Киммуриэль не относился к собственным ранениям так уж серьёзно. В конце концов, в клане рисковали постоянно. Такова жизнь, и с этим ничего не поделаешь, увы. Псионик был готов, что любое из событий, в которых Брэган Д'Эрт принимал участие, или других опасных моментов кончится плачевно для него. Он, конечно, мог, знал и умел куда больше, чем все рядовые члены клана, но это не превращало его в бессмертного и неуязвимого. Многие из тех, кто знал его, думали, что уж кто-кто, а Киммуриэль любого из них переживёт, он казался им чем-то иным, нежели все другие рождённые на Фаэруне существа, потому что никто не понимал в точности, как действует ментальный дар, и где у того границы. Непостижимее богов, загадочнее Фэйвальда, хуже иллитидов... Они все ошибались, и Киммуриэль не развенчивал эти мифы, подобные заблуждения создавали интригу и заставляли бояться, тем самым играя ему на руку.

Неудивительно, что он уставился на Ксана с неподдельным изумлением.

- Скажи мне, Ксан, сколько тебе лет? Сотня-то хоть исполнилась? Ты и в самом деле ведёшь себя как эльфёнок, - сказал Киммуриэль, прижимая его к себе, утыкаясь лицом в плечо. - Всё в порядке. Я допускал возможность того, что погибну, когда ещё только планировал отправиться с тобой. Я допускаю её каждый день. Моё существование ничем не отличается от твоего или кого бы то ни было, и, следовательно, с большой вероятностью рано или поздно это со мной произойдёт.

Однажды устанет жить Громф, или кто-то найдёт способ разбить его артефакт. Однажды кто-то сместит Квентл Бэнр. Однажды священная магия леди Алустриэль перейдёт к следующей Избраннице Мистры. Однажды даже Келемора свергнут, как заменили всех предшествующих ему богов смерти. Киммуриэль уже много раз избежал путешествия в один конец, но однажды от него отвернётся сила, собственная удача и протекция других. Он даст слабину - и этим непременно кто-нибудь воспользуется. Так уж устроен мир, и незачем тут паниковать, расстраиваться или злиться. Возможно, Ксан не понимал, потому что не жил до такой степени погружённым в реальность, где тебя может убить абсолютно всё, какая угодно мелочь, несчастливое совпадение обстоятельств, встреча с кем-то, кто превзойдёт тебя. Киммуриэль не единственный псионик в мире, и, как показывает нынешний опыт, нашлось что-то, что можно ему противопоставить. Да и прежде на свете он уже неоднократно встречал тех, с кем не отважился бы сразиться ни словом, ни действием. Тех, кому хватило бы лишь единственного Слова Силы или чудовищного дыхания, чтобы развеять его в прах. Досадно, раздражительно, задевает гордость, но что поделаешь. Стало бы слишком скучно жить, обретя всемогущество. И Киммуриэля, пожалуй, радовало, что в мире нет ничего, способного обеспечить той или иной расе, способу ворожбы или стилю владения оружием стопроцентную гарантию победы и отсутствие уязвимых сторон. Это сохраняло Абейр-Торил в подобии баланса.

- Ты не заставлял меня присоединиться, я сам так решил. И понимал, что мы идём не на увеселительную прогулку. Я предусмотрел всё, что мог, хотя и, как видишь, оказался небезупречен, так как всё же позволил врагам выследить нас и напасть. Поскольку я считаю себя персоной, ответственной за безопасность нашего предприятия, то просчёт исключительно на моей стороне. Ксан, поверь. тебе нет смысла в чём-либо себя винить. Если бы рядом со мной не было тех, кто находил во мне пользу, я бы даже не дожил до этого дня. Моя работа, видишь ли, почти исключает шансы спокойно отойти в мир иной в мягкой постели. Я понимаю, что ты любишь меня и хочешь мне добра, но, если так, то не примешь ли ты моё отношение к данному вопросу с уважением к отличной от твоей, но обыкновенной для меня точке зрения?

Киммуриэль, конечно, не ждал, что Ксан спокойно кивнёт и скажет, мол, да-да, в следующий раз можешь пойти и спокойно испустить дух, я не стану вмешиваться и пытаться помочь, да и не этого он от мага добивался. Псионик попросту хотел, чтобы Ксан адекватно оценивал события и не сломался, если беда однажды и впрямь произойдёт. Пока что казалось, будто Ксан воспримет его гибель как абсолютную катастрофу, крушение всего и вся, и тут же заберётся в петлю сам. Киммуриэль не собирался сдаваться и позволять отправить себя в могилу, но от каждого казуса в мультивселенной не убережёшься.

Подпись автора

Киммуриэль кивнул, принимая во внимание точный возраст Ксана. Вот только ему было что сказать на аргументы друга, и он не преминул этим воспользоваться. Возможно, Ксан ожидал услышать от него что-то иное, но Киммуриэль сказал всё напрямую.

- Да, именно рациональное мышление помогло мне, когда пал мой Дом, и оно же спасло меня от апатии и самоубийства, когда погиб Рай'ги. В этом мире ещё оставались важные вещи, которые от меня зависели, а также индивиды, что полагались на мои знания, опыт и дар, - негромко проговорил псионик. - Я думал, у меня ничего не осталось. Я не хотел двигаться и есть, видел кошмары наяву... Но этот путь вёл меня в пропасть, и я смог себя остановить, - он вздохнул и опустил голову, не зная, как объяснить своё тогдашнее состояние и мотивы лучше. Как целеустремлённость и расчётливые идеи о том, куда вести клан, спасли его.

