[indent] Казалось, что многие вокруг твердили и думали обо одном и том же слове. Слово это, произнесенное полушепотом, камешком гальки прокатилось по тихой заводи академии калиеш’ерай, и кругами по воде дошло до магистра Донолина. Но он в привычной для себя манере предпочел игнорировать эхо, покуда оно его не тревожило.
[indent] Слово это — дроу — передавалось каждым новым собеседником на свой лад и обрастало сплетнями быстрее, чем можно было того ожидать. Три дня назад эльфийка, которую привели в крыло лекарей под стражей, не смела это слово произнести вслух. Но она имела не осторожность слишком громко и зло думать. Аргенти не удивило, что такое несчастье произошло с её рукой. Днём позже Квиларси Ювинэль, появившаяся в холле "Секретов серебра", предупредила Аргенти о возможном госте с присущей для неё беспристрастностью: чётко и ясно, не убавляя и не прибавляя никаких смыслов.
[indent] Но больше всех переживал Гладис. Вот уж кого-кого, а нож для писем, по мнению Аргенти, это вообще должно было волновать в последнюю очередь.
[indent] — Дроу! Они говорят о дроу, Ари! — его разумный кинжал негодовал. — Хочешь произнесу это слово по буквам, чтобы ты получше расслышал? Потому что, похоже, ты не понимаешь, раз ведёшь себя так безразлично.
[indent] — Телепатия, Гладис, никак не связана со слухом. И я прекрасно всё понимаю. Поэтому мы здесь.
[indent] Несмотря на то, что Квил указала, будто гость лишь может его посетить, она тем не менее ясно дала понять, где Аргенти должен находиться. На своём самом законном рабочем месте. Здесь — не в кузнечной мастерской — а в академии калиеш’ерай. В своём кабинете, где он появлялся...ну, гораздо реже, чем того хотелось бы Квиларси Ювинэль. И гораздо чаще, чем хотелось бы ему. Вот так всегда бывает в жизни: всем угодить было решительно невозможно. И вероятно, в этом и состоял невероятный план главы академии: избавиться от мешающих ей переменных в стройном уравнении, которое должно было привести к процветанию скромного псионического сообщества.
[indent] Но дни шли, а Аргенти так никто и не посетил — чем псионик огорчен не был. В академии были и другие магистры, которые, наверняка, составили гостю калиеш’ерай приятнейшую компанию. А Аргенти продолжил ходить в свой кабинет не столько из-за приказа Квиларси, сколько из-за личных изысканий.
[indent] Здесь было несколько странно: чуждо, как в любом необжитом помещении. Кабинет ощущался лишь временным пристанищем, в то время как его хозяин отдавал предпочтение скорее библиотеке Холла или кузнице. Многие магистры с ним бы не согласились: они находили некое очарование в собственных кабинетах и аудиториях. Аргенти же чувствовал себя не вполне собой, когда его руки не занимались ремеслом: воском, металлом и огнём. Тепло от камина, как бы сильно он его ни разводил, всё же не было таким родным, как жар от печи.
[indent] Аргенти не было скучно в привычном понимании этого слова. У него было полным полно дел: на столе, на полках, даже на полу рядом с резными ножками кресла лежали стопками книги. Тома, записи и свитки были разные и, пожалуй, не всегда такие, которые ожидаешь встретить в кабинете магистра-психометаболиста. Хотя и классические труды по псионическому лечению имелись, дополненные парочкой скелетов животных, расставленных в самых неожиданных местах. Донолин углубился в чтение так сильно, что не заметил, как прошла добрая половина дня.
[indent] — Может, уже хватит читать всякие ужасы, как дети и взрослые сжигают сами себя магией в своих деревнях, домах и полях? — Гладису не нравилось то, чем Аргенти занимался. Псионик сделал несколько пометок грифелем на полях, прежде чем отложить записи и нож на столик перед камином.
[indent] — Не магией, Гладис. Это не Плетение. Псионика, — Аргенти откинулся в кресле, потирая пальцы в золотых кольцах. Порой он уставал объяснять кинжалу очевидные вещи.
[indent] — Ты так не умеешь.
[indent] — Верно подмечено. К счастью для нас обоих, я обладаю вполне здравым рассудком.
[indent] — Но, к несчастью, не имеешь никакого вкуса в выборе литературы!

[indent] — А вы тот самый дроу, который не знает, зачем существуют двери? — первым, конечно, нашёлся нож. Ему со стола явно было виднее, кто оказался у хозяина за спиной.
[indent] — Гладис, я почти уверен, что господину Облодра прекрасно известно, зачем нужны двери, он просто продемонстрировал крайнюю степень безразличия к куску бездушного дерева и некую заинтересованность в нас тобой.
[indent] Аргенти слишком долго работал с Квиларси Ювинэль, имевшей привычку появляться из ниоткуда, и слишком безопасно чувствовал себя среди калиеш'ерай, чтобы испугаться внезапного гостя. Наверное, именно эта вековая традиция общения с главой академии позволила Донолину не шелохнуться, а лишь обречённо вздохнуть. Квиларси хотя бы хватало приличий, чтобы бы стучать, прежде чем нарушать его спокойствие.
[indent] — Добрый вечер и вам, Киммуриэль Облодра, — Аргенти продолжил беседу, как ни в чём не бывало. Даже не обернулся — у него пока не было необходимости смотреть на незнакомца, чтобы чувствовать чужое присутствие или движение. Или чужое самочувствие. Биение сердца. Мерную работу чужих лёгких. Донолин сложил руки в замок и продолжил весьма заинтересованно смотреть на камин, наблюдая за всполохами искр.
[indent] — Каков был вопрос, таким будет и ответ, — мастер Донолин озвучил правила игры, которую ему много лет назад точно так же предложила магистр Хенна. Это не было его личным выбором, но Аргенти годами учили задавать правильные вопросы, чтобы получать нужные ответы. Умение это было ценным, хотя редко кто из собеседников мог признать его достоинства. Люди часто находили манеру отвечать им буквально скорее раздражающей, чем приятной: они полагали, что над ними издеваются, хотя Аргенти был очень далёк от желания уязвить собеседника. Магистр Хенна считала, что ловкое обращение со словом — прекрасно тренирует интеллект, и он не смел с ней не согласиться. Хороший вопрос требовал времени на подготовку. И для действительно занятной беседы — оно того стоило.
[indent] Аргенти призадумался, будто решал самую сложную головоломку в своей жизни и, придя к некоему выводу, совершенно сокрушённо покачал головой:
[indent] — Нет, я уже не тот самый магистр Аргенти. Сегодня на мне золотые кольца, а пару дней назад, пожалуй, были серебряные. Того Аргенти Донолина, которого вам рекомендовали, больше не существует. Но есть его версия чуточку постарше — на целых два дня, если вас устроит. Все мы — совсем не те, кем были мгновение назад.
[indent] Он сдержанно улыбнулся пустоте напротив себя — улыбка, позаимствованная у Хенны, которая любила в разговоре подшучивать над студентами. Она навсегда отучивала их донимать её по пустякам глупыми вопросами, на которые они и так прекрасно знали ответ.
[indent] — Садитесь напротив. — Аргенти кивнул на соседнее кресло у камина, как он делал со всеми, кто всё-таки доходил до его кабинета или крыла лекарей. — Посмотрю, что вы интересного принесли с собой кроме будничной вежливости.
[indent] Конечно, он оставался верен своему внутреннему кодексу целителя и интересовался в первую очередь чужими телами больше, чем самими людьми. Мешки с костями — вот, кто они есть и кем всегда будут, какими бы великими они себя не мнили. Только, пожалуй, чужие тела казались Аргенти куда более беспечно изношенными, сломанными и совершенно нерационально использованными. Это касалось и гостя. Развитая эмпатия имела свои недостатки: и чужая мимолетная головная боль, тревога или усталость — обычно не способствовали разговору. Чтобы ближе познакомиться с дроу, ему всё-таки необходимо было рассмотреть и, может, подлатать этот мешок с эльфийскими костями. Вопросы он будет задавать после.

