Когда своды пещер содрогнулись от громового рёва пробудившегося драколича, Киммуриэль, признаться, этого совсем не ожидал. С другой стороны, когда у тебя есть несколько огромных хранилищ бесценных, но ровно настолько же и непредсказуемых артефактов, рано или поздно что-нибудь да произойдёт. Киммуриэль разве что не думал, что бедствие будет так велико. Тем не менее, являясь по натуре своей холодным прагматиком, псионик счёл необходимым в первую очередь проверить, насколько к Уршуле возвратились силы. У него не было времени ни ужасаться, ни винить себя, ни даже ругать Джарлакса за такой "взрывоопасный" подарок. Действовать следовало немедленно - и не допустить ни одной новой ошибки.
По его приказу несколько дроу клана пожертвовали собой. Прекрасная выучка сказалась - хотя они прекрасно поняли, на что их посылает Киммуриэль и для чего, ни один не возмутился, не отказался и не попытался сбежать. Они старались сражаться до последнего, хотя псионик и понимал - ни один из его бойцов не чета древнему чудовищу. В алых глазах второго лидера Брэган Д'Эрт не отражалось сочувствие или благодарность, они оставались безэмоциональными. В роскоши скорбеть Киммуриэль отказал себе много десятков лет назад. Сотни агентов клана уже погибли, сотни ещё погибнут, и они не заслуживают слишком пристального внимания - попросту отвлекают от куда более важной задачи.
Точно так же псионик не понял и втайне расценил как душевную слабость горе Джарлакса сначала по Аратису Хьюну, а затем по Закнафейну. Да, они были полезны, а порой даже ухитрялись позабавить, но не более. Когда их не стало - их не стало. Всё, страница перевёрнута, ни к чему на ней задерживаться. Джарлакс будто бы лишился чего-то важного, дорогого - но это находилось абсолютно за пределом вещей, доступных Киммуриэлю. Он просто подождал, пока тот натешится этой странной блажью вдоволь.
Вместо этого он размышлял. Анализировал. Уршулу не взять в открытом бою. Теперь, когда тот стал драколичем, проблем может доставить не меньше, чем злосчастный Гефестус. В распоряжении Киммуриэля не было ни божественной воли, чемпионом и проводником которой он мог бы выступить, ни заклинаний уровня Эльминстера. Он обладал только самим собой - собственными разумом и волей.
Обычно этого хватало. Признаться, он ощутил укол неподдельного любопытства, такого свежего и яркого, что чуть не удивился. Киммуриэль желал проверить, на что способен его дар против такого врага. Уршула, несомненно, обладал личностью и интеллектом - а это означало две вещи, которые псионик мог взять под контроль.
Тонкий, дразнящий, насмешливый импульс проник в черепную коробку драколича, коснулся его дикого, неистового, мятущегося духа мягкой лапой играющей с добычей кошки. Уршула наверняка взовьётся на дыбы от такого незваного и непрошеного вторжения, но, чем меньше объект воздействия владеет собой - тем проще вертеть им и манипулировать. Защитные барьеры, оберегающие психику, в гневе у индивидов становились прочнее, но и грубее, это было не изящное скольжение между ловушками, но банальная стена, которую несложно пробить если есть под рукой подходящий таран.
По части прямого напора Киммуриэль практически никому не уступал. Пространство внутри любого мозга было его вотчиной, его стихией, тем местом, где он заменял всех богов и демонов разом. Он предугадывал, что дуэль предстоит не из быстрых и лёгких, но не боялся. Он был готов к этому. Ради подобной цели псионик жил среди иллитидов и терпел их омерзительные в той же степени, как захватывающие и поучительные, ритуалы. Ради этого отверг все искушения материального мира. Ради этого пережил падение Дома Облодра и не натворил никаких глупостей вроде отправиться тут же в Дом Бэнр и убивать всех, кого там встретит, пока его самого не лишат жизни.
И он не уступит мёртвой ящерице, чья плоть сгнила, а кровь не кипела - нечему стало кипеть.
- Ты всё так же велик и грозен, о, Чёрный Уршула, твоё великолепие затмевает звёзды и огни колонны Нарбондель, - почти промурлыкал Киммуриэль. - А вот ума, похоже, так и не нажил, сидя в твоей филактерии. Я бы даже отметил, что ты растерял и последние остатки того, который был. Весьма печальное зрелище.
Вслед за этим последовала ментальная атака на самосознание, память, рассудок драколича - чтобы сломать, разбить вдребезги, смять, будто лист пергамента, а затем вылепить заново, как Киммуриэль посчитает нужным. Волна, в которой любое смертное существо Абейр-Торила захлебнулось бы. Для Киммуриэля подобное ничего не стоило. Когда оппонент у него был всего в единственном числе, он чувствовал себя всемогущим, и это не хвастовство или гордыня, а констатация факта, очевидного, как восход солнца на востоке.
- Подпись автора