Выбравшись из купальни, Киммуриэль потратил больше пятнадцати минут на то, чтобы расчесать и высушить, а потом тщательно и аккуратно уложить волосы, заколов их в нескольких местах, чтобы они красиво обрамляли лицо. На украшениях блестел символ Кореллона, подчёркивая, что эти вещи принадлежат Эвереске, но он собирался вернуть их, когда будет покидать королевство. Серебристые полумесяцы хорошо сочетались с длинными белыми волосами.

- Нет зрелища более удручающего, чем фанатики, особенно когда умом их природа обделила, - с лёгким намёком на улыбку заметил Киммуриэль, наконец подходя к Квиларси и Ксану. - Высокая госпожа, позвольте мне дерзость отметить вашу необыкновенную красоту и гостеприимство, - псионик говорил так, словно привык делать комплименты дамам каждый день по сотне раз, как настоящий придворный аристократ с самыми изысканными манерами.

Он бы даже поцеловал ей руку в старомодно-вычурной манере, если бы не сомневался, что она оценит такой жест и позволит ему.

- Не соблаговолите ли вы, госпожа, разделить с нами трапезу, пожалуйста, тем самым оказав честь и доставив удовольствие? - глядя архонте в глаза, добавил Киммуриэль.

Конечно же, у него имелись весьма и весьма прагматичные причины желать найти с ней точки соприкосновения, заинтересовать, склонить к сотрудничеству и сделать сторонницей идеи позволить хоть кому-то из дроу входить в Эвереску, и не только тем, кто рождён на поверхности или покинул Андердарк очень давно и поклоняется Эйлистри, а то и человеческим богам. Если он докажет, что у любого дроу есть надежда возвратиться в Приют Эльфов, это будет грандиозный шаг по борьбе с многотысячелетним проклятием. Киммуриэль всегда был далёк от подобной борьбы, разве что иногда с ворчанием уступая просьбам Джарлакса, но теперь, когда весь груз ответственности лёг на его плечи, когда он стал не только фигурой, но и самостоятельным игроком - ему придётся выбирать сторону. И, если он поступит разумно и не прогадает - станет независим от Громфа, Квентл, Дома Бэнр и всего Мензоберранзана. Клан даже сможет в конечном счёте вернуть правление над Лусканом людям, убравшись восвояси, раз уж их так не устраивает нынешнее положение вещей. Киммуриэль помнил, как Лускан сдали Маргастеру почти без боя, только потому что он человек, а не дроу. Что же, людям - людское, эльфам - эльфийское. Брэган Д'Эрт не перестанет распространять влияние и проворачивать дела на Побережье Мечей, но более защищённой базы, чем в Эвереске, у них никогда не было и не будет.

Киммуриэль от рождения и до нынешнего момента был безбожником, но не стоило недооценивать его готовность пойти на всё, чтобы добиться своих целей. Если придётся играть по местным правилам, он готов.

Подпись автора

Киммуриэль не ожидал от архонты Эверески меньшего - ему даже не пришла мысль о том, что ей могло быть что-то известно о нём и до их знакомства, он подумал, что она разузнавала о личности, с которой связался Ксан, уже после их встречи. Он сам поступал бы так же, всегда проверял по возможности, с кем же таким свела его судьба. Желательно черпая информацию из разных источников. Правда, когда она успела провернуть подобное, ведь они с Ксаном находились здесь не так уж и долго, но что же, очередное подтверждение способностей столь выдающейся женщины. И дело не только в имени или в том, что она знала про клан ещё до ментального контакта - у Киммуриэля никогда в жизни не было такого сильного впечатления, что его читают насквозь. И не было такого благодушия относительно этого - казалось, он и впрямь готов поделиться с ней чем угодно.

- Мне всегда хотелось знать, каким образом в Селдарин попал тот, кто до такой степени проповедует нетерпимость, - задумчиво проговорил псионик, чуть покачав головой. - Ксан, сейчас же ешь, если тебя унесёт ветром, мы расследование не закончим, потому что потратим драгоценное время, разыскивая тебя по всему Торилу, - суровым тоном, но с улыбкой вдруг добавил он перед тем, как перевести взгляд на Квиларси. - Миледи, я совершенно не в силах вам отказать, - непринуждённо сказал Киммуриэль, спокойно принимая артефакт из рук архонты и без каких-либо опасений или колебаний, по крайней мере, внешних, надевая на запястье.

Словно он вовсе и не дроу, приученный во всём видеть подвох, а то и прямую угрозу. Он, для кого дар означал не меньше, чем самую жизнь, а посягательство на свои способности - как посягательство на личность, с лёгкостью позволил этот самый дар ограничить. Впрочем, как ни странно, Киммуриэль действительно не волновался. Присутствие Квиларси действовало на него успокаивающе, каким-то непостижимым способом ободряло, он не ждал от неё ничего плохого.

Ментально псионик никаких изменений не ощутил. Киммуриэль предположил, что они будут, когда он попробует применить дар. Он также отметил про себя, что браслет был выполнен скромно, но с несомненным вкусом. Это было архонте в дополнительный плюс, хотя он, конечно, не отказался бы в любом случае.

- Занятная вещица, я такие сам делал, когда очень скучал. Ограничивает сознание псионика внутри самого себя, и в случае превышения ограничения голова будет кружиться, сбивая концентрацию. Милосердное, но строгое решение. Нужно будет подарить вам что-то из моих скромных безделушек, уверен, среди них найдётся такое, чего у вас здесь ещё нет, - он выглядел весьма увлечённым этой идеей. - Думаю, я создам что-нибудь под цвет ваших глаз. Мне нечего скрывать от вас, архонта, мой разум в вашем распоряжении.