[indent] — Ого, Ари, кажется, он серьезно хочет участвовать в этом диалоге. Достойный кандидат на участие в турнире зануд.
[indent] Донолин хмыкнул, посматривая на гостя: не с важным видом, а просто, как на часть интерьера. Примерно с таким же видом Донолин несколько дней назад смотрел на чью-то лошадь с разбитым копытом. Ну, дроу. Ну, немного потасканный жизнью и, вероятно, смертью, но в целом залеченный добротно. Пытается выглядеть лучше, чем он чувствует себя на самом деле. Ну что ж, попытка была не плохая.
[indent] — Наверное, для себя вы полагали верно. Но как-то это, тяжеловато таскать с собой ворох стольких прошлых личностей, — Донолин отвёл от дроу глаза и вернулся к созерцанию огня: — Может, поэтому вам так неудобно просто сидеть в самом обычном кресле? Я не могу читать ваши мысли и чувства, но мне достаточно...хм...ощущать ваше напряжение в мышцах.
[indent] — Вы предпочитаете не чувствовать усталость в теле или действительно её не испытываете? — вопрос, который только один псионик может задать другому. Донолин прекрасно знал, что такое обманывать самого себя. Избавляться от боли, как от назойливой ошибки. Делать вид, что содержание важнее формы, сосредотачивая себя внутри черепной коробки, полагая, что этого достаточно. Ну до той поры, пока собственные кости тебя защищают — да. Жаль, что их довольно легко сломать. И важно помнить, что боль — лишь симптом, важный способ мешка с костями сказать, что где-то есть проблема. Магистр Хенна быстро выбила из него пренебрежение к своему лучшему ресурсу — не только уму, но и телу.
[indent] Аргенти задумался. Что сказала бы ему его старая версия? Хорошие ответы требовали не меньше времени, чтобы к ним прийти.
[indent] — Как думаешь, Гладис, насколько сильно я изменился со временем? Ты со мной знаком почти всю мою жизнь. Мне нужен взгляд со стороны.
[indent] — К сожалению, да, ты сильно изменился, Ари, — это было слышать довольно неожиданно. И капельку обидно.
[indent] — К сожалению? — Донолин чуть изогнул бровь и перевел взгляд на кинжал, как если бы тот действительно требовал его внимания.
[indent] — Раньше ты был куда добрее и счастливее. Когда Хенна тебя учила. Когда вы ездили по Берегу Мечей на серебряные рудники с Рионом. Когда Валья пела вам песни. Когда... — Гладис, кажется, понял, что перечислять всех его знакомых за добрые три века будет довольно проблематичным делом и подвел довольно печальный итог:
[indent] — Ну знаешь, когда тебе не нужно было разговаривать со своим собственным ножом, чтобы не начать от скуки разговаривать с самим собой.
[indent] — Вот я и дожил до момента, когда мой собственный нож обвиняет меня в душевной скупости, — несколько обескураженно произнес Донолин вслух. Что он почувствовал по этому поводу? Безразличие? Или всё же лёгкое замешательство? Он-то всегда полагал, что становился лучше. А тут такое...С другой стороны, жестче — не значит, что хуже? Нельзя же доверять, пусть и говорящему, но всё-таки клинку выбирать свой моральный кодекс?
[indent] Люди из прошлого, пожалуй, стали для него лишь именами. Они умерли или ушли: и это была самая естественная вещь на свете. Магистр Хенна была уже слишком стара, когда Аргенти попал в академию, и стала первой из калиеш'ерай, кого ему не посчастливилось хоронить. Рион, скорее всего, тоже мёртв: бесстрашные мечники, острые не только на клинок, но и на язык, долго не живут. "Валья, пожалуй, ещё жива..." — подумалось вдруг Донолину. Правда, у лунной эльфийки всегда было больше ветра в голове, чем у всех них вместе взятых. Она, её лютня и её изящные пальцы, усеянные его кольцами, навсегда покинули Эвереску в поисках лучшей жизни. Теперь и его родители уехали в Эвермит, забрав с собой всех подмастерьев. И даже Шэри уехал вместе с ними, чтобы продолжить работу в кузнице.
[indent] — Уж своего-то подмастерье ты мог попросить остаться, — недовольно проворчал Гладис: Шэри слишком льстил разумному ножу. А Гладис очень любил, когда им восхищались.
[indent] — Вот ещё, — Донолин точно знал, что его собственный отец гордился кузнечными успехами Шэриэля куда больше, чем ювелирным делом сына. Просто потому что "клинки полезнее колец". Донолины, наверняка, были бы очень рады, если бы Аргенти никогда не связался с калиеш'ерай. Из него же мог выйти такой отличный артефактор!
[indent] Ну уж нет. Он хорош таков, каков он есть сейчас. Если всегда оглядываться назад, загадывать о "если" и грустно вздыхать о том, что прошло и чего не вернуть, то ничего хорошего не случится. Аргенти покачал головой:
[indent] — Нет, пожалуй, я прошлый не смог бы так жить, как я живу сейчас. Это не хорошо и не плохо. Просто, по-другому. Да, я могу себя вернуть...даже могу менять тела и лица хоть каждый день, как одежду. Но зачем? Для кого? Мне куда приятнее ощущать себя собой и, желательно, целым. Изменяющимся, но единым. Метаморфозой. А вам что, так понравилось чувствовать себя разбитым?

[indent] Аргенти всегда нравились вопросы, на которые нельзя дать однозначного, определённого ответа. Когда тебя спрашивают: кто ты, каков ты и где твое начало и твой предел — нельзя ошибиться, и любой ответ будет правильным, потому что будет только твоим. Такие вопросы можно было разглядывать до бесконечности и играть с ними пока не надоест, потому что вряд ли можно было найти истину на дне этого бездонного колодца. Но был ли он изначально таким увлечённый сложными задачами или это то, к чему его приучили в академии? И есть ли вообще, это непознанное "изначально".
[indent] — Вас послушать, так вы какие-то метафорические луковицы, одетые в шелуху, — даже Гладис находил эту беседу занятной, впрочем, это не мешало ему глупо шутить.
[indent] — Ну, лучше уж быть метафорической луковицей, чем не существовать вовсе. — Донолин хмыкнул, примеряя к себе эту мысль. — К тому же, это ведь мысленный эксперимент. Могу ли я всё ещё считаться собой, если у меня отнять шелуху? Останется ли у меня индивидуальность? Кто решает, когда луковица перестанет считаться той же самой? И есть ли за этой шелухой вообще хоть что-нибудь стоящее?
[indent] — По-моему, ты лишь задаёшь ещё больше вопросов, от которых болит голова, — ворчливо пробормотал нож.
[indent] К счастью, у Аргенти голова не болела, и ему не нужно было испытывать муки длительных поисков некой истины: многие из этих вопросов были ему слишком хорошо знакомы. Да, без долгих разговоров с магистром Хенной он стал бы совсем другим. Она каким-то невероятным способом заставила его полюбить дело калиеш'ерай, которое ему было безразлично, если не сказать, что злило.
[indent] — Понимаете, для решения многих парадоксов важно учитывать что мы с чем сравниваем. Положим, я отмеряю себя существующим в настоящем моменте. Ну знаете, "я" — тот, кто даёт вам этот ответ. И полагаю, что нас как раз и отличает взгляд, — Донолин вновь посмотрел на дроу, долго и многозначительно, подперев подбородок ладонью. — Тоже метафорический. А, если отнять у меня всё: моё прошлое, мою память, кусочки моей идентичности — я буду не лучше, чем просто болтливый нож, если от меня вообще что-то останется.
[indent] Аргенти мягко улыбнулся, как человек, рассказавший добротную шутку, и опустил глаза на стол.
[indent] — Ну нет, таким же замечательным, как я, тебе никогда не стать! Я действительно уникален! Бесподобен! Не то, что всякие метафорические луковицы.
[indent] Конечно, Гладис не мог считаться идеальным решением для поставленной задачи — но более или менее подходил, как довольно сносный пример. У него остались какие-то обрывки воспоминаний, но большинство из них стёрлось без следа. Сохранился голос, пусть и ментальный. Осталась какая-то часть личности, которая была некогда человеком. Гладис, без всяких сомнений, был вполне живым сознанием, заключённым в алхимическое серебро на веки вечные. Да, когда-то его личность имела гораздо больше особенностей и граней, чем сейчас, но ему удалось сохранить какую-то свою самобытную уникальность. И свой уникальный взгляд на вещи. Донолину были знакомы и другие полуразумные псионические артефакты, благо хранилища калиеш'ерай пополнялись диковинками и всегда были к его услугам. Как правило это было оружие — мечи и кинжалы. Некоторые из них сохраняли кусочки своего причудливого прошлого "я", облекая её в некую ментальную форму. Голос. Палитра ощущений или эмоций. Воля и убеждения. Иные же, сводились к какой-нибудь единственной черте восприятия. Предсмертный крик. Смех. Гнев. Печаль. Интересно, к чему бы свелся он сам? Что там, на его дне? Быть может, ироничная шутка, над которой никто не посмеется кроме него самого? Или абсолютное ничто? Кто его знает.
[indent] — Что думаете, есть ли в нас вообще какая-то основа? Какой-то ответ? Или, учитывая ваш пытливый ум, очередной сложный вопрос?

