Уже подходя к стенам города, Эскель чувствовал отчасти приятную и волнительную дрожь, заставляющую шевелиться волосы на затылке. Он все еще слишком хорошо помнил многие из своих детских шалостей, что проворачивал в стенах этого города. И, видя стражников, что стояли то тут то там, тифлинг отчетливо вспоминал, как у него порой тряслись тогда ноги. Он ни разу не попадался по-настоящему (тот особенный раз не считается). Он никогда не был среди тех, за голову которых объявляли награду. Однако это не отменяло того, что причины для опаски были. А возможно просто каждый раз он себя специально накручивал, чтобы снова по жилам начинала быстрее течь кровь. Ему слишком дорого было это ощущение. Особенно, когда это было в меру и по-своему безопасно. Только вот с возрастом и беспечностью эта мера стала становиться все более растяжимой.

Город “33 несчастий” выглядел снова так, как будто все хорошо. И возможно, в эту иллюзию и можно бы было поверить, если бы каждое из несчастий, что случалось в этих стенах, не было бы настолько громким. Однако, ценой больших усилий, спустя время Невервинтер вновь стоял здесь. И его улицы вновь начинали пахнуть свободой и некоей разумной дозволенностью. Такой, что позволяла отчасти без страха ступать по местным мостовым, зная, что тебя не обвинять в краже в соседнем квартале, ориентируясь лишь по на расовую принадлежность. Это было очень приятное ощущение. Особенно после прогулок по местам отдаленным, где приходилось порой почти выпрашивать возможность хотя бы на ночь остановиться. Да и тут никто не вызовет подозрений, если “демоническое отродье” придет и купит себе дорогую вещь. В этом Эскель снова убедился на собственном опыте, когда к нему в руки попала до жути красивая флейта за неприлично большое количество золотых. В этой трате не было никакого смысла хотя бы оттого, что флейта для публики - скука. Она любит крикливые песни, шутки, намеки. Но данная покупка, не больше, чем личная блажь и желание носить с собой нечто прекрасное настолько, что работой мастера хотелось восхищаться. И еще, возможно так что-то в голове хотело найти еще хотя бы одну причину быть чуть осторожнее. Что же… план возможно мог бы сработать, но не до конца.
Таверна, в которой сейчас выступал Эскель, имела в городе отчасти странную репутацию. Причем казалось, что репутация эта основана на мифе, который поддерживается хозяином, работниками и завсегдатаями таверны настолько тщательно, что все уже давно стали верить в то, что это правда. Слухи ходили разные. Кто-то говорил о призраке. Кто-то о демоне. Кто-то о том, что под таверной хранится какой-то злой дух, что кошмарит гостей. Но все это было больше мифов и способом хоть как-то отложиться в памяти посетителей. Ведь, стоило заявиться на порог - Эскеля приняли здесь почти с радостью, шепнув разве что петь что-то не откровенно веселое и похабное.  Что же… просьба хозяина таверны - закон для барда. А ее исполнение - гарант получить лучшую по слухам в Почтовом похлебку с кроликом. Вначале лишь бренча и словно настраиваясь, тифлинг после затянул вначале вокализ, а после уже в привычной для себя манере начинал петь, придумывая что-то на ходу. Отвлекаясь разве что на небольшие перерывы, дабы отпить немного воды, Эскель с удовольствием вновь пускался в творческий кураж, используя выданные ограничения, как некие подборки и взглядом пытаясь найти что-то или кого-то. Так, совершенно внезапно даже для него самого после двух глотков теперь уже вина, с уст стала соскакивать новая песня. Мелодия рисовалась в голове и оживала вместе с переливами струн. Красок же добавлял голос. Разве что… примерно спустя куплет тифлинг понял, что музы в этот раз его ведут странной дорогой.

Сидящий где-то там в стороне варвар, на лице которого были чудные узоры. Легенда этого места. Одна из тех, что говорила про проклятие. Собственная суть. А после… после он увидел ее и весь тот бред, что в любом бы другом месте стал причиной, по которой его бы сожгли на костре, стал обретать целостность. Видеть в Невервинтере дроу было не столь странным явлением. Однако тут… ее взгляд, ее поза, ее одежда, ее движения. Все было обычном. Пока не собиралось во что-то одно и не сидело в одной с ним комнате. По спине прошла дрожь, а кончик хвоста ударил по ноге. Эскель вошел в кураж, найдя Кому и Что петь. Петь только для одной, понимая лишь краем рассудка то, насколько жутко могут звучать его слова. Но, смотря в глаза, бард словно нутром почувствовал, что за такой душой могли бы послать. И кому, как не тифлингу эту самую душу забрать?