Некоторые отделы мозга Киммуриэля были аккуратно отделены, как закрытые, но не запертые двери. Он почувствует, если она захочет их отворить и узнать, что внутри. Не исключено, что даже впустит без намёка на сопротивление. Нужные воспоминания выглядели как цепочка причудливо соединённых залов хрустального дворца, в каждом из которых находилось по конкретному воспоминанию. Входя внутрь, Квиларси имела выбор, наблюдать события как смену картинок со стороны, или же оказаться внутри и наблюдать на правах своеобразного странного призрака. Там было всё с самого начала - в первой сцене даже ещё не было Ксана, только извещение о том, что в Лускан прибудет посол Эверески, и его не помешало бы встретить, потому что города он совершенно не знает, а заблудиться в таком месте врагу не пожелаешь. Киммуриэль показал свои тогдашние изумление и настороженность, потому что, когда снобы связываются с теми, кого сами же признали недостойными - это крайне опасный знак. К этому ли стремились они с Джарлаксом, распространяя репутацию клана далеко за пределы Андердарка и отмечаясь по всему Побережью Мечей? Чтобы их использовали как тех, кто не боится запачкаться в грязных поручениях, за которые самим эвересканцам браться не с руки? Занятно, занятно, как одно и то же действие может быть разом и комплиментом, признанием талантов, и оскорблением.

Подпись автора

Киммуриэль был даже разочарован, от жреца Шевараша он ожидал более крепких высказываний и настраивался на них. А тут... да он в повседневном быту и то похуже вещи неоднократно слыхивал. Даже Громф в плохом настроении обращался к нему хуже.

- Прошу прощения, милорд, но скромная логика и кое-какой опыт подобных переговоров подсказывают мне, что вы несколько превышаете свои полномочия, лишая меня права самостоятельно принимать решения или выносить суждения о чём-либо. Я искренне надеюсь, что ваша мотивация находиться здесь обоснована чем-то большим, нежели моё присутствие, и вы не будете попусту отнимать время высокого собрания пустыми обвинениями в адрес возможного союзника вашего народа, - флегматично проговорил Киммуриэль, скрестив руки на груди и ледяным, уверенным взглядом смотря жрецу Шевараша в лицо.

Впрочем, настоящего негодования он не испытывал, но пренебрежение - вполне. Не уделяя более внимания Лирайе, псионик обратился ко второму жрецу.

- Я прошу прощения, с моей стороны было несколько невежливо не ответить сперва на ваши вопросы. Возможно, с моей стороны было бы правильно проигнорировать чужие грубые слова, словно их источника не существует, но я не привык молчать, когда слышу оскорбления. Да, я здесь по своей воле, и я не враг вашему народу. Правда, отвечая честно, я бы сказал, что, назвав себя другом, я потороплю события. Я никого здесь не знаю, кроме госпожи архонты и госпожи архимага, и наше с ними знакомство нельзя назвать близким, если не считать спасения жизни, за которое я буду благодарен всегда. Я не знаю вашего государства, законов и обычаев, и я не ожидал, что попаду сюда, ещё сегодняшним утром. Не скрою, мне бы хотелось, чтобы наше сотрудничество прошло положительно. Однако, в первую очередь я здесь ради Ксана. Если бы он был тэйцем, я бы отправился в Тэй. Если бы он принадлежал племени морских эльфов - я просил бы аудиенции у правителей подводных королевств. Во мне нет ненависти к вам или отвращения, но я не считаю правильным скрывать, что в былые времена я был таким же, как все отравленные ядом учения Королевы Пауков несчастные дети моего народа.

Если он солгал бы в этом, рано или поздно истина всё равно бы открылась. Не сейчас, даже не в ближайшем будущем, но однажды - обязательно. Поэтому распинаться в своей абсолютной невиновности и заверять, что он всегда отличался высокой моралью, будто Дзирт До'Урден, Киммуриэль не собирался. В нём одновременно сочетались дерзость и смиренная покорность. Он наблюдал, оценивал всех собеседников и делал выводы.

- Я не поклоняюсь Ллос. Я не поклоняюсь никаким богам. В свете любой религии Фаэруна, будь она подлунной или подземной, я еретик.

Эти слова Киммуриэль произнёс с той же твёрдостью, что и прежде, но тише, и он опустил глаза, сознаваясь в своём безверии. Не потому что ему было стыдно. Тут крылось нечто другое, нечто большее. Внезапно псионик увидел себя кем-то вроде подростка, бунтующего против авторитетов, потому что окружающее общество и полученное воспитание травмировали его. Он встретил в Эвереске немало высокопоставленных и могущественных личностей, тех же Квиларси и Миндартис, не считающих религии зазорными, и никто здесь, кроме, разве что, фанатика Шевараша, не опустился, уверовав. Мог ли Киммуриэль прийти к богу теперь, на пятой сотне лет жизни? Будет ли его обращение искренним? Псионик понял, что боится. Неподдельно боится прийти к молитве Кореллону, но не получить принятия от верховного покровителя эльфов.

Хотя это было логично. Это более чем логично для того, чей род низвергла и уничтожила Ллос. Та, кто пыталась воспользоваться Облодра, но затем сочла, что они слишком неуправляемы, и обрекла на смерть.