Отредактировано Argenti Donolin (2021-11-17 21:55:28)

[indent] Стремление! Ну, конечно. Без него нельзя было бы получить разрешение у Квиларси Ювинэль посещать академию просто так. Особенно для дроу.
[indent] В себе же Донолин не находил такого же количества неизменного стремления, чтобы так смело и уверенно назвать его своей основой. Он из комнаты-то лишний раз выходить не желал, не то чтобы куда-то там стремиться. Нет, если бы Аргенти пришлось катастрофически упасть, то он предпочел бы подольше полежать и поразмыслить, как он попал в такую безрадостную ситуацию и нужно ли ему вообще куда-то вставать и зачем-то идти. К счастью, для того, чтобы заниматься его привычными делами, покидать стены собственной кузни обычно не требовалось.
[indent] — Знаете, я могу многое рассказать о себе или об этой академии, — вопрос дроу был довольно пространным, и отвечать на него можно было довольно долго, поэтому Донолин не удержался от безобидной шутки. — Но наверняка могу сказать лишь одно: у калиеш'ерай, как правило, нет щупалец, и мы обычно не пытаемся сожрать ваши мозги.
[indent] — Говори за себя, Ари. По-моему, некоторым из вас только дай ложку и вы пойдёте проедать чужие мозги своими нудными речами. А за то, что у иных под мантией нет щупалец, я вообще не ручаюсь! — Гладис отчасти был прав, и Аргенти улыбнулся. Он тоже так считал:
[indent] — Я же и сказал: "как правило". А любое правило может иметь свои интригующие исключения.
[indent] А там глядишь, и сами иллитиды покажутся безобиднее и дружелюбнее, чем многие почетные члены их академии. Калиеш'ерай представляли собой куда более человечное общество, чем порой считали окружающие. Сами псионики нисколько не пытались никого переубеждать: всегда нарочито проводили черту между своей горделивой гениальностью и посредственностью других. И всё же, они были, пусть и незаурядными, но личностями: со своими непохожими характерами, разным образом мыслей и, конечно же, со своими недостатками. У каждого из них имелись свои мнения, убеждения и амбиции, с которыми окружающим невольно приходилось мириться, игнорировать их или пытаться оспорить. Донолин не мог сказать, что среди калиеш'ерай имелись бы недостойные или злонравные личности, но ручаться за каждого ни за чтобы не стал. Как и в большинстве коллективов, здесь всегда находилось место не только поддержке, сочувствию и дружескому соперничеству, но и откровенной зависти и личной неприязни.
[indent] — Мы представляем собой довольно закрытое общество исключительных талантов. К нам нельзя попасть из одного лишь желания, по праву рождения или заплатив золотом, как это бывает в других учебных заведениях, — Донолин провел ту самую черту между ними и всем остальным миром. Они не зависят от желания ветреных божеств, настроения природы или кошелька бесталанного папаши.
[indent] — Большинство из нас ведёт довольно тихий образ жизни. Многие попадают сюда детьми, проживают в этих стенах множество веков, а потом умирают, так ни разу и не выйдя за мифаль. При поступлении сюда я был чуть старше, чем это обычно принято, но за меня всё решили магистр Хенна и мой случайно открытый потенциал к ускоренной регенерации.
[indent] Донолин слегка усмехнулся перипетиям своей судьбы и задумался, к чему всё это привело. Вывод, к которому он пришёл в итоге, показался ему забавным:
[indent] — Зато теперь, пожалуй, моё настоящее лицо выглядит...хм...несколько моложе, чем положено на самом деле. А мне всё-таки четыре сотни лет.
[indent] Конечно, для простых людей внешне все эльфы были примерно одного возраста. Но тел'квессир видели отличия между собой и знали, как порой сказывается лишний десяток неудачно прожитых лет, что уж и говорить о паре-тройке столетий. Магистр Хенна напротив — всегда сохраняла свою цветущую юность так, что никто бы и не дал ей восемьсот. Она никогда не выбирала выглядеть иначе, старше или солиднее, и Донолин невольно унаследовал эту её черту. В этом умении не было какого-то невероятного секрета. Поддерживать в идеальном состоянии свой мешок с костями — было не столько прихотью психометаболистов, сколько естественным продолжением их способностей к постоянному восстановлению. С самого детства на Аргенти любая царапина или рана заживала гораздо быстрее, чем у той же сестры. Но в то время калиеш'ерай не так рьяно охотились за талантами, как это стало при Квил.
[indent] — Если вы пробудете здесь какое-то время, то сможете в той или иной мере познакомиться с большинством из нас и составить своё независимое мнение.
[indent] — Ага, а поживёт ещё немного и соберёт целую коллекцию небылиц про каждого магистра. Спорим, тот факт, что ты якшаешься с дроу, быстро подпортит твою репутацию, Ари?
[indent] — Не думаю, что можно испортить то, чего не существует, Гладис, — вот уж в чём в чём, а в своей отсутствующей репутации Аргенти был полностью уверен. Даже если б она и была — не велика потеря. Перед кем ему должно быть стыдно, если таково было желание главы академии? К слову, про её сомнительные рекомендации, Донолин тоже не забыл. Никто и никогда не тревожил его без причины:
[indent] — Каждый из магистров занимается своей областью знаний, но ваше стремление привело вас ко мне. Почему? Какой вопрос вы задали Квиларси Ювинэль, чтобы моё имя стало на него ответом?

Отредактировано Argenti Donolin (2021-12-01 11:54:22)

[indent] — А ещё, Ари, позволь-ка напомнить, что в этой вашей академии все эльфы! — Гладису доставляло удовольствие указывать на невнимательность хозяина.
[indent] — Ах да, если смотреть на это под таким углом, вы оба правы... Врожденные таланты и кровь тел'квессир имеют далеко не последнее значение во вступление в ряды калиеш'ерай. Пожалуй, несколько лицемерно с моей стороны не считаться с тем фактом, что в Эвереске абсолютно всё связано с правом рождения. — Аргенти слегка наигранно виновато развел руками. — А магистры ещё спорят о том, можно ли пускать сюда тёмных эльфов, что уж говорить про другие расы.
[indent] Сам же Донолин легкомысленно отмахнулся от этой проблемы, как от всех проблем, которые не касались его лично. Вопрос бы в другом:
[indent] — Но я скорее хотел отметить, что одного лишь врожденного таланта порой недостаточно. Мы организация, которая существует в закрытом государстве, и в некоторых вопросах, как численность наших рядов, зачастую зависим от таких вещей, как банальный бюджет. Нам вряд ли позволят быть больше, чем мы есть.
[indent] По мере того, как Киммуриэль вёл свой рассказ, Аргенти всё больше убеждался в том, что жизнь здесь совсем не похожа на жизнь внизу. Он может сколько угодно жаловаться на их ограниченный бюджет, но это была такая мелочь по сравнению с тем, как приходилось другим. И не только дроу, проводившим свои жизни в вечной борьбе, продиктованной военной политикой их властолюбивых Матерей. Отличия были разительны: калиеш'ерай могли позволить себе такую роскошь, как сочувствие, доброту и заботу — пусть не обо всех на свете, но хотя бы о своих близких. Убийство других псиоников казалось Аргенти чуть ли не самым недостойным из возможных преступлений. Но если выбор стоит между твоей жизнью и жизнью другого эльфа, что ты выберешь? Не было сомнений, какой выбор делал Облодра раз за разом.
[indent] — Я так и знал, Ари! Знал, что эти ваши дроу жестокие убийцы, но этот хуже их всех. Мало того, что он выжил в своём Подземье, так ещё и имеет наглость вылезти на дневной свет!
[indent] — Это одновременно довольно печально, но и...потрясающе, правда? — Аргенти посмотрел на нож, как на живого собеседника, и вопросительно свел брови — будто ожидал одобрения своего невинного восторга.
[indent] Гладис считал иначе:
[indent] — Ари! Тебе должно быть страшно! — это было здравое замечание.
[indent] — А никто не говорил, что я не боюсь. Я же чуть сложнее ножа, могу себе позволить амбивалентность ощущений, — и не смотря на то, что Донолин выглядел всё так же, беззаботно улыбаясь и равнодушно пожимая плечами, он прекрасно осознавал, что чувствовал. Трепет. Перед этим тёмным эльфом, который с такой беспристрастной прямотой говорил о том, что ему пришлось сделать, чтобы выжить. Подобные ему — острые клинки — оружие, и только дурак не будет его опасаться, даже если лезвие надёжно спрятано в ножнах. Но сердце кузнеца всегда восхищается балансом хорошей стали, как разум псионика по достоинству оценивает чужие выдающиеся способности. И к тому же, можно ли винить меч в том, как использовал его хозяин?
[indent] Возможно, им с Хенной просто повезло оказаться здесь, под солнцем, а не там, во тьме, которая не имеет границ дозволенного. Что могла бы сотворить с ним магистресса, если бы у неё не было моральных принципов? Если бы у неё был лишь холодный рассудок, непомерная жажда знаний и люди, которые можно использовать в своих амбициозных проектах, как ресурсы? О, она была бы поистине ужасна. И Донолин был бы ей под стать, если не хуже.
[indent] — Знаете, может, это и хорошо, что никто в вашем Доме не додумался до этой стороны псионики. Жизнь и смерть всегда ходят рука об руку. Лечение — это такой же ресурс, который может служить разным целям. — Донолин покачал головой в раздумья о том, куда бы его завела вседозволенность. — И смерть считалась бы благословением по сравнению с тем, что мог бы сотворить с вами умелый психометаболист, которого заботит лишь желание навредить или познать пределы чужого тела, а не поправить его здоровье.
[indent] — Я бы с такой личной рекомендацией, лечится бы к тебе не пошел, Ари. — тихо добавил нож.
[indent] — Это всего лишь ещё один мысленный эксперимент, Гладис.
[indent] И в этом же скрывался второй яркий оттенок его страха — Донолин боялся того кем, мог бы стать без запретов и моральных норм. Это был хороший страх. Пока ты боишься соскользнуть в пропасть — у тебя есть шанс не потерять свою достойную цель.
[indent] — За вашу честность я отплачу вам тем же, — Аргенти кивнул, предлагая в обмен уже свою историю. — Псионическое лечение — это ремесло, которое требует определенных навыков и экспериментов, а я — мастер своего дела. И я гораздо хуже своей преподавательницы Хенны понимаю свои границы. У неё была широта души, которой мне, признаюсь, не хватает. Она лечила, искренне желая помочь всем вокруг. Мне же — не совесть, а скорее профессиональная гордость не позволяет отступиться от этого. Чувствуете разницу? Сейчас я задумываюсь том, что Хенна берегла нас прежде всего от самих себя.
[indent] Она тоже ковала своих учеников, как жидкий металл, но не делала из них оружие. Она в каком-то смысле была ювелиром и создавала из нас прекрасные, изящные вещи, которые крайне сложно сломать и которые смогут порадовать других.
[indent] — После её смерти, мне очень не хватает её благородного света. Могу ли я позволить себе больше, чем позволяла нам она? Где мой личный предел? Никто теперь не посмотрит на меня с укоризной, если я вдруг зайду слишком далеко в своих желаниях, узнать нечто новое. — Аргенти оглядел свои ладони, сжав и разжав кулаки, чувствуя и осознавая, как безупречно работают его кости, мышцы и кожа. И поежился, будто ему вдруг стало холодно. В открывающейся бездне возможностей порой таились соблазны, о которых все предпочитали молчать. Это был третий оттенок его страха — боязнь выйти из тени своей гениальной, безупречной учительницы.
[indent] Аргенти не позволил себе размышлять о таких вещах, слишком долго. И вновь посмотрел на Киммуриэля.
[indent] — Вы, пожалуй, опаснее многих псиоников здесь. И всё же, Квиларси Ювинэль столь гостеприимно озаботилась вопросом вашего здоровья. — Донолин находил это довольно смешным и вернул себе свою тихую улыбку человека, который по-настоящему наслаждается двойственностью своих впечатлений. Три оттенка страха и добротная щепотка восхищения — вот, чем он обладал. — Вам действительно нужна моя помощь? Как по мне, для того, кто вылез из столь мрачного места, вы держитесь довольно неплохо.

