Вооружённый фонарём, Луньяр Инэльди ступил под свод грота. Темнота и нависший над головой каменный потолок не пугали юношу - напротив, всю жизнь его манили подземелья, и в детстве он зачитывался книгами о бесстрашных учёных - исследователях пещер. Ведь под землёй всё совсем не так, как на земле! Именно пещеры облюбовали для себя летучие мыши - единственные неволшебные звери, что имеют крылья. В подземных озёрах обитают рыбы, лишённые зрения, но обладающие невероятно развитыми слухом и обонянием.
Впрочем, вряд ли в морском гроте ему предстоит встретить летучих мышей. Да и пещерные рыбы тут вряд ли найдутся - они ведь любят пресную воду.
Но зато ему предстояло найти кое-что не менее ценное: артефакты волшебников Тэя.
Вдохновила Луньяра на это мать, доказывая, что артефакты непременно должны оказаться у них в руках. Луньяр пытался было возражать, что тэйские артефакты никак не могут являться собственностью семейства Инэльди, на что мать ответила: "Ты что, хочешь, чтобы всё досталось архимагу?". Это решило дело. Не то чтобы Луньяра раздражал цвет кожи Громфа Бэнра, но и особой симпатии архимаг (недавно пропавший, но кто знает, когда он вернётся) у него не вызывал.
А потому он и пустился на это предприятие. Ноги, конечно, слегка скользили по камням, но Луньяр был довольно ловок, а потому продолжал продвигаться вперёд. Пока не заметил, что в гроте есть ещё двое.
Женщину он разглядел плохо, а вот мужчина был настоящим великаном. Да ещё и вооружён топором. И топор у него явно не для того, чтобы корабельные сундуки разрубать.
- Эй! - крикнул Луньяр. - Кто здесь?
Прятаться не было особого смысла: всё равно эти двое его обнаружат.

Полнится слухами трактир - полнится слухами и земля. А если уметь тщательно прислушиваться к сигналам, что посланы Богами, то слухами наполнятся и Небеса, стоит тебе расправить крылья и взмыть ввысь, оторвавшись от бренной сухой земли.
Для старой Мэл, порой читающей мысли проходящих мимо людей просто для развлечения, в какой-то момент стало важно найти ту злосчастную бухту, о которой она случайно услышала в лусканском порту. Собственное расследование было похоже на построение цепочки; звенья цеплялись друг за друга, ответы порождали больше вопросов, пока абстрактные слухи не сменились вполне конкретными датами, даты - именами, а обладатели имен знали, где и что нужно будет искать. Малеанна тщательно фильтровала поступающую информацию, но действовала стремительно. Никто не знал, что за таинственная эльфийка допрашивает людей в лусканских портах и выслеживает капитанов кораблей. Пошел слушок о том, что к делу причастны Арфисты, но для самих Арфистов, скорее всего, эта ситуация оставалась делом темным и не слишком интересным.
А цепь все тянулась и не заканчивалась.
Месторасположение злосчастной бухты на карте Берега Мечей было в лапах Малеанны уже давно, но она не спешила туда сломя голову. Она хотела узнать как можно больше, перед тем, как рискнуть своей жизнью и добровольно направиться в замкнутое пространство, где ей волей-неволей предстоит стать жертвой чего-то более юркого и верткого. Если бы она ринулась туда сразу, как только у нее появилась точная информация о бухте, то она, может, и вовсе опередила бы всех присутствующих, и ничего из этого бы не случилось.
Но она - дракон.
Она не спешит.
Благодаря долгому и методичному сбору информации, который, спасибо врожденному таланту копаться у бескрылых двуножек в мозгах, проходил в полудобровольной форме, Малеанна узнала, что в бухте может находиться злобное древнее чудище неизвестного вида и размера. Это сказка, которой пугают детей, миф, написанный, чтобы отпугнуть конкурентов от лакомого кусочка, и легенда, которой тыща лет в обед.
Но каждая легенда, каждая сказка и каждый миф имеют под собой реальное происхождение. Просто потому что едва ли скудный человеческий мозг способен выдумать небылицу из воздуха. А вот увидеть искру и расжечь ее до состояния лесного пожара - запросто.
Это великан? Это огромный кальмар? Это портал на План Теней? Малеанна не знала. Но картинка начала складываться воедино, а длинная цепь событий и фактов подходила к концу.