Я полдня вас искал по округам Лускана,
Я полночи не спал, проклиная луну,
Я метался и звал, чтобы утром туманным
Принести вашу душу в ладонях тому:
Принести вашу душу в ладонях тому:
Чья улыбка плясала в серы желтых кристаллах
И звенела в цимбалы легковерных сердец.
Призрак в пламени алом, в зле великом и малом,
Вашу душу в подарок пожелал мой отец!
Вашу душу в подарок пожелал мой отец!

Посмотрев лишь краем глаза на начавшую напрягаться публику, Эскель лишь сейчас стал уже осознавать то, сколь по своему жутко могли звучать эти слова из его уст. Конечно, все это не более, чем шутка. Но даже в Невервинтере не у всех такое хорошее чувство юмора. Снова возвращаясь взглядом к незнакомке. И снова слова появляются сами. Слова угроза. Слова обещания. Слова вызов. О да, Дроу, особенно женщины, были не из тех, кто вот так вот просто возьмут да согласятся отдать свою душу. За нее нужно сражаться. Лирический герой для прочих начинал обретать силу. Ему сопереживали, в то время как теперь его, Эскеля, задача тут признать поражение.

Сыну Дьявола тоже уж ничем не поможешь,
Очарован и сломлен, удивляюсь я сам!
Ход иной невозможен - вынут меч мой из ножен:
Я без споров и слов отдаю его вам…

Отыграв последние аккорды, тифлинг, смотря в глаза только незнакомке, ставшей для него в этот миг музой и центром всего, привстает и, с благодарностью кланяется именно ей. Улыбается только ей. Потому что каждый раз, проходя через подобное, он внутренне где-то там всецелостно и искренне любил своего вдохновителя. Сев на вновь на облюбованное им место и подмигивая уже человеку, тифлинг поднял правую руку, зажимая левой струны. Открыв рот и уже придумав первые строки, он ударяет по струнам.
И именно в этот миг где-то совсем близко раздается грохот, а после вспышки комнату начинает заполнять огонь и дым. Прижавшись спиной к стене и слыша звон в ушах, Эскель после с самым сложным выражением лица посмотрел на свою (СЛАВА СУНЭ) целую лютню. Он не знал, что так умеет.

За что тифлинг любил эльфов, и вместе с тем потешался над ними, так это за их умение почти всегда сидеть с лицом королей и королев, которые не понимали, как оказались среди этого сброда. Даже будучи порой ниже своих собеседников, они умели на них смотреть словно сверху вниз, заставляя чувствовать себя неумелым мальчишкой и глупцом, не достойным не то что их внимания, но даже дышать одними с ними воздухом. Но, Эскель никогда не искал легкий путей. И оттого где-то там в своей голове ставил каждый раз черточку, когда такие короли или королевы начинали слушать его. Как артист, он уже умел понять и ощутить, когда подобный интерес был искренним, а не напускной мишурой, кою любили то и дело пускать некоторые личности. И оттого в тот самый миг, когда эта темная эльфийка начала хотя бы смотреть на него с большим интересом.. что же. Это было настоящей победой и прогрессом для него, из-за чего кончик хвоста дергался сам по себе, выражая довольство и радость, в то время как лицом и голосом Эскель продолжал вести историю, рождающуюся у него в голове прямо по ходу. Этот мотив и слова были игрой на грани, однако надежно отпечатались в голове. Ему нужно бы было их записать и доработать после… возможно… возможно добавить чуть больше переливов в проигрышах. Или же мрачности вначале. Но у жизни славный юмор.

Приходя в себя, Эскель медленно моргал, пытаясь восстановить дыхание и возможность нормально фокусироваться. Судя по его состоянию, громыхнул прямо недалеко от него. А судя по запаху, который никак уже не мог быть чуть пьяным бредом - пахло дымом. Тифлинг не был настолько пьян и не употреблял дурман, чтобы славливать подобные миражи, а значит окружающее пламя ему не кажется. Либо у всей таверны разом случилось помешательство, либо ему нужно двигаться, иначе он будет иметь потрясающую возможность умереть от удушья. Дымом. Предложение, конечно, интересное, но это путь в один конец. И без возможности вернуться. А жить хотелось. Очень.

Ноги чуть задрожали, а после все пошло само собой. Словно какая-то сила помогла успокоиться, вскочить, сориентироваться в царящем хаосе и принять единственное верное решение. Рюкзак с флейтой на спину, лютню в руки и, обвив хвостом ногу, Эскель не думая сиганул в разбитое кем-то окно, оказываясь на улице. Уверенно встав на мостовую копытами, Эскель повернулся, смотря с неким непониманием на охваченную огнем таверну. Потому что ЭТО уж точно не походило на то, что могло бы привлечь клиентов. И не было мрачностью напускной. Хвост отлип от ноги и снова чуть дергался, показывая возмущение ситуацией, в то время как сам тифлинг, уперевшись руками в колени, прокашлялся и стал делать глубокие вдохи. По его телу прошла дрожь, оставляя после себя приятное ощущение некой окрыленности, в то время как губы растянулись в подобии улыбки.  Он был жив. И цел. Почти цел, ведь бедра и локти чуть неприятно садило. Ладно. Мелочи. На нем, как на собаке заживает. Выпрямившись и выдохнув, тифлинг хохотнул и выпрямился, лишь сейчас смотря по сторонам и замечая ту самую эльфийку. Которая стояла не так далеко и сейчас, чуть злая и собранная, лишь больше походила на ту, за душой которой могли послать. И той, что не отдала бы ее, поставив гонца на колени. А они такое умеют.