Отредактировано Argenti Donolin (2021-12-05 02:23:29)

[indent] — Знаешь, Ари, чем больше этот дроу говорит о себе, тем меньше он мне нравится! По-моему, того, кто не смог спокойно лежать в могиле, стоит опасаться ещё больше.
[indent] — Полагаю, у нашего гостя нет цели впечатлить или расположить к себе собеседника, Гладис. Он просто излагает нам факты, а мы сами решаем, какие выводы сделать. — Аргенти пожал плечами: у каждого была своя манера выражать мысли, и порой простые слова — были лучшим выбором.
[indent] — И какие выводы сделал ты?
[indent] — Неутешительные, конечно же: мне всё-таки придётся поработать!
[indent] Донолин улыбнулся — улыбки, украденные у магистра Хенны, были всегда самые странные и совершенно несвоевременные. С таким же лицом, она каждый раз выражала свой восторг, если кто-то не умирал всем чужим стараниям на зло.
[indent] — Вас похоронили заживо? — он вскинул брови и изумился, он искренне не видел логики в подобных действиях: он знал гораздо более эффективные способы, чтобы наверняка избавиться от трупа. — Теперь я лучше понимаю, о каком стремление вы говорите. О том, что вытащило вас даже из могилы. Коль вы здесь, полагаю, ваши враги пожалели о своих недальновидных решениях.
[indent] Донолину импонировала чужая целеустремленность. Пусть и такая излишне самоуверенная, как у этого дроу. Ему самому этого качества всегда не хватало.
[indent] — Когда я был ещё мальчишкой, то чуть не сгорел заживо. "Не сгорел в огне? Прекрасно!" — сказала Хенна, когда собирала меня заново из той сломанной вещи, которой я стал, — "Посмотрим, что ты ещё сможешь." Вы говорите столь уверенно про объединение тел'квессир, что я не сомневаюсь — вы сможете. Я лишь надеюсь, что ваша инициатива не обойдётся нам всем слишком дорого. Но я понимаю и сам бы заплатил за калиеш'ерай и Эвереску всем, что имею.
[indent] Это были не пустые слова. Да, пожалуй, ему не приходилось сражаться с драколичем. Или лежать в могиле благодаря стараниям своих врагов. Но жизнь целителя — это странная штука. Иногда Донолин не был уверен, что полностью принадлежит сам себе. Будто некая его часть всегда принадлежала академии. Легко, когда ты помогаешь раз в столетие, красиво спасая мир от какого-нибудь мифического зла. Но, когда твоя самая обыденная работа — это и есть спасение для других, кто посмеет сказать, что Аргенти не отдает свою жизнь ради других? Его мастерство всегда было отличной монетой. И Квиларси умела её использовать во благо. В который раз подкидывая новые дела, подобные этому.
[indent] — Хм. Раз таково желание Квиларси, я посмотрю, что смогу для вас сделать. — Донолин кивнул, поудобнее устраиваясь в кресле, повторяя свою стандартную фразу, которую он говорил всем своим больным посетителям без исключения. — Просто сидите смирно. Но на всякий случай — не забывайте дышать. Говорят, это полезно для здоровья.
[indent] Донолин перевёл на дроу свой пытливый взгляд. Тот взгляд, который он использовал на тех, кому требовалась его помощь. Псионика довольно — увлекательная штука, которая позволяла таким, как Аргенти заглянуть в саму суть вещей или людей. Скрытые мысли, чувства и ощущения ему не мешали — тело так не скроешь, не спрячешь ни кости, ни мышцы, ни органы. Даже сделай их бесплотными — Донолин всё равно их почувствует, поймет, как они выполняют свою работу. Псионик знал, что обычные люди чувствуют его взгляд не более, чем довольно пристальное внимание. И тем не менее, даже они отчего-то пытались затаить дыхание, когда он на них смотрел. Аргенти не видел в этом никакого смысла. Хотя, возможно, им было просто неловко. Или страшно.
[indent] Тёмный эльф, который на первый взгляд, был таким обычным и безынтересным, при чуть более чутком рассмотрении оказался куда более занятным: показная уверенность прятала внутреннее несовершенство. Донолин явно ощущал несоответствие между тем, как мерно работало его собственное вполне себе здоровое тело — и чужое, явно вытащенное из невероятных передряг и буквально могилы. Это было необычным: Аргенти не часто приходилось работать с воскрешёнными. В Эвереске жрицы выполняли свою работу вполне успешно, и не случалось такого, чтобы божественное лечение или время не смогли исправить остаточный посмертный эффект. Но кроме общей слабости тут было что-то ещё. Тихое, незаметное, неуловимое. Как легкое касание холодных капель.
[indent] Донолин поспешно отвёл взгляд и задумчиво опустил его на стол. Это была задача. Не просто рана или болезнь, а сложнее. Значительно сложнее. Его губы тронула робкая улыбка: улыбаться вообще в таких ситуациях довольно невежливо, но ему очень нравились загадки, которые он не мог решить сходу — иначе это было бы слишком скучно.
[indent] Аргенти сложил руки и посмотрел на Киммуриэля просто, как раньше, не применяя псионику и не придавая его нахождению здесь особого значения. И довольно просто поделился выводами:
[indent] — Я не ощущаю сильного воздействия некромантии, а скорее её отголосок: будто бы крошечные кусочки магического эха застряли внутри вашего естества. Я в своей практике не часто сталкивался с проклятьями — моя область это скорее физические недуги. Понимаете, для меня не составит труда излечить болезнь или отрастить заново любую конечность. Но то, что гложет вас изнутри, несколько сложнее — это не болезнь в прямом смысле этого слова, хотя эффект и влияет на ваше здоровье. Пока я могу лишь забрать часть уже нанесённого урона, но это не сильно изменит корень проблемы, оно будет подтачивать вас и дальше.
[indent] Он тихо вздохнул и покачал головой. Лицо его приобрело несвойственную серьёзность. Плохие новости нужно было подавать правильно:
[indent] — Мне очень жаль...но вам придётся отложить разборки с драколичами, по крайней мере на какое-то время.
[indent] — Блестящий совет, Ари! — несмотря на явную иронию в голосе, Гладису такой ответ пришёлся по душе.
[indent] — Ну это точно не повредит. — Донолин оставался серьёзен. Ну, почти.
[indent] — Я ожидал от тебя большего!
[indent] — Терпение, Гладис. Только шутка, уже слетевшая с языка, может требовать спешки быть рассказанной вовремя.