- Но теперь, когда я честно и полно ответил на все ваши вопросы и, как мне хотелось бы думать, прояснил мои причины быть здесь, позвольте мне задать свой. Каким образом это заседание связано с моим осуждением, виной или искуплением? Только ли это фигуры речи, призванной определить чистоту моих помыслов перед Эвереской, или за ними кроется нечто большее? До сего момента я предполагал, что являюсь исключительно свидетелем, а не обвиняемым.

Киммуриэль старался звучать как можно более осторожно, надеясь, что нигде не переборщил с формулировками. Было бы весьма нелепо провалиться уже на начальном этапе из-за какой-то ерунды.

Подпись автора

Киммуриэль не сомневался в уме и компетенции Квиларси, но в данном случае прекрасно понимал эвересканцев. Что же ещё тут они могли подумать, раз их посланники, персоны явно не последние, кое-что умеющие, исчезают без следа. Ему самому всегда было достаточно одного сгинувшего агента клана, чтобы встревожиться и начать расследование. Переживать пусть не за жизнь пропавшего, но о том, какие сведения могли из него вытянуть, и не используют ли этого дроу против остальных.

- Учитывая, сколько эльфийских королевств исчезли с лица земли или переживают упадок, я бы назвал это не паранойей, а всего лишь здравым смыслом, - не согласился Киммуриэль.

Он был готов признать, что у него, как у выходца тьмы, размыты эти понятия, потому что для них не чрезмерная, но разумная предосторожность не только проверка всей комнаты перед ужином, но и каждого блюда - на бесправных слугах в поисках яда. Но всё же... всё же он когда-то принадлежал малочисленному и весьма нелюбимому Дому, и отлично знал, каково это - выживать в мире, где все против тебя, и у них численное преимущество. Киммуриэль прекрасно знал, что такое выживание. Он положил на эту науку всю жизнь.

Словно подхватывая это настроение, беседа развивалась в траурном направлении. Особенно подавленным ощущался Ксан, разве что кончики ушек понуро не опустились. В эти печальные нотки добавилась спокойная решительность - Киммуриэль не вписывался в их настроение. Он был попросту не способен на такие эмоции, пока видел хоть какие-то варианты, что ещё можно предпринять, чтобы избежать трагического итога. Эльфы терпели утрату за утратой, поражение за поражением - всё так. И даже победы им обходились чересчур дорогой ценой. Но даже подобная горькая истина не значила, что они уже лишились будущего. Они не обречены, пока сами не поверят в это.

- Надеюсь, вы не забываете, что вслед за закатом всегда приходит восход, нужно лишь набраться терпения и упорства, шаг за шагом стремясь к нему, - флегматично напомнил Киммуриэль.

Он смотрел на всех этих эльфов. На дартиир. Его никто ни о чём не просил, не обязывал помогать, да, кажется, и не ждал. Разговор происходил при нём, и он участвовал, но был как будто где-то вовне. Посторонним, которому лишь позволили слушать. Но Киммуриэль вспоминал, как Джарлакс всегда вмешивался сам и как бы между прочим предлагал блестящие решения там, где, казалось, все зашли в тупик.

- Если вы не возражаете, я могу заняться их поисками. Если вы сообщите мне больше информации о том, куда именно отправились эти эльфы, с какими поручениями и когда конкретно кто из них пропал, - произнёс псионик уже вслух. - Какие отзывы вы можете дать о характере, поведении и взглядах этих эльфов, почтенный Йерис?

Разумеется, Киммуриэль не озвучил настоящий вопрос прямо. Возможно, пропавшие, как и Лайонель, узнали то, что для их ушей не преназначалось, и от них избавились, потому что Лайонель, скорее всего, был единственным, кому так сказочно повезло. А, может быть, они отнюдь не несчастные жертвы и сотрудничают с Эмерисом, зная, что он предатель. Переметнулись, спасая свои шкуры. Известие об Элдрет Валуутра не радовало тоже - ничуть. Неужели Эмерис спутался и с ними? Вот уж кто ничем себя не ограничивающая личность, способная пойти на всё ради своих целей.

Но каковы цели Эмериса? О чём тот договаривался с Зентарим, и как собирался использовать Брэган Д'Эрт? Может быть, этот мерзавец вовсе не считает себя преступником или отступником, а уверен, что именно он истинно радеет за Эвереску, а не все здесь собравшиеся, лишь вздыхающие о былом величии, но слишком мягкотелые, чтобы запачкать руки ради восстановления этого величия. Они уже не в том положении, чтобы выбирать лишь честные, благородные методы. Была ли поездка в Лускан проверкой для Ксана - испытанием на то, получится ли из него ещё один инструмент, дороже ли для него Эвереска совести, милосердия и былого товарищества? Неужто Эмерис возомнил себя великим гроссмейстером, который вправе так обращаться с другими и принимать крупные решения за всю свою страну? Притом без её ведома, ведь почётно принимают только героев в сверкающих доспехах, а закулисные интриганы всегда остаются в тени.

Подпись автора

Эльфы были не единственными, кто по вине внешних сил, собственных ошибок или стечения обстоятельств превратились в тени былого величия. Нетерил, из-за самоуверенности Карсуса и Теламонта, больше не был даже похож на то великое государство, которым являлся раньше. Тэйцы из нации, что едва не завоевала Побережье Мечей и не призвала чудовищное драконье божество, стали мирными торговцами и наёмными магами. Невервинтер еле-еле поднялся из руин после того, как прямо в нём открылся один из Разломов Магической Чумы, и после извержения Магеры. Гонтлгрим был восстановлен, но до сих пор подвергался набегам обитателей Андердарка, таких как иллитиды, дуэргары и дроу, и, кроме того, из-за географического положения во многом зависел от поставок извне. А тёмные эльфы потеряли Чед-Насад, признанный самым красивым из их городов. Практически все расы Фаэруна далеко ушли от своих истоков и смотрели в прошлое вместо того, чтобы стремиться в будущее.