Пара блестящих крыльев скользит в облаках. Малеанне было сложно подавить желание сжечь весь мерзкий Лускан целиком. Но в этот раз она справилась. Подавила его. Лишь Богам известно, будет ли этот край так удачлив в будущем, потому что с годами раздражение драконицы на этот никчемный клочок земли растет как ком гниющих крыс, забивших канализационный тоннель.
Но теперь лусканские города позади. Впереди - бескрайняя морская гладь и неизвестность. Медленно паря над берегом, словно не дракон, а чайка голодная, Малеанна искала острым драконьим взором вход в бухту. Ее данные были очень приблизительны, поэтому ей пришлось лететь вдоль всего побережья на протяжении нескольких дней, а ночевать не небольших безлюдных островах, где редко ступает нога человека или лусканца.
Но путь осилит идущий, и к утру третьего дня поиски бухты окончились успехом. К счастью Мэл, которая, при иных обстоятельствах, искала бы ее целый год, потерянная бухта оказалась достаточно заметной с высоты птичьего полета. Гораздо заметнее, чем с моря или земли. Возможно, отсутствие взгляда с воздуха и послужило одной из главных причин того, что это место не могут толком обнаружить. Сочетание из постоянного тумана, крутых скал, труднопроходимости гор и сложной морской навигации в регионе могли также сыграть свою роль в головоломке картографов и авантюристов.
Когда Малеанна вошла внутрь, в бухте не было ничего примечательного. Ни монстра, ни сокровищ. Призвав себе на помощь небольшой светящийся шарик, который воспарил над землей, освещая пространство вокруг, драконица принялась осторожно исследовать местность, внимательно глядя себе под ноги и по сторонам. Ноги осторожно несут по сырым камням, а нос довольно морщится от соленого запаха морского прибоя. Это место мрачное, но умиротворяющее; Малеанна не знает, что за чудовище облюбовало его, но на его месте она поступила бы точно так же.
Когда она идет по небольшому мостику из черных булыжников, протянувшихся через подземный ручей, бьющаяся вода мочит полы длинного черного одеяния эльфийки, торчащего из под кожаного чешуйчатого нагрудника. Длинные, пышные волосы собраны в небрежный хвост, и одновременно струятся вдоль широкой спины до талии, подергиваясь при каждом шаге. Она обошла все возле места, через которое она попала внутрь, и сейчас собиралась поискать другие входы, как вдруг поняла, что здесь кто-то есть. До нее донеслись эхом голоса трех живых двуногих существ, говорящих между собой. Прислушавшись, женщина поняла, что они удивлены присутствием друг друга также, как она удивлена присутствием их самих. Она недовольно вздохнула.
Ей не удалось все разузнать до прихода чертовых стервятников-авантюристов.
Быстро затушив шар света, Малеанна направилась по дуге от группы искаталей сокровищ, на всякий случай обходя их, по возможности прячась от них за природными преградами вроде каменных колонн и возвышений. Пока что она не против того, что здесь, в бухте, которая стала ее собственной как только она ступила внутрь, присутствуют посторонние. Но она хотела закончить свои дела, избежав встречи с ними и дележки возможной добычи. Они могут забрать золото и побрякушки, но если здесь есть что-то, что может навредить миру, то лучше пусть это остается там, где оно есть.
Потому что Фаэруну не нужен очередной взлетевший из песка город.

[icon]https://i.imgur.com/NgivpzS.png[/icon]

Отредактировано Malyanna (2021-04-23 03:24:14)

Неужели это он? Неужели это объект их поиска?
Кассиус Рохав, задрав голову, смотрел на потемневший от беспощадного времени и влажного воздуха нос полуразрушенного корабля.
И вот о нём сложили все эти легенды? О нём, об этом потерянном в гроте судне?

Впрочем, он понимал любопытство Садии. Это ведь не просто ещё как-то державший свою изначальную форму кусок гнилого дерева. Деревянный корпус это лишь оболочка. А что скрывалось внутри? О, Тень, ему тоже было интересно. Ему действительно было интересно. За долгие годы своей неестественно длинной для человека жизни, за пройденные среди теней пути он так и не растерял такие простые человеческие черты как любопытство и жадность до нового.

Садии не надо было рассказывать всю историю, сама история уже была перед ними. Когда они смотрели на потерянный корабль, который другие не могли найти больше сотни лет.
«Гордость и проклятие».
Эти слова нередко соседствовали друг с другом.
- Мудрость никогда не была моей сильной стороной. – Ответил тогда шейд своей спутнице.
Но, как ни странно, у корпуса корабля их оказалось уже трое. Три живых существа в мёртвой пещере. Или больше?

Тьма совершенно не мешала Кассиусу чётко видеть происходящее вокруг, но даже не успел в деталях рассмотреть нечто, скользнувшее сквозь тени, быстрее, чем он мог ожидать, слишком близко. Настолько близко, что могло показаться – оно коснулось его доспехов. Или не показалось?
- Мы здесь не одни.
Воин напрягся, права рука потянулась к рукояти топора.
Ожившая тень нырнула вглубь мёртвого остова. Уж не свило ли тут за прошедшие годы себе гнездо какое-то животное? Почему бы и нет? Место тихое, тёмное. Но…
- Что это за шум?
Закованная в металл ладонь всё ещё не сомкнулась на рукояти топора. Шейд замер. Тени заколебались. Прямо перед глазами внезапно вынырнула морда настроенного крайне агрессивно существа. Клацнули острые зубы. Рохав отпрянул назад, желая разорвать расстояние между собой и противником.
И в этот момент раздался треск прогнившего дерева, остов корабля не выдержал. Наверное, тварь успела удивиться не меньше нетереза. Тёмное тело вместе с обломками дерева сбили воина с ног, но на слаженную атаку это точно не походило. Закованное в металл двухметровое тело грохнулось на влажный камень с пронзительным звуком, картину дополнил визг непонятного монстра, которому Рохав успел отвесить пинка уже будучи на земле.
Шейд вскочил на ноги, ища глазами исчезнувшего в тенях обидчика. Тот решил отступить после столь провального нападения или готовился к новой атаке?
Саднила расцарапанная скула, но в целом, кажется, оба противника отделались лишь царапинами. Что это вообще за тварь?
- Садия!
Чёртова ящерица, напавшая на него, была не одинока. Точно чьё-то гнездо разворошили.

Приближающийся шум отвлёк нетереза от его противника.
- Вода! Это чёртова вода!
Мутный поток уже лизал металлические ботинки.
Ну конечно, не эти мелкие ящерицы же сюда притащи треклятый корабль! Нетерез оглянулся, ища глазами свою спутницу и того парня, эльфийской наружности, которого они встретили в гроте.
Вода прибывала.

