Лускан. Открытый всем ветрам Лускан, дарящий привкус морской соли на языке, провонявший рыбой и прогорклым дымом. Рядом с таверной, похожей на плавник огромной акулы, пахнет острыми специями и зажаренной до хрустящей корочки свининой. Спокойные волны чуть покачивают огромные, мрачные даже с виду, поскольку каждый пират считает своим прямым долгом выкрасить судно в цвет потемнее, чтобы уж точно устрашало врагов, корабли. Скрипят смоляные канаты и хлопают паруса. Со всех сторон доносится грубый говор тёртых и видавших всё непристойное, ужасающее и болезненное в этой жизни мужчин в одежде, выдающей их принадлежность к одной из команд.

И всё же Киммуриэль любил этот город. Восхищался им так, как можно лишь объектом долгого и кропотливого труда, в который вложено многое - не только им, но и многими другими, и дроу, и людьми, что жили здесь. Когда пережил вместе с чем-то и взлёты, и падения, и крайнюю степень отчаяния, когда кажется, будто ничего не получится, и даже непонятно, чего ради стараться, если этого никто не ценит. Так чувствовали они себя, когда город захватил Бревиндон Маргастер. Они избавились от него, равно как и многими годами до этого уничтожили страшный Карнавал Воров так надёжно, что нынешнее молодое поколение вряд ли вспомнит, что это вообще такое было. Нужно признаться, Киммуриэля странно возбуждало то зрелище, и он не до конца осознавал, почему Джарлакс и Бениаго в один голос твердили, что подобная мерзость обязана быть искоренена раз и навсегда. Тогда псионику было всё равно, наоборот, чем больше публика занята, чем больше у неё развлечений - тем меньше внимания она обратит на то, кто управляет ею. Карнавал не казался ему чем-то неприемлемым и возмутительным. В конце концов, к жестокости Киммуриэль привык ещё в Мензоберранзане, да и в Калимпорте её хватало. Таков уж мир, ничего не поделаешь. Кроме того, в этом заключены соображения банальной безопасности. Если ты не даёшь пускать кровь преступникам или тем, кого такими мнят - её рано или поздно пустят тебе.

Теперь, благодаря Ксану, Киммуриэль, пожалуй, понимал.

Холодное северное солнце бледной бляхой застыло у них над головами. Небо оставалось чистым, но его отстранённость совершенно не радовала. Такое далёкое, недосягаемое, равнодушное.

- Спасибо, что согласился уделить мне время, - улыбнулся псионик. - Прежде, чем мы приступим к занятию, ты прогуляешься со мной? Полагаю, в твой предыдущий визит ты не имел много возможностей подробно рассмотреть город. Тем не менее, Лускан по-своему прекрасен и незаслуженно пренебрегаем. Обычно гости и впрямь не имеют свободы расхаживать здесь, поскольку местные видят в каждом потенциальные неприятности, но в моём сопровождении всё должно пройти без каких-либо осложнений.

Хотелось бы в это верить. Дзирт До'Урден наверняка пространно оспорил бы, можно ли называть домом место, где не можешь расслабиться ни на минуту и не считаешь себя в безопасности. Но Киммуриэль более походил на "традиционного" дроу, чем Дзирт, и для него не ощущать себя так в принципе нигде было вполне нормой.

Подпись автора

Киммуриэль давно заметил у Ксана одно качество, сходное с ним самим - тот не умел расслабляться, отвлекаться и отдыхать. Сколько бы они оба ни сделали, им всегда казалось, что потрудились недостаточно, можно было заняться чем-то ещё полезным, а они понапрасну тратят время и возможности. Ещё Ксан, кажется, в целом не очень хорошо представлял себе, что такое веселье и как им пользоваться, его не развлекали большинство вещей, обычно принятых в обществе. Ему не приносило удовольствия посещать шумные активные сборища, пить, гулять напропалую и наутро не помнить ничего из того, что происходило накануне, лишь спустя пару месяцев вдруг выяснять, что у кого-то от тебя ребёнок, или ты проиграл огромную сумму денег и, оказывается, должен очень серьёзным личностям. Вряд ли Ксан даже игрой в карты или танцами наслаждался.