Отредактировано Argenti Donolin (2021-12-06 22:35:11)

[indent] — Этот неблагодарный дроу воротит нос от полумер, Ари! Будто у него есть из чего выбирать! — обиделся за Аргенти кинжал. — Я предлагаю бросить его на произвол этого некротического проклятья и посмотреть, что из этого выйдет! Может, он наконец-то помрёт и не будет доставлять тебе хлопот!
[indent] Аргенти позволил себе задумчиво облокотиться на ладонь, будто бы всерьёз размышлял над такой возможностью. Шальная улыбка на губах лишь подтверждала, что такая недостойная мысль показалась ему, без всяких сомнений, соблазнительной: ведь как было бы славно — не возиться с чужаком, общество которого ему навязала Квиларси. Но он понимал, что об этом только приятно помечтать пару мгновений и не более того. Он же не мог позволить себе рискнуть чужой жизнью ради каких-то жалких минут тишины и мнимого триумфа. Пусть эта чужая жизнь и принадлежала какому-то незнакомцу да ещё и дроу, проблему нужно было решить.
[indent] — Какие бы цели не преследовала Квил, мы не можем подорвать её доверие. К тому же, живой он хотя бы задает вполне недурные вопросы.
[indent] Хотя и Гладис в чём-то был прав. В данном случае отказываться от небольшой помощи — было несколько недальновидно. Зачем отвергать то, что тебе ничего не стоит? Что плохого в том, чтобы уменьшить боль? Донолин лишь подумал, была ли причина в недоверии к калиеш'ерай или в чужой гордости? Или, может, в отсутствии в системе чужих ценностей такого простого понятия, как безвозмездно? Аргенти пожал плечами и осторожно, подбирая слова, продолжил размышлять вслух:
[indent] — Я не буду ни на чём настаивать, но предлагаю немного подумать, — торопиться пока было некуда, а тема чужой теоретической смерти была довольной интригующей, — Степень поражения вашего тела невелика, вы правы. Но есть ли у проклятья прогрессия? Как именно она развивается? Имеют ли магические обрывки этого плетения кумулятивный эффект?
[indent] Одно может накладываться на другое, становиться сильнее, прорастать глубже. Если проклятье продолжит глодать его организм, что самое худшее может произойти в итоге? Некротическому урону было в равно степени всё равно, какие органы поражать своей навязчивой отравой. И неутешительный ответ напрашивался сам по себе.
[indent] — Но что, если проклятье продолжит вас отравлять, а некроз сможет поразить и ткани головного мозга? К сожалению, его урон слишком ничтожен, чтобы вы просто умерли. Есть некая вероятность, что в таком случае ваш разум начнёт вам отказывать, — Аргенти немного помолчал, позволив этой мысли быть достойно взвешенной и оцененной. "К сожалению" — здесь было не случайно и совсем не из-за личной неприязни или малодушия. Есть вещи куда хуже смерти. Может, лёгкая потеря памяти. А, может, и безумие. Если не это самый ужасный сон любого псионика, то что тогда?
[indent] Немного помолчав Донолин вновь довольно легкомысленно отмахнулся от своих же слов:
[indent] — Но это лишь моя гиперболизированная скверная теория, не подкрепленная никакими исследованиями. Иногда быть уникальным из-за проклятья — проклятье само по себе.
[indent] — К тому же, вы же справляетесь, — это было брошено несколько иронично, что сомнений не было — Аргенти ставит чужую оценку собственных возможностей под вопрос: а справляетесь ли вы, на самом деле? Ведь иногда самая лучшая ложь — это та, которую мы твердим сами себе. Но даже, учитывая свои предположения, Донолин не собирался убеждать другого безоговорочно принять его точку зрения. Он давал собеседнику самому поразмышлять над возможным развитием событий.
[indent] — И да, мои способности отчасти похожи на ускоренную регенерацию, — Донолин добродушно улыбнулся, как это делала Хенна, наблюдая за его личными успехами в учёбе. Вылечить другого — наука, требующая некоторых знаний и представлений. К услугам Аргенти была библиотека калиеш'ерай, советы и наставления от других псиоников, а также достаточно практики и интересных задач. А Облодра умудрился, используя лишь свои возможности, ограниченное количество информации и нулевое представление о лечебной псионике, отрастить бехолдеру глаз. Конечно, при должном желании было возможно всё, что угодно. И всё же...Аргенти остановил себя, чтобы медленно подвести итоги:
[indent] — Вы, конечно, догадываетесь, насколько это упрощенное представление. Но какой был вопрос, таким получился и ответ.
[indent] Донолин не знал, а стоит ли вообще говорить дроу нечто большее? Если Киммуриэль может дойти своим умом до какого-никакого, а вполне ощутимого, результата в псионическом лечении, что будет если дать ему пищу для размышления? Поделиться знаниями и умениями? Солнечный эльф невинно пожал плечами, даже улыбка его была скупой — он не мог себе позволить такую беспечную щедрость, граничащую с простодушной глупостью. Он не собирался подкармливать свой страх перед этим тёмным эльфом.

Отредактировано Argenti Donolin (2021-12-09 23:45:30)

[indent] Аргенти поборол в себе желание ответить категоричным "нет", чтобы закрыть этот вопрос раз и навсегда. Поэтому он тут же пожал плечами, покупая себе для начала немного времени:
[indent] — Я не стану пока давать вам опрометчивых ответов. Или обещаний, о которых потом пожалею и не посмею забрать обратно. Мне нужно немного подумать.
[indent] — Ага, немного подумать. Лет этак сто, Ари? — голос Гладис приобрел звонкие насмешливые ноты. Он прекрасно знал, насколько нерешительным порой бывал его хозяин.
[indent] — Ты преувеличиваешь, Гладис. Мне хватит и половины того, что ты назвал, — псионик улыбнулся — конечно, он не собирался размышлять так долго: задача подразумевала односложный ответ, который можно было получить, разрешив пару недоразумений. Да, пожалуй, за полсотни лет можно неплохо взвесить все "за" и "против", но за это время обычно происходило нечто такое, что меняло все известные, казалось бы, переменные, стирая прошлое решение.
[indent] Но предубеждения — не то, что легко оставить в стороне, особенно, когда твой собеседник тебе абсолютно незнаком. Донолина нисколько не смущало, что перед ним был дроу. Его настораживал конкретно этот дроу. И Аргенти не хотел обманываться на пустом месте: как прикажете относится к тому, кто делал ужасные вещи даже по меркам его собственных жестоких соплеменников? У Облодра, пожалуй, было слишком много острых углов и граней, сточенных со временем, с которыми тяжело было примириться сразу. Так стоит ли делать бывшее чудовище, отрастившее себе мягкое сердце, ещё сильнее?
[indent] С другой стороны, несмотря на то, что Квиларси не давала никаких определённых инструкций на этот счет — было очевидно, что она ожидала от Аргенти того же принятия к дроу, которое выказывала сама. Надо думать, калиеш'ерай не дали бы опасному проходимцу возможности забираться в чужие кресла с ногами, как у себя дома. Донолин так же прекрасно осознавал, что не являлся единственным магистром в академии, и, вероятно, так или иначе, рано или поздно, Облодра добьется того, чего желает. Да, его появление здесь — подобно раздражающему камню, помутившим воду в их заводи. Сначала магистры будут относиться к нему с такой же опаской и осторожностью, которую выказывал сам Аргенти. Но пройдет время, и некоторым станет вдруг любопытно, а какой же именно камень упал в тихую гавань калиеш'ерай? Простенькая галька или чёрный опал, который можно выгодно использовать? И, судя по щедрому предложению поделиться знаниями, этот тёмный эльф не собирался ни скупиться, ни продешевить. Зачем же тогда отказываться, чтобы лишь отсрочить неизбежное?
[indent] — Не думайте, что мне есть дело до цены, которую вы столь любезно предлагаете. Мы всё-таки в калиеш'ерайской академии, а не на калимшанском рынке, хотя, соглашусь, звучат они весьма похоже. — Аргенти отмахнулся. — Дело в общем-то в вас самом!
[indent] Ну, конечно, немного и в самом Донолине. Его личные стремления к бесконечным знаниям, если таковые когда-либо были, остыли за давностью лет. С тех пор, как Хенна умерла, он не работал вместе ни с кем из других псиоников достаточно долго, чтобы это можно было бы назвать близким сотрудничеством. И он не брал учеников отчасти из-за того, что не находил в обучении других того же очарования, которое находила Хенна. Зато он считал детей невыносимо скучными и наивными. Нужно ли говорить, что Облодра был совсем не таким?
[indent] — Ой, только не говори, что ты собираешься работать с этим дроу лишь из-за того, что он старый, ужасно занудный и такой весь из себя неоднозначный безбожник, как и ты? — с разочарованием протянул Гладис.
[indent] — Теперь ты преуменьшаешь, Гладис. Я смею надеяться, что господин Облодра обладает хотя бы в два раза большим количеством положительных качеств.
[indent]Но отчего-то именно чужое одиночество тронуло Донолина куда больше, чем все стремления и желания тёмного эльфа, вместе взятые. Аргенти не понаслышке знал, как порой непросто быть псиоником, на которого иные смотрят не так, как на других людей. И он прекрасно чувствовал, что такое — не иметь возможности поговорить с кем бы то ни было о вещах, которые он находил интересными.
[indent] — Поверьте, вы не первый, кто хочет у меня чему-то научиться. Но большинство из моих соискателей — буквально сущие дети. Они приходят с надеждой, жаждой или юношеским энтузиазмом получить от меня какие-то откровения да несметные богатства. О, в их истории я всегда буду несговорчивым драконом, что ревностно охраняет свои таланты, как груду золота. Вот только, на самом деле, здесь нет никакого дракона. И груды золота тоже нет.
[indent] — Есть только я, — улыбка у Донолина получилась виноватая, — и мне тоже давно не хватало собеседника, который не был бы при этом излишне болтливым ножом. Наверное, мне стоит дать вам шанс, чтобы самому перестать пылиться без дела. В этом случае я, пожалуй, с большим удовольствием купил бы немного вашей решительности, а не ваших знаний.