Существа напоминали псевдодраконов, которых в изобилии разводил Культ во славу Тиамат. Кроме того, так могли выглядеть ещё не отрастившие крылья детёныши ящеров. Однако, Садия не могла точно определить, к какому виду они могли принадлежать, ей не хватало скудного освещения пещеры. То и другое являлось по большей части кощунством относительно её богини, но сейчас было не до щепетильности. Кроме того, госпожа Тиамат не нуждалась в слабых, не способных преодолеть препятствия и оборонить себя. Всё, что угрожало её жизни и здоровью, Садия воспринимала испытаниями, ниспосланными Великой Королевой Драконов. Никто не нуждается в балласте, и, если какие-то из ячеек Культа Дракона случайно уничтожали сами себя - так и надо недоумкам, они не заслуживали воплощать волю Тиамат.

Она, та, кто спускался в Авернус, чтобы заключить и скрепить союз с силами Ада, побеждавшая на Арене множество призванных тварей и других Красных Волшебников, видевшая явление Тиамат на Фаэрун, пусть и совсем недолгое, по вине проклятых невервинтерцев и Эльминстера, не дрогнет перед такой мелочью, как эти недоношенные выползки.

Пока ей не пригодится огонь, текущий в её жилах, ищущий выход, побуждающий действовать, забывая такие слова, как отступление или сдача врагу, слишком велик риск зацепить своих, да и обвал вызвать можно. То же относилось ко всем заклинаниям разнообразных штормов и бурь, ледяных, кислотных и прочих. Но Садия бы не заслуживала своих красных одеяний, если бы у неё не было в запасе ничего, кроме масшабных заклинаний.

Ядовито-зелёный луч дезинтеграции Садия направила на морду ящера, её перст нёс с собой саму смерть. Это совпало с прыжком бестии, так что заклинание угодило прямо в распахнутую пасть. В других обстоятельствах оно могло бы увернуться, распад не относился к магии, бьющей по площади, и не являлся самонаводящимся заклинанием, но в таких обстоятельствах у чешуйчатой твари не было шансов. Несчастное существо буквально проглотило магию, и та разъела его изнутри, расщепив беззащитные тёплые внутренности. Дождавшись, пока существо рассыплется в прах, Садия осмотрелась - по колено в воде, раздосадованная тем фактом, что одежда промокла, да и в сапожках хлюпало. Она решала, кому прийти на помощь в первую очередь, мальчишке-барду или верному соратнику. Полуэльф не выглядел сильным, в отличие от Кассиуса, но, кажется, справлялся. Садия не могла оставить товарища одного, ей не позволяла совесть. Слишком через многое они вместе прошли, чтобы по глупости потерять его сейчас. Садия выкрикнула призыв - и кривая багрово-чёрно-золотая трещина рассекла воздух, пульсируя и переливаясь от тёмного центра к светлым краям. Из портала в Баатор прыжком выходящих на долгожданную охоту созданий на все четыре лапы ловко приземлились две адские гончие, по-собачьи встряхнулись - огненные потоки пробежали по их холкам и лапам. Они развернулись к барду, не приближаясь пока ни на шаг, но готовые защитить его, если использованный им приём не сработает. Сразу же за ними на широких алых крыльях вылетела эриния. Занеся карающий меч, подобающий дьяволице статусом не из последних, закалённый в пылающих реках её родины, эриния, такая же великолепная, как ужасная, парой энергичных взмахов направила себя к тому хвостатому недоразумению, которое пыталось употребить Кассиуса на обед. Одного точного удара хватит, чтобы разделить ящера надвое, если только она успеет. В любом случае, баатезу отличные соратники, всегда исполняющие букву договора. Выросшая в Тэе, Садия никогда не боялась их - дьяволы представляли собой один из важнейших, неотъемлемых элементов её картины нормального мира.

Сражайся Садия одна, всё было бы иначе. Первым делом она бы наложила на себя как можно больше защитных заклинаний, которые можно быстро применить, а затем постаралась бы проскользнуть ближе к кораблю или перенести себя к нему колдовством. Но теперь ей приходилось хлопотать и о спутнике, и ещё том недоумке, которого сюда нелёгкая принесла. Гноллу понятно, что им надлежит либо уносить из грота ноги, покуда не поздно, либо как можно скорее попасть на корабль, но чёрта с два их пропустят эти убогие пародии на драконов. Тьфу, и расплодились же.

Ящерицы не торопятся, но бегут каким-то неумолимым потоком, поскальзываются на мокрых камнях, шипят друг на друга, бросаясь вперед с упорством, достойным самоубийц на гостей, падают так же молча и их накрывает темная вода.
Вода прибывает, уже почти по колено среднему взрослому мужчине, под ней не видно ни камней, ни прекрасно умеющих плавать ящериц, внезапно выпрыгивающих из воды с шипением, достойным диких кошек Роматара.

Темный проем разбитого корабля выглядит куда менее опасным, чем темная вода лусканского моря, чем острые зубы ящеров-охранников, но что-то в нем не так, тени кажутся живыми, будто наблюдающими внимательным взглядом за исходом поединка. Ящеры кружат вокруг, но не пытаются даже хвостом коснуться теней проема, не подходят близко, но явно загоняют гостей к пробоине в сырой древесине.

Луньяр

Всем, кроме Малианны

Малианна

Женщина тем временем крушила ящеров магией так, будто всю свою жизнь только этим и занималась. Пожалуй, даже его матушка так не смогла бы. Но каково же было удивление Луньяра, когда на призыв чародейки (или волшебницы?) откликнулись две адские гончие! И не просто откликнулись, но и кинулись к нему, Луньяру, словно тот был их хозяином!