Киммуриэль молча сделал движение, больше всего напоминающее пожатие плечами, мол, его дело предложить, вежливо поклонился и молча вышел из зала вслед за Квиларси. Можно подумать, речь не шла о жизнях, и что это нужно ему. Псионик не так часто проявлял подобные жесты доброй воли бескорыстно, и настаивать уж точно не собирался. Хотя, следуя по коридору за архонтой, он размышлял, хватит ли ему полученных обрывков информации, чтобы начать розыски. Киммуриэль был не уверен, как много сведений получит Ксан. Тот был лунным эльфом и уроженцем этого королевства, но при этом и очень молодым, самым юным на этом собрании, да и находящимся на территории эльфийской страны сейчас на птичьих правах. Опытный и тёртый Йерис может просто не счесть его достойным знать достаточно много.

Неважно. Киммуриэль должен верить в способности Ксана. Кто, если не он.

Ему казалось, что он должен чувствовать некую общность с такими же, как он, сопричастность, интерес. Но отчего-то всё, что ощутил Киммуриэль, были смесь жгучей зависти и какого-то иррационального презрения. Эти эльфы не были плохи в псионике, напротив, но всё равно смотреть на них по неведомой ему самому причине было омерзительно. А ведь Киммуриэль жил с иллитидами, и, казалось, чего только не повидал, куда более тошнотворного, чем одарённые дартиир. В очередной раз он пожалел о том, что ему пришлось здесь оказаться. Киммуриэль не понимал себя, ведь в какой-то мере его мечта, поселившаяся в груди с того момента, как он впервые услышал об Эвереске, сбылась. И дело было не в том, что реальность оказалась иной, нежели его представления. Дроу попросту осознал, что совершенно чужой и чуждый даже среди них. Кроме того, он всегда ревниво относился к своей исключительности, искренне убеждённый, что она является единственной причиной, по которой ему сохранили жизнь, и с его мнением считаются. Он не воспринимал себя отдельно от псионики. Для Киммуриэля она была тем, что определяло его как личность и давало смысл существования. Он выстроил вокруг неё свой стержень, своё "я", и без ментальных способностей не представлял себя. Для него всегда было куда более приемлемо умереть, нежели лишиться их. Наличие других таких же Киммуриэль воспринял как посягательство на его место под солнцем. Большую часть жизни Киммуриэль вообще ни во что не ставил лишённых каких-либо талантов, относясь к ним немногим лучше, чем к рабам, а одарённых оценивал по уровню силы и навыкам владения этой силой. В его голове система представляла собой нечто среднее между иерархией и естественным отбором.

Да, Киммуриэль менялся под влиянием знакомых и друзей, таких как Энтрери, Далия, Джарлакс и Ксан, но пока что скорости его переосмысления взглядов на жизнь не хватало, чтобы просто взять и перевернуть вековые представления в голове дроу, расовое воспитание и высокомерие Облодра. Ему претило, что так много дартиир прикасались к искусству. Воспринималось прямым осквернением и нарушением великого таинства псионики. Омерзение перекрывалось лишь страхом, что, если на Фаэруне появится много таких, он перестанет быть нужен. Да ещё и обида поглощала его заживо - что он отказался от дружбы, любви, всех низменных и мешающих объективному взаимодействию со вселенной привязанностей и прочей глупой ерунды, а эти так легкомысленно и непринуждённо болтают, словно даже не задумывались о каких-то самоограничениях и отречении. Киммуриэль не знал, кого ему ненавидеть за этот грандиозный обман - мир, К'йорл Одран, иллитидов или себя.

- Госпожа, если моё присутствие в тягость здесь, то я согласен покинуть Эвереску в любой момент. Ксан найдёт меня после того, как его отпустят. Видите ли... Не в моих привычках навязываться, - снимая браслет и возвращая его Квиларси, холодно сказал Киммуриэль, на его лице застыло выражение непроницаемого безразличия.

А зачем он, в самом деле, здесь? Дроу понимал, что ведёт себя мелочно, но ничего поделать со своими неожиданными даже для него самого реакциями не мог. Да и неприятие он прекрасно замечал - ему хватило сполна ещё в Мензоберанзанне. Он не мог поставить их на место, как поступал с сородичами, не мог возражать, и ему было неуютно и нервно.

Подпись автора

Киммуриэль не понимал, почему его заставляют ждать здесь, почему он не может сам выбирать, где находиться. Если здесь так не доверяют дроу, он бы покинул Эвереску и подготовился бы лучше, если ему вновь доведётся когда-либо здесь побывать. И он не привык, что не может откуда-то уйти - даже если не собирался убегать, само наличие такой возможности успокаивало. Они могли говорить и не здесь, во внешнем мире было достаточно укрытий - и меньше потенциальных заинтересованных. Киммуриэль доверял защите магических артефактов, среди которых имелись и несколько эпического уровня, оставленные Джарлаксом, многочисленных ловушек и бойцов-охранников. Здесь для него было слишком много лишних ушей, в том числе и псионических. Да, поодиночке им не пробить защиту двух высокоранговых псиоников, но по Улью Киммуриэль знал, что слияние разумов превосходит даже того, кто гораздо сильнее каждого из них по отдельности. Если Квиларси не захотела бы пойти с ним, то он бы дождался Ксана и обсудил бы всё произошедшее в подробностях. Местные не могли пока что положиться на него, постороннего - что же, у Киммуриэля не было никаких причин доверять их методам. И это было глупо, очень глупо, и дроу прекрасно понимал, что им необходимо хотя бы попытаться, иначе дело не сдвинется с мёртвой точки.