Отредактировано Argenti Donolin (2021-12-12 03:04:09)

[indent] — По-моему, у этого дроу просто решительно нет хороших историй. Только мрачные. — с Гладисом сложно было не согласиться, но даже в этом Аргенти находил некую очаровательную логичную истину:
[indent] — Но кому как не тёмному эльфу идёт к лицу тёмное прошлое?
[indent] Вслух он, конечно же, отвечал на вопрос дроу, а не ножа:
[indent] — Решительность нужна, чтобы начать делать вещи, которые раньше никогда не делал, — Аргенти пожал плечами, выдавая сначала самую очевидную вещь, пришедшую в голову, за свою правду. Конечно, он понимал, что от него ожидают совсем другого — по крайней мере, по чужому пытливому взгляду несложно было догадаться, что от него требуют подробностей, а не банальностей. Но, Аргенти всегда считал, что чаще ответы на сложные вопросы оказываются до скучного незамысловатыми. И этот не был исключением: Донолин действительно давно не брался ни за что принципиально новое.
[indent] — Если вы — старое оружие, закалённое кровью, то я, пожалуй, пыльный алмаз, который лежит на полке и думает, что достиг безупречной огранки в том, что умеет.
[indent] — Вот чего-чего, Ари, а самовлюбленности тебе больше ни у кого покупать не нужно,— попытался уколоть его нож, но не преуспел — псионик прекрасно осознавал свои сильные стороны и слабости. Улыбаясь саму себе, Аргенти повёл плечом и ответил сразу всем:
[indent] — Алмазы — хоть ограненные, хоть нет — это всего лишь твёрдые глупые камни. Наверное, у меня есть на то свои причины. Как вы понимаете, я, к счастью или к сожалению, редко за свою жизнь оказывался в безысходных ситуациях. Здесь, под мифалью, ты не думаешь о том, как выжить. Ты просто...живешь. И я, пожалуй, тот, кто раздумывает над своим шагом гораздо дольше, чем действительно шагает.
[indent] Не всех, конечно, спокойная и размеренная эвересканская жизнь выхолащивала до той степени, что большинство вещей казались безразличными. В академиях — будь то калиеш'ерай под бдительным надзором Квиларси или волшебники под чутким руководством Миндартис — чаще ощущалось некое оживление. Они были объединены и увлечены своими искусствами и отдавали им всё своё время. Но всё-таки неспешное движение длинной эльфийской жизни невольно приучило их не торопиться. Зачем куда-то гнаться? Почему не дать себе время подумать, как следует рассмотреть проблему со всех сторон, и лишь затем приступить к её решению. У них было слишком много времени — и это, по-своему, было благословение и проклятье.
[indent] — Не важно, как вы лично пришли к этому, пускай это был горький опыт — но в данный момент вы действуете из личных побуждений, не так ли? Теперь ваша решительность — это импульс, предвосхищающий ваше стремление. Выйти на поверхность? Привести дроу в Эвереску? Сделать тел'квессир вновь единым народом? Отбросить старые предубеждения? Прийти туда, где вы чужой, с желанием учиться тому, в чём раньше вы не разбирались? На такое многим не легко решиться, знаете ли. Мне, например.
[indent] Если подумать, большинство их личностных качеств в разумных пределах были не так уж и страшны. Что плохого в осторожности, если она может спасти тебе жизнь или сбережет от скоропалительных выводов? Быть рассудительным, взвешенным, аккуратным — это тоже прекрасные стороны любой личности, пока они не переходят некую черту, становясь излишними, мешая идти дальше.
[indent] — Мои шаги в основном тоже были продиктованы страхами прошлого. Я пытался найти решения тому, что испытал. Смерть, боль и огонь — были моей мотивацией, кнутом и надсмотрщиком. Но поработав над тем, чтобы выдирать себя и других из объятий смерти и боли, я понял, что у меня остаётся всё меньше причин бояться своего надсмотрщика.
[indent] Аргенти устремил свой взгляд на камин и довольно прищурился. Было всё-таки в ярких переливах пламени нечто увлекательное, а не только ужасное и непостижимое. Но огонь, как и личные качества, чаще всего был прекрасен лишь в умеренных количествах.
[indent] — Огонь остался загадкой, с которой я так и не смог до конца разобраться. С точки зрения псионики, конечно. Не спорю, что смогу затушить его в камине силой мысли... — пламя под его золотым взглядом дрогнуло, съежилось, ворчливо спряталось в угли, но Донолин лишь растерянно покачал головой, не давая камину совсем погаснуть, возвращая его жар обратно, — ...но это лишь фокусы. Возможно, я ищу тот сорт решительности, который позволит и мне вновь загореться? Тот, который толкает извечных врагов стать друзьями?
[indent] Аргенти с безобидной насмешкой посмотрел на дроу — вопросы-каламбуры тем и были хороши, что имели сразу несколько значений и касались всех участников беседы в равной степени.

[indent] Аргенти тяжело вздохнул, когда понял, к чему всё это идёт.
[indent] Одно дело, когда незнакомец приходит к тебе за помощью, которую не жаль оказать. Второе дело, когда тебя просят поделиться знаниями, которыми ты действительно обладаешь. И совсем третье — звать в союзники в сомнительной авантюре, которая Донолина совсем не касалась. Или, по крайней мере, Аргенти мечтал, чтобы она его никогда не касалась. Он по обыкновению надеялся, что вся эта проблема с дроу в Эвереске обойдёт его стороной, и разбираться со всем этим будут совсем другие незнакомые ему эльфы. Но Эвереска, видимо, была настолько ничтожно мала, насколько Донолин ничтожно удачлив. Иных объяснений, почему же он оказался в такой ситуации, у Аргенти не было. Хотя, одно было: другая, не менее инициативная особа, Квиларси Ювинэль была слишком занята решением старых проблем с Элдрет Велуутра. Но не помочь Квил в трудную минуту — было бы тоже предательством.
[indent] Донолин находил некое забавное сходство между всеми этими ситуациями, в которых он оказывался последнее время, чувствуя себя то испуганно, то неловко:
[indent] — Страх — лишь признак того, что вам не всё равно. И это хороший страх. Мне было бы куда тревожнее, если б вы не боялись рисков и последствий ваших действий. Если вы их осознаете, то значит, сможете найти их разрешения, избегая неудач. То, что вы затеяли — поистине нетривиальная задача, которую нельзя решить ни за час, ни в одиночку. Союзники вам действительно понадобятся.
[indent] Большие задачи были страшными и непонятными ровно до тех пор, пока их не разложить по кусочкам. Последовательность — это залог любого успешного дела. Ну, так говорила Хенна, когда пыталась чему-то его научить, так Донолин и продолжал делать много лет спустя.
[indent] — Если этот дроу так хочет союзников и нравиться другим людям, то может поменьше будет трепаться с каждым встречным о своих прошлых прегрешениях? Разговоры об убийствах совсем не помогают! И об убийцах, которые убивают других убийц — хоть с принципами, хоть без — тоже! — Гладис был явно недоволен.
[indent] — Я полагаю, это попытка господина Облодра быть честным. Исполнение, конечно, не идеальное...
[indent] — Эй, не смей его защищать! Ари, разуй глаза пошире, он ещё больший калека в общении, чем ты сам!
[indent] — Гладис, это уже, право, совсем невежливо!
[indent] — Невежливо — это входить в гости без двери и без стука, залезать с ногами в чужое кресло, будто у себя дома, и ввязывать тебя в свои гнусные тёмноэльфийские делишки, спустя несколько часов разговора! А ты всё ему спускаешь с рук. Какой из тебя твёрдый алмаз, Ари? Ты мягкий, как золото, из тебя только разменные монеты и чеканить! Чем Квил и занимается. И чем будет заниматься любой другой, кому ты позволишь слишком много.
[indent] Донолин свёл брови, поджал губы и опустил растерянный взгляд на нож. Это было несколько обиднее, чем он мог себе представить:
[indent] — Мне кажется, Гладис, или я позволяю слишком много — тебе?
[indent] — Потому что ты знаешь, что я прав!
[indent] Аргенти удрученно отвёл глаза от кинжала. Он хмыкнул, немного подумал, и, пожав плечами, вновь улыбнулся — порядок действия переживания обиды был пройден полностью от и до за несколько секунд. Обижаться на кусок алхимического серебра, который обозвал тебя золотом — было бы смешно. Донолин собой гордился. Ну, или почти.
[indent] — Гладис действительно в чём-то прав. За пределами калиеш'ерай — я тоже не особо-то кому-то нравлюсь. Я порой упускаю те вещи, на которые другие обращают внимание. Так что, союзник за пределами этого здания из меня неважный, — Он поморщился, вспоминая ещё один нюанс не в свою пользу. — К тому же, странно признавать, но гордое семейство Донолинов совсем не ратует "за" переселение дроу. Моя семья одна из первых отправилась в Эвермит. Иронично, что именно мне досталось познакомиться с тёмным эльфом. Матушка была бы в восторге.
[indent] О, Ари прекрасно помнил, как мать скупо поджимала губы в разговорах о слухах: "Ваша Квиларси Ювинэль слишком многое себе позволяет". Как отец хмурил брови и спорил, что ничего хорошего их здесь не ждёт: "Непрошеные гости нам в Эвереске не нужны. Неужели ты хочешь делиться с ними нашими землями? Или нашим искусством? " Их старый мир рушился, и им это было не по нраву. Но желания ввязываться в спор не было присуще никому из Донолинов. Они всегда просто уходили. Они были слишком древними и гордыми, чтобы меняться. Переубеждать их — было бы сложно и бессмысленно, и не то, чтобы Аргенти пытался. Наверное, они заслужили тихо дожить свой век без лишних потрясений. И Донолин отпустил их, не без сожаления — учитывая, что все работники кузницы ушли им вслед, было странно ощущать себя оставленным позади.
[indent] Но он продолжил разговор, как ни в чём не бывало:
[indent] — Впрочем, с Квиларси, как мне кажется, вы найдёте общий язык, вам даже не нужно ей нравиться. Архонта, пожалуй, больше, чем иные, заинтересована в вашем присутствии здесь. И дело, думаю, не только в вашем таланте псионика. Но здесь мы подходим к тем вещам — политике и дипломатии — в которых я не разбираюсь. Среди калиеш'ерай, как среди всех тел'квессир, есть те, кто поддерживают реформы Ювиэль и те, кто строго против. Эти споры идут уже больше сотни лет, с тех пор, как нас обокрала одна из учениц. Но я обычно сижу здесь и никуда не вмешиваюсь.
[indent] Донолинам, как известно, не присуще было ввязываться в споры. А если Донолин не мог никуда уйти, то он предпочитал, чтобы его не замечали.