Луньяр взглянул на них со смесью ужаса и восхищения. Ужаса - потому что перед ним были посланцы ада, а с ними, как известно, не шутят. Восхищения - потому что собаки, при всей их грозности, были великолепны! Огромные, глаза как плошки да ещё и горят. Кажется, о таких собаках Луньяр в детстве читал в какой-то сказке... Но только те, из сказки, ещё и летать умели.

- Ох! - ящер всё же задел его, и Луньяр невольно потянулся рукой к груди. К счастью, удар пришёлся вскользь и кожаный доспех не пострадал.

Тут же один из адских псов издал утробное рычание. Ящер сразу присел на полусогнутых лапах (а Луньяр и не догадывался, что чешуйчатые так умеют!) и попятился назад. Затем, видимо, решил, что головой вперёд двигаться всё же удобнее, развернулся и помчался прочь.

- Спасибо, - сказал Луньяр собакам.

Надо было бы поблагодарить и женщину, но та была занята битвой, и вмешательство Луньяра могло сбить ей концентрацию.

Мужчина же, отбивавшийся от ящеров топором, прокричал призыв уходить к кораблю... откуда и лезли эти ящеры.

Внезапно Луньяр увидел всё в другом свете. Ну да, ящеры жили в корабле, там было их гнездо - а они втроём вторглись в их жилище без позволения хозяев. Конечно, им нужны всего лишь артефакты, которые ящерам без надобности - но ведь рептилии этого не знают!

Если бы можно было успокоить ящеров, забрать артефакты и уйти! Будь Луньяр один - просто отступил бы, а потом вернулся бы с каким-нибудь друидом. Но уйти сейчас означало бросить на растерзание ящерам двух человек.

Неужели из этой бойни нет никакого выхода?

А почему бы, собственно, не попробовать пробраться к кораблю вместе с собаками и не вынести артефакты, пока здесь идёт бой? Уж если его нечаянные союзники увидят, что артефакты у него - он сможет увести их отсюда. А потом втроём они разберутся, что кому достанется. Забрать все артефакты с собой Луньяр отныне не имел права - не дело оставлять без благодарности тех, кто тебе жизнь спас.

Но способны ли адские гончие на такое? Поймут ли, что от них требуется? Лучше всего было бы выяснить это у призвавшей их женщины.

- Вперёд! - скомандовал Луньяр собакам. - Нужно защитить вашу хозяйку!

Словно в ответ из корабля раздался страшный вой. Если это ящер, то очень большой, вроде пчелиной королевы!

Психическая проекция женщины проскользнула внутрь. Ей не хотелось прикасаться к влажному грязному камню пещеры, поэтому она прибегла к псионике. Для нее это такой же обязательный элемент жизни как руки и глаза для простых людей; и представить сложно, как она жила бы без возможности формировать психическую энергию в материальное воздействие, также, как сложно представить человека, живущего без кистей рук.
К полупрозрачному силуэту прямо сквозь камень “притянулся” цвет и оставшаяся снаружи остальная физическая оболочка. Малеанна устремила спокойный взгляд вперед, на хозяина грота; у нее не было желания крутить головой и осматриваться, потому что она это сделала до того, как проскользнула внутрь. Ей повезло быстро проникнуть к источнику “зла”, ибо она вошла с “нужного” входа, пока менее везучие авантюристы занимались истреблением миньенов. Конкурентам - конкурентское, потому что никто не мешал им отступить и дождаться отлива, чтобы вернуться, когда монстры будут спать, а ландшафт будет на их стороне. Они очень нетерпеливы, и Малеанна пока не имеет ни малейшего желания им помогать.
Женщина взмывает в воздух и замирает на месте, на высоте чуть выше уровня воды, как только она начинает заполнять пещеру. Вода не страшна, но мочить лытки не хотелось.
Морские драконы очень редки на Фаэруне. Последний раз Мэл встречала одного из них лет пятьсот назад, и она предполагала, что этот вид вымер. Но большая зеленая туша на груде сокровищ мгновенно убедила ее в ее неправоте. Массивный, влажный рептилоид с перепончатыми лапами и плавниками, легко может внушить ужас неподготовленному человеку; но для нее, существа, распоряжающегося психической силой собственного разума искуснее, чем языком, глазами и руками, подобные конечности были бы рудиментарны, и она бы без всякого сомнения могла бы называть любую рептилию с плавниками низшей расой, но...
Оказавшись перед чудовищем, Малеанна лишь одарила его спокойным взглядом и несколько раз выжидающе моргнула, глядя своими глазами в его, рыбьи. Этот дракон волен выбрать свою судьбу. Он может быть полезен живым, и рассказать многое, а может сделать волевое решение и атаковать, подписав себе смертный приговор. Малеантарра пока не говорила, что ее не интересуют сокровища, потому что ее устраивают оба варианта, и она, в общем-то, как женщина добрая и свободолюбивая, уважает чужой выбор, каким бы он ни был.

