном смысле.

Прежде, чем позволить себе разрядку, Киммуриэль вышел из него - он не хотел делать это внутрь. Тут же позволяя ласковой воде их обоих омыть и подхватить, ложась рядом и выдыхая.

- Я люблю тебя, - тихо и очень просто сказал псионик, прижимаясь к нему лбом. - Если позволишь... Я сейчас продолжу.

Только немного отдышится. Отвык. Казалось, он потратил на нехитрое это занятие очень много энергии. Хотя всё испробовано вдоль и поперёк ещё много веков назад, и с тех пор это превратилось в банальность, где ничего ни для кого не ново, все знают, даже если не пробовали - представляют себе, как и что. Но для каждой пары всё - открытие, свежее и будоражащее.

Подпись автора

Ему нравилось видеть своего эльфёнка обнажённым, и дело не в развращённости натуры дроу - меньше всего подобное понятие было применимо к пуританину Киммуриэлю, но потому что, видя Ксана целиком, не прикрытым никакой тканью, вообще ничем лишним, совершенно таким, как природа создала, он чувствовал общность. Раскрытой ладонью он провёл по груди лунного эльфа, лаская немного собственически, не скрывая гордости от осознания того, что эта красота отдана ему, целиком и безраздельно. Он бы не отказался от Ксана, окажись у того не первым любовником, но исключительность льстила. О, разумеется, он не станет увлекать Ксана в такой же водоворот порока, что наблюдал столь часто и помимо своей воли - иногда обладать способностями вроде читать мысли и ощущать эмоции всех вокруг себя доставляло дискомфорт, - среди Матрон Мензоберранзана, но кое-чему точно научит. И сам заодно испробует на практике. Умозрительно Киммуриэль наблюдал столько, что мог считаться ходячей энциклопедией, но почти ничего из этого не проверял на себе. До недавних пор - и не испытывал потребности, закованный в броню отказа от мирских соблазнов. Телодвижения, достойные животных, его не привлекали. До поры, до времени. Пока не появился кто-то, снова заставляющий его гореть и стремиться к близости, мечтать о ней. Но, в отличие от прошлого опыта, на сей раз его голову не кружил тёмный опасный дурман. Тот был огненным вихрем, Ксан - спокойными гостеприимными волнами. Не обжигал и опалял, кружа в водовороте сладострастного безумия, а нежил мягкостью и заботой. Тоже неизведанное наслаждение и внезапный подарок от Леди Удачи.

Не сказать, чтобы Рай'ги не заботился, но представления об этом жреца Ллос были так же искажены, как и всё остальное. Для него, например, были вполне приемлемы грубые игры с болью и даже кровопусканием - и комфортом в конце. Когда ты целитель, поправить причинённый вред никаких особенных хлопот не стоит. Если после некоторых его фантазий Киммуриэль впадал в слишком глубокий дискомфорт, Рай'ги мог гладить его по голове и успокаивать своим вкрадчивым мурлыкающим голосом. А ещё он говорил, что раны его будоражат и придают всему остроту.

Псионик и представить себе не мог, чтобы Ксан хотя бы представил нечто похожее. Ни за какие награды и богатства мира.

- У меня не так много навыков в подобных делах, и я рад, что тебе понравилось, - улыбнулся Киммуриэль. - Где бы ты хотел продолжить? Я уверен, в Эвереске ещё немало подходящих живописных мест, где можно заняться любовью.

У дроу считалось нормальным овладеть при всех тем, кто понравился. Никого не смущали такие сцены. Встретить на улице голого мужчину - чьего-то наложника, пленника или раба, которого наказывают, - коленопреклонённого, прикованного и терпящего удары змееголовой плетью или следующего за жрицей, летящей на диске, на поводке входило в естественный порядок вещей. Такое унижение самцов забавляло многих женщин. Киммуриэль, само собой, не собирался позорить Ксана, но не видел ничего особенного в том, чтобы пройти по городу светлых эльфов, вообще не одеваясь, даже бельё не натянув. Пусть смотрят, ему нечего скрывать. Дроу ухаживали за телами, физическая форма была для них важна. Считалось, что любая внешняя красота происходила от благоволения Ллос, и поэтому они всячески её подчёркивали.

Подпись автора