[indent] — О, ещё один охотник на юные таланты, — проворчал Гладис, — Ты прав, Ари, они с Квил точно споются.
[indent] Донолин усмехнулся: совпадение в стремлениях тёмного эльфа и бесподобной Квиларси Ювинэль было неожиданным, но по-своему приятным и...успокаивающим, что ли? Общая цель, как правило, могла объединить даже самых заклятых врагов, что уж и говорить о просто чуть отличных, но всё же, эльфах. Киммуриэль напоминал ему Квиларси в каких-то мелочах: амбициях, мыслях, убегающих вперёд столь далеко, что за ними порой и не угнаться, и сложных планах, которые Ювинэль выстраивала в своей голове, лишь бы поддержать окружающий порядок, несмотря на неизбежные изменения. Она была умелым лидером, готовым на осознанные риски, и Донолин за много лет общения привык ей доверять. Вероятность того, что с Облодра выйдет так же, уже не казалась такой ничтожной.
[indent] — Вы чём-то напоминаете мне архонту. У вас с ней есть схожие планы и желания.
[indent] — Особенно они совпадают в желании чем-нибудь тебя озадачить и занять. Берегись, Ари, они затянут тебя в такие истории, что ты век потом не просидишь спокойно на месте.
[indent] — Не вижу в этом ничего предосудительного, — хоть Донолин и правда так считал, он совсем не собирался отбрасывать свою привычку ворчать и делать недовольное лицо, когда его кто-то куда-то втягивал.
[indent] — Квиларси в каком-то смысле хочет того же, что и вы: больше талантливых псиоников в безопасности и под одной крышей. Именно с её подачи, калиеш'ерай стали искать талантливых эльфят и за пределами мифали. У нас достаточно тех, кто занимается поисками и сделал из этого своё призвание. Когда придёт время, вы сможете обратиться и к ним. Но до этого ещё нужно дожить. Сейчас я полагаю, вас будет ждать россыпь куда более скучных и в чём-то утомительных задач.
[indent] И Донолин нисколько не завидовал в этом дроу. Ведь прежде чем они займутся хоть какой-то мало-мальски полезной работой, необходимы были миллион маленьких и больших шагов с одной и с другой стороны тел'квессир. Пускай количество гостей тёмных эльфов будет не велико, но, для не такой уж и большой, Эверески, это уже серьёзные перемены. Жизнь под мифалью — это жизнь похожая на оранжерею: здесь тепло, уютно и рядом посажены лишь те цветы, которые могут ужиться друг с другом. Маги в одной стороне, псионики в другой — рядом, но на подчинительном расстоянии, чтобы не мешаться. Посади сюда ещё что-нибудь, и тонкий баланс может быть нарушен.
[indent] — Иногда мне кажется, что псионики всё же немножко изгои: именно поэтому мы здесь — бережно отгороженные от других стеклянным куполом нашей собственной оранжереи, — Донолин говорил об этом очень просто и совершенно безобидно. Он видел в подобных оскорблениях кусочки неприглядной истины, которую не хотел легкомысленно отбрасывать. Ему нравилось, как одни и те же слова можно было интерпретировать иначе. Псионики неизбежно были другими, и это было не в силах изменить никому, так какой смысл себя в этом обманывать? — Нужно просто понимать, что не все чудовища ужасны, как и не все изгои обречены на скитание в одиночестве.
[indent] — И как бы это странно ни звучало, я не знаю, что нынче нужно для вступления в калиеш'ерай, — Донолин беззаботно пожал плечами. Он попал в академию при другом архонте больше трех сотен лет назад и теперь ему эти знания были без надобности. Время, как известно, меняет многие вещи: законы академии порой претерпевали изменения в отличие от извечного Донолиновского ворчания по поводу оных.
[indent] — Когда принимали меня, нужно было: всё и ничего, — псионик улыбнулся: ему нравилось, как звучала эта фраза. Патетично, двойственно и абсолютно непонятно. Конечно, объяснения последовали незамедлительно, — С одной стороны были лишь кровь тел'квессир и достаточный опыт в искусстве псионики — это то "ничего", которое есть по большей части у всех, кто сюда приходит. Другая же половина требования затрагивала нас самих. Моя верность принадлежит калиеш'ерай — это и было моё "всё" — я сам и моя готовность служить на благо академии, подтвержденная соответствующим договором.
[indent] После смены архонта преданность Донолина перешла Квиларси, как по завещанию, из рук в руки. Нынешнюю главу академии, наверняка, это полностью устраивало, ведь они с Ювинэль были знакомы в течение многих лет до того, как она вошла в новую должность.
[indent] — Решение о принятии всегда зависит от того, кто стоит во главе — сейчас это Квиларси, и её запросы могут быть иными. Поэтому на этот вопрос лишь она даст вам подходящий ответ.
[indent] Они всё же были маленьким сообществом, гораздо меньшим, чем академия магии, которая никогда не ощущала нехватку кадров или ресурсов. Но эта их малочисленность позволяла калиеш'ерай использовать индивидуальный подход к каждому, кто хотел к ним присоединиться.

[indent] — О, если вы спросите о чем-то подобном Квиларси, то она несомненно распишет, что калиеш'ерай хранят вековые знания о псионике, которые вы не найдете больше нигде на поверхности. Сможете прикоснуться к псионическим артефактам, которые мы ищем и покупаем со всего света. И найдете себе наставника, который научит вас чему-то такому, что вы ещё не умеете. Но это всё... - Донолин раздраженно отмахнулся, — ...довольно очевидно. И несколько мелочно.
[indent] - Дроу ещё и примеряется, не придется ли калиеш'ерай ему в пору. Как пара сапог. - посмеялся над чужими вопросами нож.
[indent] - Полагаю, что заткнуть внутри пустующее место его павшего Дома совсем не так легко, как подобрать пару удобных туфель. - Донолин не мог представить, какого это: в один миг потерять всё, что имел и во что верил.
[indent] — А зачем нам вообще быть особенными, позвольте спросить? Что вы имеете в виду? Или вы считаете, что лишь исключительность сделает нас ценными? — Аргенти нахмурился, обдумывая эту мысль и нашел лишь простой ответ для себя: — Я вас разочарую, но для меня все очень банально: академия просто стала моим домом. Куда бы мне ещё по-вашему пойти? Если бы Дом Облодра не пал, вы бы и помыслить не могли, чтобы его покинуть, разве не так?
[indent] — Как по мне, калиеш'ерай тем и хороши, что для псиоников здесь нет никого и ничего особенного: каждый по-своему логичен, а каждое умение - вполне достижимо. Чувствовать себя таким же, как и все вокруг, равным, но другим - это уже неплохо. Лишь здесь я могу делать странные на первый взгляд вещи - и никто не посмотрит на меня косо или с осуждением. Здесь есть с кем поговорить, не предсказывая слово в слово, что вам поведает собеседник. И здесь всё ещё есть место удивлению. Думаю, что вы найдете в этих стенах гораздо больше того, что рассчитываете получить.
[indent] Лечение, знания, умения и поддержка блекнут на фоне того, что Донолин на самом деле приобрел и кем в итоге стал. Он привык к той уютной, размеренной жизни, что имел. К тем эльфам, которые его окружали и тем порядкам, которым он следовал. И он не мог представить себя где-нибудь в другом месте за иным занятием. Ну, кроме кузницы, конечно. Но алмазы, как известно, оставались всего лишь глупыми камнями в отличие от живых коллег.
[indent] — Быть частью калиеш'ерай - значит приносить пользу Эвереске в первую очередь, а тел'квессир в частности. И поддерживать друг друга внутри нашего сообщества, даже если с иными из нас сложно, неудобно и проблемно. Но для меня это и возможность иметь довольно заурядную жизнь, как и у всех других. Это моя будничная работа, помогать: я лечу студентов, путешественников и местных жителей. А иногда могу просто посидеть у камина, болтая со своим ножом. Ну или тёмным эльфом, тут уж как повезёт.
[indent] — И я искренне рад, что окружающие в академии смотрят на меня, как на вполне обыденную пасторальную картину, а не будто я какой-то великий волшебник в нелепой остроконечной шляпе.
[indent] - О да, обожаю, когда Квил одаривает тебя этим своим любимым взглядом "этот дурак в шутовском колпаке почти ничего не делает, но уже действует мне на нервы". - Донолин усмехнулся на замечание Гладиса. Ему тоже нравилось, как на него взирает архонта, с прямотой, строгостью, но пониманием: кто ещё на него так посмотрит?
[indent] Аргенти уставал от бесконечного наивного восторга некоторых эвересканцев в сторону псиоников. Успел множество раз почувствовать чужой благоговейный трепет перед его мастерством. Видел он и страх, и не понимание от тех, кто ничего не смыслил в этом искусстве. И ему всё это было не по нраву. В чужих мыслях всегда находилось слишком много того, что Донолин хотел бы не замечать, и недостаточно того, что действительно хотел бы почувствовать в свою сторону. Только калиеш'ерай давали ему приземленную умеренность суждений.
[indent] — Но это лишь я. Может, вам, господин Облодра, нравится то, что вы обычно читаете в глазах и мыслях других людей, когда они понимают, кто вы такой и на что способны?
[indent] Донолин смотрел на Киммуриэля, почти как на Квил: сдержанно, по-простому безобидно, и вместе с тем слегка насмешливо. Страх перед тёмным эльфом никуда не делся, но это ли был не повод посмеяться ему в глаза?