- Хорошо так громыхнуло… Не лучшее время и место, но я был бы рад сказать Вам спасибо за то, что помогли с выступлением. К сожалению, угостить уже не смогу, но… Эскель.

Как этого произошло, тифлинг не понял и сам. Но вот уже он стоял возле эльфийки и, улыбаясь, протягивал ей руку, готовый что пожать ее, что поцеловать ладонь, кланяясь. Моргнув и словно осознавая ситуацию, он сам дернул ухом, отгоняя здравый смысл. Пока что в этом не виделось необходимости, а острые ощущения вкупе с тем, что он все еще был жив, толкали на странные поступки. Ровно так же, как и всегда. Но, если отбросить эти странности, у него и вправду была привычка вот так вот подойти после к запомнившейся музе или внимательному слушателю, знакомясь и угощая. Разве что в этот раз все пошло отчасти не так. Ну разве может быть хуже? Он же уже говорил, что у жизни странное чувство юмора?

- … это были они! ВОТ! Посмотрите на НИХ! Дьявольские отродья были в СГОВОРЕ!

Повернув голову, Эскель в неком недоумении посмотрел на среднего роста тучного мужчины, вокруг которого уже собралась гудящая и напуганная толпа. И этот самый мужчина показывал на него. Точнее. На них. Моргнув, бард краем глаза посмотрел на эльфийку, медленно складывая детали мозаики. Тифлинг. Песня про душу. Дроу. Взрыв… Эскель прекрасно понимал, что в обычное время смог бы попытаться найти компромисс и успокоиться бурю до того, как она начнется. Но… но в этот раз он с улыбкой почти пожимал руку ТЕМНОЙ ЭЛЬФИЙКИ, на фоне горящей таверны, которая рванула как раз после ЕГО песни.

- Достопочтенная, как Вы смотрите на очень спешную прогулку по спутанным улицам этого славного города?

Указав глазами в сторону хитросплетения улиц, тифлинг, вновь протягивая руку, заразительно улыбнулся, чувствуя, как по телу идет дрожь, а волосы встают дыбом. Как же давно он не убегал от кого-то в этом городе.

Отредактировано Eskel (2021-06-07 16:36:18)

Тифлинг никогда не считал себя трусом. Нет, нет. Скорее… он привык трезво оценивать собственные возможности. И, смотря на эту отчасти напуганную, отчасти разъяренную толпу, он понимал, что один убедить их не сможет. Конечно же, возможно он бы и смог после выдать что-то эдакое. Но он бы смог выдать подобное, если бы был один. Из похожего уже умудрялся выкрутиться. Только вот в этот раз рядом стояла прекрасная Дроу, и уж такой концентрации “странного” на фоне страха не мог то и дело стерпеть даже сам Невервинтер. Эскель слишком хорошо знал не только многие улицы этого города. Так же хорошо он мог знать его обратную сторону и некие неписанные законы города, в котором рады будут всем. Конечно же, рады-то будут. Но только подозрения все же сразу будут падать на некоторую группу лиц. Совершенно определенную. Возможно оттого он подумал, что имеет смысл вначале… отступить. Собраться с мыслями. Но… Но кажется он забыл, что харизматичнее него тифлингов бывают жрицы Ллос в праведном гневе. И вот они уж и вправду даже камень убедят в том, что он птичка и полетит вверх, а не вниз.

Моргнув и подняв руки чуть вверх, дабы сбавить такую атаку в собственную сторону, Эскель, с чуть игривой улыбкой, уже вскоре наигрывал что-то незатейливое и спокойное, почти что вторя словам своей невольной музы. Немного агрессии, немного праведного гнева, немного лоска… Сложно сказать, насколько именно в том, что толпа успокоилась, была и его заслуга в том числе, но можно было прочувствовать уже висевшие в воздухе сомнения. А это значит, что почва была вспахана и пора сеять семена не сомнений, но истинности. Все так же, играя на ходу и без опоры, тифлинг посмотрел на дроу, вновь улыбаясь той.