Садия жила на свете не первый год. Она была тэйкой - уроженкой страны, где каждый помешался на магии и на силе. И кому как не ей было знать, что дармовые посулы силы, власти, славы и величия не обходятся даром, тем более - в таком малоприятном месте, где уже сгинули десятки путешественников до них, тем более от неведомого нечта, способного влиять на других, словно суккуб или маг школы очарования. И, хотя Садия всегда старалась придерживаться здравого смысла, даже ей было сложно воспротивиться соблазну. Весь интеллект почти пасовал перед странным шёпотом. Волшебница яростно замотала головой, стряхивая наваждение, и по очереди прошептала два заклинания*. Она не знала, которое из них подействовало, но стало легче. Словно какая-то довлеющая, удушливо плотная энергия ослабила хватку, а ещё спустя несколько секунд исчезла вовсе. Возможно, Садия перестраховалась, но лучше уж так, чем попасться в расставленную западню, разверстую перед ними, будто голодная пасть гигантского хищника, сливающегося с местностью лучше любого мимика и притворяющегося сказочной пещерой, полной золота и драгоценностей. Сколь многие упали в эту бездну и не видали солнечного света.

Не давая ни барду-полуэльфу, ни Кассиусу подойти ни на шаг ближе к сундукам, Садия прошлась чарами и по ним.

- Нет, нет и нет, никто ни к чему не прикасается, если не хочет остаться без рук, ног и головы, - командирским тоном отчеканила она. - Вас не настораживает, как легко мы сюда добрались? Да, это я называю легко, сложно было, когда мы в Чалте искали, а потом распечатывали гробницу одного из архимагов Мезро. Город такой, древний, больше не существует, но его секреты остались, Тэймаунт ими заинтересовался.

Садия поморщилась, потому что пришлось сотрудничать не только с соотечественниками, но и с Валиндрой Шэдоумантл и её треклятой нежитью. Даже юань-ти, которыми Чалт аж кишел, казались волшебнице предпочтительнее - их она хотя бы отчасти могла понять. Безумную немёртвую стерву, помешанную на Арклеме Грите, контроле над всем и вся и мести Невервинтеру, Садия не выносила.

- Даже подойти к ней через джунгли стоило жизни многим моим спутникам. При том, что никто из них не был новичком. Со мной шли Красные Волшебники, такие же, как я, Рыцари Ужаса, огненные элементали и младшие дьяволы, пришедшие по контракту с призывателями, - Садия покосилась на эринию, безмятежно поигрывающую мечом, намекая, что она тоже одна из призывателей. - И всё же половина погибла, ещё не дойдя. Там все окрестности на много лиг пропитались чёрным колдовством этого мёртвого мерзавца. Здесь же нам противостояли только природа - стихия и несколько представителей местной милой фауны. И всё же отсюда никто никогда не возвращался. Может быть, ответ, куда они пропали, сейчас стоит перед нами и ждёт, когда мы тоже попадёмся.

Садия подняла ладони перед собой в направлении сундуков, прикрыла глаза и что-то зашептала. Руки едва заметно засветились, сундуки тоже**. Женщина улыбнулась краешками губ и чему-то кивнула, хотя выражение её лица стало мрачным. Так торжествуют свою правоту те, кто подозревал нечто плохое - с одной стороны, их подозрения подтвердились, и они не выставили себя нервными параноиками, случайные тени принимающими за наёмных убийц, но с другой, тут бы и не прочь был ошибиться, ведь ничего радостного в их ситуации не наблюдалось.

- Там, внутри, что-то есть. Цепи не охраняют сундуки от воров, или же это лишь их второстепенная функция. Они удерживают что-то внутри. У кого-то есть светлые идеи о том, как нам поступить дальше?

Садия внимательно, пытливо посмотрела на Кассиуса, на барда, снова на Кассиуса. Она действительно интересовалась их мнением, хотя знакома как следует была только с нетерезом, а полуэльф прибился случайно, по пути. Из-за стечения обстоятельств, когда ей пришлось спасать их обоих, женщина чувствовала себя в какой-то мере ответственной за жизни своих спутников. И, наконец, неизвестно, с чем они столкнутся, каждая боевая единица, какой бы слабой та ни была, на счету. Садия не слишком уважала бардов, но, может быть, этот юноша изменит её мнение  о них.

---

*Использовано заклинание Снятие проклятия.
*Использовано заклинание Рассеивание магии.
**Использовано заклинание Определение магии.

Кораблю было уже не выйти в моря, даже если бы за его починку взялось с десяток мастеров-гномов. Мачты прогнили так, что с грохотом падали на палубу (и хорошо, что не на голову никому из них). Если здесь и вправду дракон, то не слишком безопасное для себя жильё он выбрал. Может, это дракон-изгнанник, скрывающийся от сородичей? Или сокровища корабля так его заворожили, что заставили забыть о чистых и уютных (для драконов) пещерах?
Луньяр перевёл взгляд на пса, на котором сейчас сидел. Заметил ли тот что-нибудь подозрительное? Запах какого-нибудь особенно древнего ящера?

Глаза полуэльфа постепенно привыкли к темноте трюма, и теперь он смог различить три сундука. На одном из них - знак капитана Байрама, на другом - фигуры людей, сражающихся с чудовищами, на третьем - безобидные на вид узоры из цветов, но почему-то именно этот сундук был стянут цепями так, что цепи намертво врезались в дерево.
А ещё здесь было нечто. Нечто, обещавшее славу и богатство тому, кто вскроет сундуки. Да что там славу и богатство - власть над всем миром!
В голове у Луньяра в один миг промелькнули все истории о героях, которые подвергались подобным искушениям. И все, как и положено героям, их преодолевали. Но... быть может, зря? Как можно отказаться от того, что подарит безграничные возможности?
Сердце у Луньяра учащённо забилось. Картинка сложилась мгновенно. Да, здесь может таиться злая сила - но если Луньяр и в самом деле получит власть над всем миром (над всем, без ограничений!), то и эта сила окажется в его власти и вынуждена будет ему подчиняться. Она думает, что соблазняет глупого смертного - но на самом деле отдаёт себя в его руки. А значит, такого шанса упустить нельзя.
И всё бы хорошо, если бы не одно "но". Если Луньяр последует совету неведомой силы, то станет единоличным повелителем мира, а спутники его, спасшие ему жизнь, не получат ничего. А ведь Луньяр уже пообещал себе разделить добычу на троих! Видимо, от мечты править миром придётся отказаться - а жаль.