Ксан слишком много от себя требовал, постоянно словно бы боялся ошибиться, и Киммуриэль очень хорошо знал это чувство - будто даже единственная ошибка могла оказаться роковой. Однако, у него от этого действительно зависела жизнь, потому что жизнь среди дроу не прощала ни одного промаха. Казалось странным, откуда у куда более благополучного Ксана такие же замашки. С другой стороны, вовсе не удивительно. Только было подумав, что в Эвереске лунного эльфа, по крайней мере, вряд ли бы казнили за неудачу, Киммуриэль вспомнил Эмериса и то, почему Ксан не возвращается на родину. А ведь Эмерис мог быть только частью заговора. Да, может быть, жители поверхности в целом жили спокойнее и безопаснее, чем дроу, с их ритуальными жертвоприношениями, публичными расправами, разнузданными оргиями, убийствами братьями братьев и сёстрами сестёр, а детьми - родителей, когда какой-нибудь жрице приходило на ум, что её Матрона чересчур засиделась во главе семьи, но... но жизнь самого Ксана была вовсе не такой мирной и безоблачной. Кроме того, каждый мог выдержать разное количество давления и негатива, если сам Киммуриэль не повёл бы и бровью, глядя на то, как его товарищей убивают, не имея права выказывать привязанности, это не значило, что проблемы Ксана значили меньше лишь потому, что никто не умер и не покалечился. Ксан, безусловно, имел полное право на такие чувства и такое восприятие мира.

- Как ты смотришь на то, чтобы взять пару бутылок вина или лёгкого эля и посидеть на набережной реки? Можно взять полоски кальмара в качестве закуски, - улыбнулся псионик. - Или маленькие солёные рыбки, их здесь изумительно готовят. А, если ты не любишь морепродукты, то жареные хлебцы с чесноком.

Проводить время вот так, с кем-то, было совершенно новым для него, полностью отвыкшего от любого общения, кроме как сугубо по делу. И, хотя сам Киммуриэль вряд ли обращал на это внимание - он постепенно менялся и по отношению к окружающим. Это происходило медленно, поэтапно, однако, сравнивая его нынешнего с тем, каким он был ещё пару лет тому назад - трансформация вышла разительной. Не хуже, чем превращение солнечного эльфа в синего иллитида. Он был обходительнее, мягче, более открытым, чаще чем-то делился и уже не смотрел на всех окружающих так, словно не понимал, почему они не падают перед ним ниц перед тем, как что-либо говорить, или задавался вопросом, что он вообще среди них забыл.

Подпись автора

Да уж, сколько на поверхности ни живи - всегда услышишь о чём-нибудь загадочном и невообразимом для того, кто родился в мире, лишённом солнца и неба. Решив, что притворяться, будто ему известно всё на свете, а чего он не знает - то и не заслуживает внимания, Киммуриэль решил сознаться в своём невежестве, даже если это покажется Ксану странным или глупым. Псионик не боялся предстать перед этим лунным эльфом в ненадлежащем свете, поскольку, после всего пережитого, абсолютно верил в него. Киммуриэль верил, что, каким бы неловким и робким он ни был в простейших бытовых вопросах, Ксан не поднимет его на смех, а покажет и расскажет, что к чему.

- Мммм... Ксан, если тебя не затруднит... Ты не мог бы показать мне, что такое шоколад? Сыр я видел, хотя не помню точно, пробовал ли, но шоколад остаётся для меня загадкой, - на полном серьёзе, с миной усердного студента, изучающего какой-то совершенно новый, но крайне увлекательный для него материал, сказал Киммуриэль. - Я даже не знаю, ни как его готовить, ни из чего он состоит, - сказав это, псионик ещё заметнее смутился. Зрелище века, достойное того, чтобы продавать на него билеты - подавляющее большинство членов клана поспорили бы на любую сумму, что он априори не способен на проявление подобных эмоций.

Да уж, день сегодня был не вполне Ксана, хотя повлиять на их планы это никак не могло. Эка невидаль, пара мелких инцидентов, если всякий раз после крохотной неудачи или неловкости всё бросать и забиваться в дом, будто в скорлупу, запираясь изнутри. Мир порой состоит из таких моментов, и это нормально... Не для Киммуриэля, так стремящегося к совершенному идеалу, конечно. Впрочем, и он ко многому уже вполне привык. Нет, правильнее выразиться - смирился.

- Вывеску я бы поймал, не позволив ей тебя коснуться, - точно так же, без тени юмора, заверил Ксана псионик. - В моём присутствии ты в безопасности, пожалуйста, никогда не сомневайся в этом, - и лишь теперь он улыбнулся снова.

Киммуриэль весьма придирчиво выбрал одну из скамей, самую чистую на той части набережной, где открывался самый завораживающий вид на широкую и полноводную реку Мирар, почти зеркально отражающую солнечный свет. Оттенки были холодными, совсем не такими, как искристая игра полуденных лучей в радостных волнах южных морей, придавая им эффект какой-то праздничности, неизвестного, но очень пышного торжества - пожалуй, что сил самой природы.

- Есть ли что-нибудь, что тебе бы хотелось узнать про этот город? Что-то из истории, или, может быть, из того, что в нём происходит сейчас? Всё, что угодно, я без утайки отвечу на любой вопрос, кроме тех, что являются тайной, за разглашение которой полагается казнь, - впрочем, судя по ухмылке псионика, теперь шутил уже он сам.