Проблема состояла даже в том, что Киммуриэль был попросту не готов так быстро и внезапно оказаться выдернутым на этот визит, пусть и хотел, действительно хотел в Эвереску. Всё происходило в такой тайне и такой спешке, что даже он, тёмный эльф, воспитанный в традициях Андердарка, интригах внутри интриг своего народа, и как член клана наёмников приучившийся действовать очень быстро, чувствовал дискомфорт.

Впрочем, если бы он покинул Эвереску, то не обзавёлся бы ещё одним занятным знакомством.

- Для чего это? - если можно совместить подозрительность и живое непосредственное любопытство, потому что уж кто-то, а архонта вряд ли могла предложить что-то банальное и простое, то Киммуриэлю это удалось - прямо перед тем, как распахнулся портал.

Киммуриэль посмотрел на девочку, потом на архонту. Если бы он чувствовал за собой хоть какие-то полномочия, то непременно бы как-то да вмешался, хоть что-то бы сказал, но давать совет его не просили, не говоря уж о большем, да и вся ситуация была ему не известна. Он совершенно не хотел ставить здесь кого-то в нелепое или затруднительное положение, чтобы ему вновь напомнили надлежащее чужаку место. Но... всё же не выдержал.

- Ваша мать проявляет к вам уважение, давая возможность подобрать правильные слова для оправдания или по меньшей мере описания причины. Эти называется персональные границы. Юная леди, никто вам не враг здесь. Если вы не расскажете, что случилось, как мы сможем вам помочь?

Киммуриэль старался говорить помягче и как можно дружелюбнее, чтобы не казалось, что он сердится, стыдит или читает нравоучения. Он не особенно любил детей, но относился к ним терпеливо, прикладывая все усилия, чтобы понять, хотя и смотрел чересчур с позиции взрослого. С тех пор, как клан просуществовал достаточно долго, чтобы в нём образовались супружеские пары с детьми, а потом, так уж случалось, оба родителя погибали на заданиях, ведь смертность в Брэган Д'Эрт всегда отличалась высокими показателями, Киммуриэль много раз возился с эльфийскими малолетками, что оставались у него на шее. Конечно, он искал приёмную семью для малышей, но какое-то время они всё равно висели на нём и требовали внимания. Ладно, что уж греха таить, Киммуриэлю нравилось возиться с ними, воспитывать, учить, показывать что-то новое и втайне гордиться достижениями, сохраняя безупречно спокойное и сдержанное выражение лица.

Подпись автора

Киммуриэль тихо рассмеялся. Малышка на эпитеты явно не скупилась и называла вещи своими именами. Превосходный норов, ни в коем случае нельзя такой гасить, это расточительство - стоит лишь найти способ направить такое непомерное количество клокочущей и хлещущей через край энергии в полезное русло. Правда, тот ещё вопрос, как это сделать, если Ииломириэль сама отнюдь не стремилась к какому бы то ни было самоконтролю и не выказывала желания трудиться на благо Эверески и сеять разумное, доброе, вечное.

- Если поверишь мнению скромного мозгоеда, - с улыбкой сказал Киммуриэль, переходя на "ты, сочтя это более подходящей формой, так как хотел апеллировать к очень доверительным вещам, - то я бы сказал, что ты определённо не тупая. Я это чувствую. И уж точно не уродливая, ты очень красивая девочка.

Он смотрел не только глазами, но и внутренним взором, видел ауру, пылающую душу ребёнка. И этот вид определённо ему весьма импонировал. Такого яркого, насыщенного сияния давно не видел.

- Мне нет смысла тебе лгать в таких вещах. И уж поверь, мне хорошо известно, как хочется поставить на место всех, кто унижает, заставить с собой считаться, признать тебя. Хочется перевернуть мир и натворить множество других глупостей, только чтобы обратили внимание, впечатлились, восхитились, может быть, испугались.

О, как же отчётливо он помнил напыщенных индюков из Мили-Магтир, кичившихся своими родословными, редким артефактным оружием, новыми изученными боевыми приёмами - и ни во что не ставящие тщедушного молчаливого псионика.

- Когда я, будучи немного старше тебя, бунтовал против устоев общества тёмных эльфов, я вступил в банду наёмников и помогал им ставить на уши весь город. Мне было безразлично, что про нас думают, пока это было весело.

Веселиться Киммуриэль не умел никогда, и вообще был в клане за голос рассудка и здравого смысла, похожий на ходячую смерть для любого хорошего настроения, но девочке об этом знать не следовало. Он специально рассказывал об этом так, чтобы попытаться найти с ней точки соприкосновения, дать понять, что он, давно являясь взрослым, всё ещё помнит, что такое подростковый возраст и как этот период проходит.

- Однако, если ты, юная леди, не научишься контролировать дар, то однажды навредишь не только тем, кто обижает и злит тебя, но и ни в чём не виноватым товарищам, а, может быть, и себе самой. Причинишь вред тем, кто этого ничем не заслужил - и твои наставники скажут, что были правы, а ты их уже ничем не переубедишь. Поранишься сама - и плохо будет именно тебе, а не твоим недругам. Не имеет значения, от кого ты. Не происхождение определяет нас, а личность. То, какая ты. И, кем бы ты ни была, ты можешь выбрать, будут тебя стыдиться, или гордиться тобой. Благородство не в крови, оно в поступках. Ииломириэль, кем бы тебе хотелось стать?