Женщина же тем временем заговорила вновь. Надо же, она оказалась Красной волшебницей! Но размышлять и удивляться было некогда, потому что в словах её был здравый смысл: слишком легко они сюда добрались, а бесплатный сыр бывает только в мышеловке.
- Если эти цепи и вправду что-то удерживают, - заговорил Луньяр в ответ на слова женщины, - то, вероятно, даже не что-то, а кого-то. Какое-то очень могущественное существо заперто здесь - или хотя бы его дух. Я слышал его зов - оно предлагало мне весь мир, если я вскрою сундуки. Причём все три - значит, либо этих существ трое, либо ловушка устроена так, что ему не выбраться, пока запечатан хотя бы один из сундуков.

Мужчина же тем временем осматривался, будто видел нечто незримое для других. Он ответил женщине - спросил, есть ли мысли, кого могут здесь удерживать... Но как-то очень быстро оборвал разговор и направился к двери, словно следуя за кем-то.

Луньяр мигом повернулся к волшебнице.
- Ваш товарищ ушёл, и мне это кажется странным, - признался он. - Вид у него был такой, словно его позвал кто-то. Если тот, кто здесь спрятался, способен забираться в наши мысли - быть может, ваш друг направляется сейчас прямиком в его ловушку! Возможно, вашей эринии стоит за этим проследить? Она ведь, если что-то случится, не может по-настоящему погибнуть, как я понимаю - просто перенесётся в свой родной мир?

Садия не думала, что разделяться в таких обстоятельствах - разумный ход. С другой стороны, Кассиус бы не дожил до своих лет, если бы с ним было так просто расправиться. Волшебница чувствовала тонкую грань между заботой и чрезмерной опекой человека, который гораздо старшее неё. Кроме того, корабль был огромен, и так они исследуют его гораздо быстрее. Тем не менее, Садия не без лёгкого удивления взглянула на полуэльфа и сделала странный, должно быть, со стороны, но понятный магам, заключавшим хоть раз договоры с тварями из Ада, жест, гортанными и угрожающими на слух словами распоряжаясь, чтобы эриния последовала за шэйдом.

- Ты говоришь верно. Существа Нижних Планов возвращаются обратно, если их убить в нашей реальности, - спокойно сказала тэйка. - Чтобы уничтожить баатезу навсегда, нужно делать это в Аду.

***

Эриния Каларатри не была счастлива прислуживать смертной, как и большинство других дьяволов. Её раздражало в принципе кому бы то ни было подчиняться, за исключением разве что самого Асмодея. Но эта женщина была забавной, интересной даже, и если уж говорить откровенно - далеко не худшей из тех, с кем Каларатри доводилось заключать договор. Нельзя сказать, чтобы исчадье, лишённое нормальных человеческих чувств, симпатизировало или сочувствовало человеку, и, конечно, о привязанности речи тоже не шло... но приключение выглядело занимательным, а в Аду было скучно, да ещё и постоянно опасно. В сравнении с царством кровавых рек и выжженных пустошей, алых скал и безжалостного солнца Материальный План казался отдыхом.

Каларатри зависла в воздухе за спиной шэйда, щурясь на тьму впереди. Даже для неё, привычной ко многому, эта дрянь дурно пахла - во всех смыслах.

Она не позволила мертвецу даже приблизиться к шэйду. С хищным, похожим на крик атакующей чудовищной птицы, клёкотом набросилась на нежить сверху, свирепо контратакуя вспыхнувшим от рукояти до кончика лезвия инфернальным пламенем мечом, норовя отрубить ему голову или рассечь туловище наискось.

***

Между тем Садия из спокойного, даже благодушного настроения вспыхнула гневом. Как будто эта пакость знает, чего она хочет! Как будто понимает, что такое месть или власть! Волшебница понятия не имела, с чем или кем они с полуэльфом имеют дело, но манипулятор из сущности не вышел.

Её совершенно не устраивал подобный конец Сзасса Тэма, даже если бы речь не шла о ловушке, и нечто впрямь могло бы исполнить всё обещанное. Садия хотела оборвать его посмертие сама, собственными руками, чтобы он смотрел ей в глаза и понимал, что происходит. Кроме того, зачем ей гнилая сила некротического повелителя? Та сила, из-за которой на него в былые времена ополчился Эльтаббар, та, что до сих пор пугала Побережье Мечей. Архилич накопил огромное количество магии, что есть - то есть, вот только других положительных сторон у этого могущества Садия не видела. Ей не улыбалось вобрать в себя всё это зло, удушающий могильный смрад и холод - и уподобиться ему, что сведёт сам смысл его убийства на нет, или обезуметь от жутких потусторонних эманаций, как Валиндра.