У него не было никаких секретов от Ксана. Он с удовольствием поделился бы абсолютно любой информацией по Лускану или Брэган Д'Эрт, даже запретной для любого другого. Начиная с того, что Ксана Киммуриэль чужим совсем не считал, для него маг чуть ли не состоял в клане, пусть и неофициально, и заканчивая безграничным доверием. Раскрывая характер Ксана всё глубже, псионик постепенно пришёл к выводу, что, если доверить ему что-то действительно важное, о чём никто посторонний не должен узнать - тот, скорее, с честью погибнет, нежели вымолвит хоть одно лишнее слово.

Подпись автора

Киммуриэль уже входил во вкус рассказывать Ксану про известные ему города, хотя Лускан и не нагонял такой таинственности и жути, как Мензоберранзан. Ему очень нравилось проводить практические экскурсии и знать, что им обоим за это ничего не будет, на кого бы ни нарвались - Киммуриэль знал, как окоротить заносчивых принцев дроу, и даже большинство жриц, не говоря о том, что мог увести Ксана в любой момент через портал; в Лускане же и вовсе он мог идти куда угодно и приводить с собой кого угодно.

- Пить из горла бутылки - нетрадиционный опыт для меня, но я тоже попробую, - серьёзно сказал псионик. - Хотя я могу телепортировать сюда пару бокалов из цветного хрусталя, нам не так давно подарили коллекционный сервиз.

Красиво жить ему не мог запретить никто, и он не гнушался использовать дорогие вещи, обычно появляющиеся только в знатных домах на торжественных приёмах, здесь, на траве с дартиир. Он не умел отдыхать, отвлекаться от важных дел, постоянно не имея свободного времени, но около Ксана расслабиться давалось легко и естественно. А всего-то и был нужен доверяющий партнёр, в чьих глазах псионик никогда не находил непринятия или осуждения.

- Итак, Лускан, - начал Киммуриэль, отпив первые пару глотков вина. - Мы восстановили Башню Магов и отменили Карнавал Воров. Вою и возражений было хоть отбавляй, но эта варварская практика действительно осталась в прошлом. Преступников судит либо Верховный Капитан, на чьей территории их поймали, либо Совет Капитанов, если случай особенно тяжкий. Они же определяют меру наказания. В Тайное Братство теперь принимаются представители любых рас, там даже есть нетерез и облачная великанша.

Отломив кусочек от твёрдой аппетитной плитки, Киммуриэль положил тёмно-коричневый квадратик в рот и неторопливо, вдумчиво прожевал. Наверно, кому-то его лицо в такой момент показалось бы предельно комичным, так как он совершал первое причащение шоколадом в жизни так сосредоточенно и едва ли не с философской миной, что посмеялись бы и дети.

- Я прихожу к выводу, что утрачивал многое, не познакомившись с этим лакомством раньше, - улыбнулся он. - Ещё я могу сказать, что здесь, в Лускане, запрещена работорговля и рабство в целом. Хотя за поведением пиратов вне Лускана не следят, и, если захватить пленников в море и, не заплывая сюда, продать их, например, в Калимпорте, то ничего им не сделают. Рабы, привезённые сюда, будут считаться вольными, а их хозяева пойдут под трибунал.

Хотя кровавая история Лускана постепенно оставалась в прошлом, на его обитателей до сих пор косо поглядывали. Неудивительно, все другие крупные населённые пункты Берега Мечей ещё долго будут подозревать в них подвох. Впрочем, "мрачное гнездо тёмных эльфов" не во всём стало безопаснее. Здесь всё ещё могли убить чересчур уж досужего любопытствующего. Или того, кто уж очень не понравился откровенно соглядатайской рожей.

- Несколько наших агентов работают в Невервинтере. Кроме того, Братство посылало туда эмиссаров. Мы оказываем друг другу помощь, хотя пока и не в важных вопросах - пройдёт, наверно, ещё по меньшей мере с полсотни лет, прежде чем города перестанут ожидать кинжала в спину каждый от второго. Хотя Джарлакс никогда не был в восторге от Невервинтера и постоянно искал способы на нём нажиться, попутно выставив всех дураками, но я - не он, архимаг Громф - и подавно. Нам невыгодно ссориться, иначе и Лускан, и Невервинтер прекратят существование. Мало того, что очередная свара потреплет и их, и нас - любые недоброжелатели не преминут воспользоваться и добьют либо победителя, либо ослабленных обоих.

Да уж, два города, так и притягивающих несчастья. Можно даже соревнование объявлять. Некоторые в клане даже шутили, что в этом, собственно, и заключалась истинная причина вражды между ними - ни один, ни другой не торопились уступать корону главного неудачника Фаэруна. Киммуриэль сам хотел бы посмотреть Невервинтер, но всё никак не находил времени и достаточно весомой причины для личного визита.