[indent] Аргенти мастерски сохранял поразительное равнодушие к чужим страданиям - он все-таки был из тех лекарей, которые имеют дело с последствиями не только несчастных случаев, но целенаправленной жестокости - пусть и не такой уродливой, как ненависть дроу друг к другу и к другим. И он продолжал слушать рассказы Киммуриэля со стоически вежливым и в меру заинтересованным лицом, выражение которого явно утащил у какого-то ученика на невероятно длинной лекции по психометаболизму, касающейся количеству костей в телах разнообразных существ. Не исключено, что тёмный эльф тщательно копил все эти истории всю жизнь и просто не знал, с кем ещё ими можно поделиться - было бы непорядочно просто так от них отмахнуться.
[indent] — Предложи дроу написать книжку о жизни в Подземье. Это сэкономит нам всем кучу времени. Назовем её "Множество способов, как умерщвить своего врага и друга". Обязательно с красочными картинками! Будешь читать её перед сном, у тебя же как раз нет вкуса в литературе, Ари, — нож, как всегда, умело радовал хозяина полезными идеями.
[indent] — Не думаю, что у этого дроу есть на это время или желание. У него, как видишь, есть дела чуть-чуть поважнее.
[indent] — Ну, болтать у него время, судя по всему, имеется! - резонно заметил Гладис.
[indent] Донолин лишь покачал головой.
[indent] — Хм, возможно, я понимаю, что вы хотели бы услышать, — наконец-то кивнул он, — На поверхности у псиоников действительно есть некие альтернативы, которых вы были лишены. Но это куда более скромные сообщества, чаще промышляющие продажей артефактов и умений, чем их совершенствованием.
[indent] Аргенти насмешливо хмыкнул, он считал, что пользоваться даром псиоников за деньги - зазорно и абсолютно недостойно, хотя в каком-то смысле делал абсолютно то же самое. Разница была лишь в том, что он хранил верность одному и тому же нанимателю - академии, в то время, как иные могли позволить себе свободу выбора, чьим золотом кормиться сегодня или завтра.
[indent] — Наверное, стоит рассказать вам про них для сравнения. Чтобы вы не думали, будто я могу позволить себе сделать выбор, руководствуясь лишь...как вы сказали, зову сердца и души, глупо и нерационально? - Донолин с вежливой улыбкой, как обычно позволял себе играть словами собеседника. И несмотря на порой глупые и ироничные шутки в свой собственный адрес, Аргенти не собирался позволять какому-то дроу задирать его колкостями и сомнениями в рациональности тех, кто примкнул к калиеш'ерай.
[indent] — В Тетире есть городок Риатэвин, который раньше принадлежал Амну. В нём есть скромная крепость - они называют себя Колледжем Затмения. И, не смотря на то, что они открыто практикуют, как они говорят - "невидимое искусство", большинство тетирских невежд считает их очередными магами, а сами псионики не имеют ничего против - поддерживая подобную чушь в умах других людей. - Аргенти фыркнул, по его мнению, подобные заблуждения были недостойны ни одного псионика.
[indent] - Базовое обучение в подобном месте занимает всего лишь несколько недель. - Донолин продолжил улыбаться, сравнивая это с годами, проведенными в калиеш'ерай. - И все ради того, чтобы после обучения, большинство из них могли стать очередными мудрецами-советниками или гадателями у какого-нибудь достаточно богатого купца.
[indent] — Или, к примеру, крошечная организация псиоников - Зал Славы разума, что ютится где-то под Уотердипом. Они продают свои умения ради наживы и выживания - предоставляя услуги по слежке, саботажу и банальному воровству, как на поверхности, так и под землёй. Не спорю, псионика - прекрасный инструмент для шпионажа, но это, пожалуй, не всё, на что я хотел бы растратить своё мастерство.
[indent] — Остальные же - наёмники, вынужденные оттачивать только те навыки, которые сочтут стоящими золота - они чаще связаны с тем, что знакомо вам - эффективными убийствами. Большинство из них не имеют даже места, которое могли бы назвать домом, не говоря уже - об академии или школе.
[indent] — Все они по сравнению с калиеш'ерай - ничем не лучше неразумных детей, которым учиться и учиться. Псионика для них - инструмент к существованию, закрывающий их первичные потребности, в то время, как для калиеш'ерай - это смысл существования. Комфорт жизни под мифалью позволяет нам не думать о многих вещах, изучая то, о чём другие даже не помышляют. — Донолин пожал плечами. — Знаете, когда не думаешь, как побыстрее прикончить своего коллегу, остается куча свободного времени на другие дела: неизвестное вам исцеление - лишь пример.
[indent] Он кивнул, заканчивая это затянувшееся объяснение. Но в конце концов, не один же он должен внимательно слушать собеседника.
[indent] — Я понял, чего вы хотите добиться, ещё несколькими историями о быте дроу, рассказанными вами ранее. Мир выученной жестокости не место для детей. И тем более не для детей с подобным даром. И я осознаю, что вам будет сложно учить их тому, что вам знакомо лишь поверхностно. Вы правильно заметили, что чувствуете себя здесь чужим - вы же в самом деле чужак. Но многие из калиеш'ерай родились не в Эвереске. Иные даже не нашем плане. И тоже были чужаками для этого места. Порой куда большими, чем вы, - Донолин невольно подумал Нитварил, которая была, есть и будет - не от мира сего. - У нас хватает тех, кто готов учить псионике, найдутся и те, кто подскажут, как можно жить не по законам, где выживает лишь сильнейший.
[indent] — Я же сделаю всё, что архонта сочтёт необходимым. Не из-за страха перед её авторитетом, а из-за мягких и бесполезных уважения и любви к её персоне, — он тепло улыбнулся тому, как это шло в разрез с догматами тёмных Матрон, но был абсолютно честен и серьёзен, когда это произносил.
[indent] Хотел Аргенти того или нет, но они с Квил всё-таки были близкоми друзьями. И Вестгейт расставил по своим местам, насколько он доверял её идеям в отношении калиеш'ерай - если он даже закрывал глаза на её сомнительные связи. Были в Ювинэль те самые стойкость и спокойствие, которым можно было лишь позавидовать. Конечно, не все готовы были столь самоотверженно разделять её взгляды на академию, руководствуясь своими личными представлениями о правильном.
[indent] — Этот охочий до рассказов дроу хочет превратить калиеш'ерай в нянек для тёмных эльфят с этими вашими жуткими псионическими способностями? Ты же знаешь, кто из вас будет в особенном восторге от подобной новости?
[indent] О, Донолин прекрасно знал этого эльфа. И лишь вежливость помешала ему не закатить глаза на это справедливое замечание ножа. Аргенти, как бы ни старался, не мог себе представить, что какой-нибудь магистр Телдир и его ближайшие друзья-коллеги стали бы так же спокойно вести себя в присутствии тёмного эльфа. Не говоря уже о том, как бы скисло его лицо - узнай бы Телдир о желании Киммуриэля привести к ним больше юных дроу. В представлении многих подобное было абсолютно недопустимо. Квиларси же держала чужие консервативные настроения в умеренном русле, но избежать подводных течений бывало сложно, когда каждый был уверен в своей неукоснительной правоте. Иногда даже самые светлые побуждения делали из иных упёртых дураков. И Донолин не желал уподобляться кому-то вроде Телдира, даже если это неизбежно значило неудобные изменения.

Отредактировано Argenti Donolin (2022-01-06 10:15:26)