Онр пришли сюда за наследием Женги, а Женги был спятившим эгоцентриком и мегаломаньяком, хотя и, судя по легендам, чертовски умным и харизматичным. Вполне возможно, что, увидев плоды его творчества, Садия решила бы, что их лучше уничтожить, потому что Торил не должен соприкоснуться с этим. Её не волновало спасение мира из какой-то высокой морали или благородства - всё проще и прозаичнее: она в этом мире жила, и, следовательно, имела мотивацию видеть его целым и невредимым. Садия не была сказочной злодейкой, способной поджечь всю планету лишь для того, чтобы посмотреть, как всё горит.

Все жизненные принципы Садии, её путь, опыт и знания противоречили предложению того, что затаилось в сундуках. Ей не был известен ни один великий некромант, от которого мир видел бы что-то хорошее.

- Ах, ты так хочешь, сволочь, да? - процедила волшебница сквозь зубы, прожигая сундуки взглядом. - Уговорил. Tormento! - чётко, ясно, звонко произнесла она, швыряя в цепи сноп ярких, весело полыхающих рыжие-золотым, уходящих к сердцевинам в насыщенно-багровым, способным прожечь насквозь камень и металл стрел. - Берегись, - бросила она полуэльфу, глядя не на него, а на то, как лопаются оковы. - Можешь сражаться - готовься. Нет - отступи назад.

Разозлённая тэйка хотела посмотреть на то, что там, внутри, соблазняет их глупыми и дешёвыми трюками - право, фигляр на базарной площади в летний день справился бы лучше. Она понимала, что вспыльчивость не является её положительной стороной, но всё равно плохо контролировала это.

Адские гончие зарычали. Обычная земная вода уже испарилась с их горячей кожи и огненной шерсти, и языки пламени плясали на загривках, выдавая напряжение и готовность обеих собак к бою. Они не рассуждал, а действовали, безрассудно храбрые и честные, как и полагается хорошим псам, пусть и выходцам из Девяти Кругов.

На руках Садии переливались голубовато-белые потоки, сочащиеся морозной свежестью, будто она зачерпнула в горсти снег и ледяное крошево далёкой северной Долины. Замораживающее заклинание было готово к бою. То самое, которое она не использовала, когда они только вошли, потому что не пришлось - ведь никакой мгновенной опасности не обнаружилось.

На душе вдруг стало так спокойно, что даже удивляться не хотелось. Словно сундук (или его владелец) убеждал ласковым голосом, что бояться нечего. Напротив - стоит открыть сундук, и на Фаэрун снизойдёт благодать.

В воображении Луньяра возникла восхитительная картина. Сам он, молодой и прекрасный властитель Фаэруна, спускается по парадной лестнице своего дворца, внизу его ждёт прекрасная девушка-иллитири в лёгком голубом платье, и Луньяр знает, что это - его невеста, наречённая.

- Благодарю тебя, могучий бард, - с милой улыбкой произносит она. - Ведь это ты вернул всеобщий мир в Фаэрун, даровав счастье всем его жителям и убив всех злобных тиранов.

- Я кого-то убил? - переспрашивает Луньяр, не веря своим ушам.

Стоит ему усомниться - как морок развеивается, вновь он оказывается в корабле, а девушки-иллитири нет как нет.

Зато рядом была другая женщина - та, которая командовала эринией. И сейчас, выкликнув заклинание, выпускающее сноп магических огненных стрел, она немедленно поставила его перед выбором - либо сражаться, либо отойти и не мешать.

Отойти? Да за кого его принимают? Неужели она думает, что раз он эриний призывать не способен - значит, и не годен ни на что? Сейчас посмотрим.

Выкрикнув заклинание вслед за волшебницей, Луньяр послал в коварный сундук пару волшебных стрел - сам он, правда, предпочитал называть из "магическими снарядами", потому что на стрелы, которыми стреляют из лука, вырвавшиеся из его пальцев шарики жалящего света не походили никак. Возьмут или нет, интересно?

Потусторонний ужас рванулся из сундука на свободу, завывая так, что поджилки бы затряслись - у фермеров и городских обывателей, ни заколдованную гробницу, ни усыпанное нежитью мёртвое поле под пустым, будто выпитым, небом не только в глаза не видали, но и слышали разве что в страшных сказках. Ладно, начинающие искатели приключений тоже бы впечатлились. Тэйцев пугать некромагией было настолько же эффективно, как варваров-утгаритов - снегом и белыми медведями. Нежить просто являлась частью их реальности. Хотя не по себе Садии стало, и она отпрянула назад. Эти существа, пробирающие могильными касаниями, выпивающие радость жизни, не выглядели как те, с кем можно вести конструктивный диалог. В их мире не существовало надежды, будущего, света и тепла. Теперь уже невозможно было выяснить, кем они являлись при жизни и как встретили подобную судьбу. Может быть, хозяин сундука наложил подобную защиту, а, возможно, так теперь выглядели убитые и пленённые этим местом несчастные странники. Факт оставался фактом - с ними придётся сражаться, нравится или нет.

Впрочем, Садия изначально шла сюда отнюдь не кисейную барышню изображать. Несмотря на смертельную угрозу, женщина хотела этого испытания. Когда она долго оставалась бездеятельной, вела размеренную мирную жизнь, в которой по сути ничего особенного не происходило - тем острее ощущала, что годы неумолимо утекают от неё и падают в какую-то бездонную пропасть, которая сожрёт всё и не подавится. Тэйцы могли продлевать свой срок многочисленными ритуалами, артефактами и зельями, но бессмертия не достигли даже они. Включая самого Сзасса Тэма, зависевшего, как и любой лич, от сохранности филактерии. Ткань времени менялась неумолимо. Вот почему Красная Волшебница совалась в такие разные и при этом одинаково чуждые её родине места, как Чалт и Берег Мечей.