- Сколь ладно вы поете. Добавим пару нот и может выйти знатный номер, а может быть урок, - произнеся это не столь громко и наиграв еще пару аккордов, Эскель убрал лютню, а после уже чуть более спокойным взором осмотрел толпу. Вздохнув и стряхнув столь заметную на еще недавно белой рубашке грязь, он все же и сам решил сказать пару тройку слов. - Ах, женщины Подземья настолько же прекрасны, насколько остры их змеи языки. Но! Есть то, в чем дивная гостья права. Буду говорить здесь за себя, но, сколько зная себя и свой хвост - не то что огнем колдануть, но вообще хоть что-то в магии сделать я не мог никогда. От слова совсем, кхахахаа. Ох, этот дым. К тому же… Уж если мы злодеи, то были б вы тогда все целы?

Последнее было сказано беззлобно и вновь нараспев. Заметив что по толпе вновь прошелся гомон, тифлинг посмотрел по сторонам и сказал уже значительно громче.

- А стражу и тех, кто тушить это будет, хоть кто-то позвал?

Кажется, где-то пошло сразу движение, стали слышаться уже крики иные. Недавний зазывала и их обвинитель все еще продолжал в них тыкать пальцем. Да ему тифлинг лишь игриво подмигнул, после смотря уже с неприкрытым восторгом на стоящую рядом дроу. Пройдясь взглядом, он снова чуть почтительно кивает ей, подступая ближе.

- Признаться честно, я был искренне и приятно поражен вашей речью. И так же рад, что ваши угрозы не перегнули… палку. Это бы нам вряд ли сейчас помогло, - заметив краем глаза движение, Эскель всего на миг отвернулся, смотря на крышу злосчастной таверны. кою все еще охватывало пламя. Ему словно на миг причудился там чей-то силуэт. Махнув рукой, он обернулся к жрице, вновь протягивая руку, дабы продолжить не так давно прерванное знакомство. Но после убирая ее и смеясь. - Ладно. Оставим это. Хоть пламя на ваших волосах играет так, что на это хотелось бы смотреть вечно… У вас есть хоть мысль о том, кто настолько удачно прервал моё выступление? И ради чего? Я же не мог быть НАСТОЛЬКО ужасен?

Посмеявшись, тифлинг внимательно стал всматриваться в лица собравшейся на улице публике. Скрестив руки, хмуря брови и чуть зло двигая кончиком хвоста, он перебирал что варианты, что “персонали”. И в какой-то момент вначале его уши, а после и глаза сосредоточились на одном господине. Кажется человек или полукровка. Кажется отчасти пьяный. и кажется, лишь сейчас что-то вспомнившись. Судя по тому, сколь настойчиво он рвался в сторону таверны и по тому, что из одежды на нем были лишь криво надетые брюки, собирался тот дико второпях. Но если другим похожим постояльцам хватило разовых слов о том, что “туды пока не надо”, этот чуть ли уже не кричал. Эскель не думал в этот момент. Он просто подошел.

- … да я сдохну если это пропадет!
- А что пропадет?
- АРТЕФАКТ КОТОРЫЙ ЕСЛИ БОМБАНЕТ, ТО НА КВАРТАЛ!

Кажется… такое объяснение мужчина давал уже не в первый раз и прочие сочли то бредом. Только вот Тифлинг это бредом не счел. Он никогда не считал себя прямо очень умным, однако… однако того, что у него в голове было, хватило, чтобы сложить картину и даже найти ее отчасти логичной.

- И все же, я не был настолько ужасен, - бормочет себе под нос Эскель, а после похлопывая здоровенную детину, что и держала этого несчастного. - Я за ним пригляжу. А с Вами, сударь, мы сейчас поговорим.

Перекинув руку пьяницы себе на плечо и на удивление упорно потащив его в сторонку от прочих. Усадив бедолагу на скамью и говоря тому что-то успокаивающее, бард снял с пояса флягу, в которой было немного вина. Кажется, лишь запаха этой “воды богов” хватило, чтобы пьяница почти вцепился в нее и сделал несколько глотков.

- Ну воот, другое дело, - успокаивающе почти мурлычет Эскель и смотрит на бедолагу. - А теперь, если ты скажешь, я может даже помогу… Видишь ли… в этом городе много мест, где я хочу и могу заработать… И лишаться его из-за потерянной репутации я ну никак не хочу. Ладно быть тем еще, хм, похитителем свадеб. Но это… Это уже другое. Так… скажешь?

Наклонившись и начав смотреть чуть заискивающе снизу вверх, тифлинг прошелся вновь по окружающим взглядом и подмигнул жрице, махая головой. Ненастойчивое предложение присоединиться. Все же… судя по речи ее, она была обижена тем, что подозрения пали на нее. И… возможно, если они распутают этот клубок… возможно тогда хотя их личные “оскорбленные части души” найдут покой. Эскель не был обязан. Но он был бы рад поискать на задницу приключений.