Киммуриэль заглянул ей в глаза, искренне беспокоясь о состоянии ребёнка. Он бы не хотел, чтобы она считала себя одинокой и лишённой поддержки. Маги и колдуны с убеждённостью в этом, неважно, истинно или мнимо их мнение, много раз в истории заваривали такую кашу, которую потом веками расхлёбывали после них.

Подпись автора

Воспитывать чужого ребёнка Киммуриэль отнюдь не стремился. Он просто разговаривал. Как с личностью. Вежливо без формальности.

- Пожаловаться старшим и правда не зазорно, особенно когда на тебя нападают несколько, а ты одна. Но ещё я уверен, что ты должна обязательно уметь постоять за себя. Взрослые могут быть слишком далеко... или заняты. Или ты просто не успеваешь до них добежать. Помимо опасных для всех вокруг разрушительных заклинаний есть школы очарования и иллюзии. Ты можешь внушить противнику что угодно, и видеть это будет только он, случайные прохожие не пострадают... Мало того, что ему покажется, будто всё происходит взаправду, так ещё и окружающие, если провернуть всё ловко, не поймут, что происходит, и уже он будет выглядеть крайне глупо и станет посмешищем.

Киммуриэль заговорщицки подмигнул Ииломириэль. Для чего наносить физический ушерб, рискуя тем, что тебя очень сурово призовут к ответу за такое, если можно провернуть всё гораздо изящнее, и твой враг сам сгорит на месте - от вящего стыда и позора.

- У меня и правда имя, подобающее девочке. Может быть, моя мама слишком хотела девочку, а родился я, - уклончиво сказал Киммуриэль. - У тёмных эльфов девочки всегда главные, они сильнее мальчиков и командуют ими. Мне много чего говорили из-за этого. Я даже волосы тогда состриг, хотя для нас короткие причёски - это неприлично. Все тёмные эльфы из хороших семей носят их длинными и распущенными. А ещё я был самым маленьким в группе и самым некрепким телом. У меня не было друзей, и никто не хотел меня признавать. И жаловаться некому, у нас принято, что, если не можешь защититься - сам виноват. Я пугал тех, кто пытался меня задеть, так, что они потом дрожали и заикались много лет при одном упоминании моего имени...

Киммуриэль, случалось, и убивал самых рьяных без каких-то колебаний и чересчур глубоких переживаний, но говорить такое ребёнку было нельзя.

- Если что, у меня есть знакомый маг школы очарования, он не такой скучный, нудный и вредный, как твой наставник, и может тебя поучить, - он не сомневался, что Ксан согласится, если попросить.

Поразмыслив, Киммуриэль протянул к Ииломириэль раскрытую ладонью вверх правую руку, разжимая её так, как предподносят кому-то спрятанный в горсти сюрприз. На гладкой коже переступала лапками миниатюрная копия гигантского чёрно-красного паука, на спине которого восседала женщина в странных одеждах из белоснежного паучьего шёлка. Киммуриэль чуть пошевелил пальцами - и паук защёлкал крохотными жвальцами, побежал - вверх, по светлой ткани рукава, до сгиба локтя, там развернулся и деловито направился обратно. Наездница грозно вертела головой и выкрикивала что-то, должно быть, грозное, но из-за маленького размера звучало лишь комично.

- Вот так выглядят тёмные эльфы. Мы очень маленькие, видишь, насколько твоя мама выше меня? А мой рост достаточно высокий для тёмного эльфа, обычно мы гораздо ниже. А ещё мы очень злые, и едим маленьких девочек, - весело и непринуждённо сказал псионик. - По крайней мере, так говорят. Честное-честное слово, я ещё ни одну девочку не съел! Если ты захочешь и твоя мама разрешит - я покажу тебе много тёмных эльфов, которые тоже никого не едят. Кстати, я не знаю, кто я твоей маме, мы недавно познакомились, но, кажется, она верит, что я не обижаю милых эльфят, - Киммуриэль снова улыбался.

Он всё ещё не заставлял исчезнуть фантомную жрицу на фантомном пауке, чтобы Ииломириэль могла потрогать, если захочет, и даже взять, если у неё нет страха перед пауками.

- У тёмных эльфов кожа чёрная или любых оттенков серого, всегда белые волосы, и глаза меняют цвет. Там, где нет никакого света, наши глаза красные и светятся, а на поверхности чаще всего голубые. Мы живём глубоко под землёй, поэтому в Эвереске нас нет. А пауки наши товарищи. Я знаю, что у эльфов наверху священное животное - единорог. Пауки так же священны для нас, и мы их бережём. Чем больше в доме пауков, тем лучше. Они считаются милостью плохой богини, которой поклоняется мой народ. Её зовут Ллос. Никогда не подходи к тёмным эльфам с символами паука на одежде, они, возможно, захотят сделать тебе больно. Не все те, кто верит в Ллос, плохие, но большинство. Зато ты можешь без опасений обращаться к тем тёмным эльфам, кто носит знаки луны или полумесяца, ещё у них бывают очень красивые, сияющие в темноте серебряные мечи, в точности как ваши лунные. Это эльфы Эйлистри, они хорошие и добрые. Кореллон принял Эйлистри в Светлый Селдарин.

Возможно, Киммуриэль уж слишком углублялся в подробности, но ощущал необходимым сообщить Ииломириэль обо всём этом. Она должна понять, что не все дроу так же безопасны и приветливы, как он, а то у неё сложатся превратные представления после знакомства с ним.