Подпись автора

Мир, в котором жил Киммуриэль, был рассчитанным до мелочей, идеально практичным, рациональным - и пустым. Он считал удовольствия напрасной тратой времени и не видел в них никакой радости. Жизнь для него была подобна математическому уравнению, и каждый раз, когда псионик решал поставленную задачу, ему требовалось нечто всё более и более сложное, чтобы стало интересно. На этом пути Киммуриэль был неподдельно уверен, что ни в ком не нуждался, и что ему ничуть не претит общество личностей, которые его ни в чём не понимают, или понимают, но им всё равно - как иллитидам. Приучил себя к мысли, что он абсолютно самодостаточен, но, если бы это было так, они сейчас не разговаривали бы. Он бы считал, что не стоит тратить время на обучение того, перед кем у него нет никаких обязательств. И уж точно Киммуриэлю не хотелось бы провести ладонью по волосам Ксана - что он и сделал. Затем коснулся щеки, провёл пальцами до подбородка, в очередной раз дивясь своим ощущениям. Киммуриэль вёл себя как тот, кого много раз предостерегали от чего-то воздерживаться, как от плохого, запретного, отвратительного, роняющего достоинство и способного неотмываемо испачкать одним присутствием, но вот он получил личный опыт и открыл, что все, кого доселе держал за великие авторитеты, бессовестно лгали. Кожа дартиир такая же тёплая и приятная на ощупь. Бледный цвет не отталкивает, а добавляет оттенок особенной привлекательности. Правда, Киммуриэль не шутил вовсе, когда говорил, что боится оставить грязные следы своими тёмными пальцами на чём-то таком светлом. Кожа Ксана выглядела так, словно любое случайное нажатие, чуть более сильное, чем нужно, способно оставить отметину или вовсе синяк.

Ему навязчиво казалось, будто он ищет в этом лунном эльфе спасение - невесть от чего. Купается в безграничном принятии и доверии, в обожании и восхищении. Киммуриэль все эти годы не понимал, как нуждался в подобном. Он приучил себя воспринимать за норму малое, потому что при всём могуществе своего дара не знал, как получить больше, и не умел. Псионика позволяла заставить окружающих превознести его как бога - но грош цена искусственно вызванному поклонению. Киммуриэль смутно осознавал, что все эти чувства, полученные благодаря внушению и принуждению - не то, чего он бы хотел. Он мечтал, чтобы на него так смотрели, полностью осознавая всё, что происходит. Снова ощутить, каково это - быть желанным, лучшим, единственным для кого-то.

Киммуриэль убрал руку. Слишком личный жест, уж точно не помогающий настроиться на деловой лад, а они и так расслабились.

- Обычно мне некогда гулять. Постоянно где-то кому-то требуется моё присутствие, - вздохнул псионик. - Да и на поверхности мне всё ещё не настолько же комфортно, как в Андердарке.

Да, в мрачных пещерах он чувствовал бы себя идеально, если бы большую часть срока существования ему не приходилось скрываться от всех верующих Ллос - как еретику и их избранной добыче, официально угодной на алтаре богини.

- Это пространство кажется мне опасным своим размахом, - он неопределённо показал на небеса. - Всё время мерещится, что это такая огромная и абсолютно неправильная пещера, свода которой мы не видим, а в Андердарке чем обширнее пространство - тем больше ловушек и угроз оно может в себе таить. Но на такой чужой земле я не обладаю достаточной информацией, чтобы распознать, чему каким полагается быть, а где мне следует насторожиться. Поэтому как потенциальный источник проблем я воспринимаю всё.

Киммуриэль внезапно осознал, как это звучит со стороны. Он говорил как кто-то, у кого нет ни покоя, ни убежища, ни надёжной опоры где-либо вокруг. Он и правда всегда лишь воевал да выживал, ни на что кроме не обращая внимания.

- Ты объяснишь мне, что значит... как оно на вашем языке... развлекаться и весело проводить время? И, если я когда-нибудь смогу попасть в Эвереску больше, чем на пару часов - я буду настаивать, чтобы также и показал. Ты ведь разбираешься в этом, да? Лунные эльфы известны лёгким характером и вкусом к приятным сторонам жизни. Начнём, пожалуй... вот, например, расскажи, какие тебе нравятся?

Киммуриэль изо всех сил пытался проникнуть в суть того, что обычно полностью ускользало от всех дроу, воспитанных в Андердарке. Что кроется за улыбками, танцами, песнями, смехом наземных эльфов. Как они достигают гармонии, как им удаётся строить гармоничное сообщество, не уничтожая друг друга ради иерархического роста и устранения конкурентов.

Подпись автора