Садия стремилась не терять молодого задора, жара, энергичности, любопытства и тяги к беспрестанному познанию, давно признав в себе иррациональный страх старости, беспомощности и ненужности.

Садия выпустила в призрака справа поток мороза, способного прохватить насквозь и закалённого ветрами дальнего севера человека, но этому выходцу хватит ли, чтобы хоть замедлиться? Из-за немёртвой сущности они могли переносить действительно низкие температуры, будучи невосприимчивыми - наоборот, холод шёл им на пользу, мешая процессу разложения. Ну, а полубесплотность мешала захватить их примораживающими эффектами. Магу не так просто переключиться от одного подготовленного заклинания на другое, как чародею - увы, но это зависело от типа взаимодействия с Плетением, поэтому Садия сначала и выпустила в цель то, что у неё уже имелось наготове. Ну, ничего, следующее стоящее в очереди на применение заклинание Садии было Пламенной сферой - не мытьём так катанием она достанет их. Против такого типа урона большинство нежити стойкостью не обладало.

Кстати, про огонь - обе гончие окатили второго призрака адским жаром из пастей. Они даже приказа не ждали - сами смекнули, что новые твари не дружественны.

---

Заклинание Конус холода.
Адские гончие - Огненное дыхание х2.

И вот пали тяжёлые цепи, открылись крышки сундуков, выпуская на волю то, что в них было заключено. И лучше бы уж этого не произошло, потому что в тот же миг раздался вопль, жуткий и столь громкий, что Луньяр прижал ладони к ушам, боясь оглохнуть навсегда. Из сундуков поднялись призрачные фигуры, которые можно было принять за банши, и, сориентировавшись в пространстве, кинулись на незваных гостей.

Вопль теперь, казалось, звучал в голове у Луньяра, и на мгновение юноша ощутил себя бесполезным. Да, у него есть магия, но как её применять, когда все мысли из головы вытеснили эти чудовищные звуки?

Однако наставник Луньяра в своё время не зря обучал его, не зря устраивал юноше проверки, заставляя того концентрироваться в самых неподходящих для этого условиях. И сейчас Луньяр нашёл в себе силы сосредоточиться, взывая к тому, что хранилось в его памяти. Клин клином вышибают, и если эти твари действуют на разум, то и у нас найдётся чем ответить.

Прикоснувшись одной рукой к женщине, Луньяр сотворил заклятие Героизма. Конечно, подобное колдовство не порубит противника в капусту, но укрепить рассудок, защитив его таким образом от враждебного влияния, вполне способно.

Краем глаза Луньяр заметил, что вернулся спутник женщины - с обнажённым клинком, который словно так и просился в бой. Что же, против материальных противников, если найдутся и такие, будет очень кстати. К сожалению, ответить на обещание прикрыть Луньяр не мог - это нарушило бы концентрацию.

Рванувшись прочь из каюты, устремившийся на помощь своим товарищам шейд на мгновение замер в проходе вслед за кошкой. Теневой зверь обернулся на своего бывшего хозяина. Нетерез замер, прижал к груди сжатый кулак, отдавая последние почести неизвестному воителю и верность его спутника.
Признание этой дивной кошки было честью для него.

Представшее в общем помещении зрелище холодило кровь практически в буквально смысле. Никогда прежде Кассиус не видел таких призраков. То есть самих бесплотных чудовищ он имел честь лицезреть немало, Шэдоуфелл полнился тенями не только воплощавшими силу, но и жаждущими живой крови. Но таких – таких он не видел. Плывущие по воздуху спектральные существа имели уловимые эльфийские черты, длинные волосы развевались в воздухе. А ещё – твари выли, горестно, пронзительно, откликаясь в груди какой-то болезненной тоской.
Кошка сориентировалась первой, отважно бросилась на ближайшего противника, оттесняя того назад, к сундукам.
- Что это за твари? – обратился воин к своим спутникам, в голосе звучало неловольство.

Рохав недовольно выдохнул и перехватил древко топора обеими руками. Катаклизм отозвался гневом, с лезвия упали первые капли магического пламени. Шейд ненавидел таких врагов. Нематериальных, эфемерных, у которых нет тела, в которое можно вонзить острие верного топора или проломить кости хорошо поставленным ударом закованной в металл перчатки. Это была битва магии.

Чтобы счастье было полными – о себе дала знать тьма, порождаемая тем самым сундуком в каюте. Но этого врага шейд понимал лучше. Топор выписал дугу и обрушился на двух ближайших противников, кошка рвала и терзала третьего.
Губы Рохава тронула улыбка. Совместный бой – лучшее первое знакомство и начало самой крепкой дружбы.
Кошка могла двигаться свободно, в отличие от своего хозяина, ноги которого спутывала, стискивала стелящаяся по земле тьма. Но Кассиус не унывал, стараясь дотянуться до тех врагов, кого позволяла достать длина рукояти топора. И давил, давил на тьму.
В лицо брызнули искры некротического урона, и тут нетерез вознёс благодарности Шар и её благословению, сродство с тенями значительно увеличивало стойкость к шейда к магии этого рода. Чего не скажешь о стискивающей ноги тьме. Голени ныли от давящей боли.
- Разберись с магом, - обратился Рохав к своей новой спутнице. А сам, отвернувшись, всё же дотянулся до ближайшей тёмной фигуры, пылающее лезвие обрушилось сверху вниз, как гильотина.
Треклятая нежить, будь она неладна.