Подпись автора

В мгновение ока воздух вокруг них потемнел, только для самого Киммуриэля и Ииломириэль - светильники за пределами тёмной пелены продолжали гореть, и Квиларси продолжала видеть всю комнату совершенно отчётливо, потому что на её разум Киммуриэль не влиял. Из этого-то мрака и сверкнули ярко-алые глаза тёмного эльфа. И, даже несмотря на то, что Киммуриэль совершенно точно был дружественным ко всем присутствующим - такое могло бы напугать. Но, как только девочка получила свою возможность рассмотреть их, Киммуриэль развеял внушение. Повинуясь наитию, он погладил Ииломириэль по голове.

Киммуриэль отродясь не собирался обзаводиться родным ребёнком, но порой, когда он возился с чужими, как, например, сейчас, непоколебимость этой стороны его жизненной позиции казалась несколько преждевременной. Он был даже почти готов пересмотреть приоритеты. Псионик не питал к детям какой-то выдающейся любви или сентиментального умиления, но бывали минуты, когда ему хотелось чувствовать на себе такой вот чистый и невинный взгляд, непосредственное любопытство, и дарить маленькие чудеса. Забавно, большинство взрослых не могли оценить его способности по достоинству, даже если Киммуриэль помогал им спасти мир, а младшим порой хватало мелочей. Ерунды, ничего ему не стоящей.

- Если ты дашь мне какой-нибудь маленький предмет, кольцо, камешек или коробочку, брошь, магический кристалл, что-нибудь вроде этого, то я мог бы привязать их к этой вещи и сделать постоянными, они бы появлялись, когда ты бы захотела, и были бы твоими питомцами. Если хочешь, я даже могу сделать так, чтобы на несколько секунд образ становился большим, в полный размер, такое наверняка напугает и обескуражит любого, кто к тебе пристанет. Это всего лишь отпечаток моего воспоминания, воплощённый в зримую и осязаемую форму, он не опасен, но впечатлить - впечатлит, готов спорить, - проговорил псионик. - Я верю в тебя и в то, что ты отыщешь свой путь в жизни и будешь счастлива. Как смог найти себя Ксан, ты ведь о нём говоришь?

Как по волшебству, едва лишь Киммуриэль упомянул про Ксана - и тот появился на пороге вместе с Миндартис. Одним лишь своим видом словно бы отвечая на вопрос девочки.

- Ты простудишься, - чуть отстраняясь и держа Ксана за плечи, укоризненно сказал Киммуриэль.

Гидрокинез не был той областью, к которой он часто прибегал, но сейчас ничего не поделаешь - от их одежды повалил пар испаряющейся воды. Самой ткани повышение температуры пропитавшей её влаги не повредило, потому что псионик сначала отделял её мельчайшие частицы от неразличимых глазом волокон, и уже чуть в стороне подвергал обработке.

- Так ведь лучше, согласись, - улыбнулся Киммуриэль, обнимая Ксана снова прежде, чем занять своё место за столом.

Он не пил вина и ел такими маленькими порциями и так медленно, что это даже на полноценный процесс приёма пищи не тянуло.

- Ты проделал огромную работу, Ксан, я признателен тебе за это. Но скажи мне, чем я и мой клан можем помочь Эвереске? Поведал ли тебе лорд Дуирсар больше информации об исчезнувших эльфах? Возможно, я проявляю не вполне вежливое нетерпение, но пойми - возможно, они ещё живы, и мы сможем их спасти. Если же они заодно с Эмерисом и участвовали в его заговоре, то, чем скорее мы выведем их на чистую воду, тем меньше они успеют навредить.

По сдержанному виду псионика понять такое было сложно, однако, Ксан знал его уже достаточно хорошо, чтобы заметить, как Киммуриэлю не терпится приступить к работе. Он действительно выглядел вдохновлённым, насколько позволяла его натура, и, пожалуй, впервые соглашался по доброй воле, без нытья Джарлакса над ухом, привлечь Брэган Д'Эрт в настолько масштабное дело, при этом сулящее лишь отсроченную выгоду, даже более моральную, нежели материальную. Будто перенял от партнёра по руководству кланом не только ответственность за Брэган Д'Эрт и стал воплощением логики и рациональности, но и выходки, что служили состоящим в рядах банды дроу встряской, испытанием и развлечением одновременно. Раз уж Бэнр так долго не возвращался с новыми безумными идеями и выходками, Киммуриэль запоздало оценил их значение, то, что именно они не давали погрязнуть в рутине и скуке, забыв, что все дроу клана по сути были сборищем авантюристов, от которых переворачивались вверх дном города Андердарка и поверхности. Джарлакс так любил свободу и простор... Киммуриэль не знал, что с ним сейчас происходит, где носит этого несносного лысого дурака, но соскучился и осознанно копировал многие замашки друга, чтобы освежить в памяти те светлые образы, создать для самого себя ощущение незримого присутствия.

Если многострадальные наёмники Брэган Д'Эрт думали, что без Джарлакса, с одним лишь спокойным, не любящим неожиданности и непросчитанный риск псиоником им будет житься более размеренно и стабильно, без внезапных новостей, переворачивающих для них мир с ног на голову - они ошибались как никогда.

Подпись автора

Киммуриэль осторожно взял кулон Ииломириэль между ладоней. Обычно псионика не сопровождалась никакими визуальными эффектами, что порой создавало весьма комичные, странные или пугающие, в зависимости от множества мелких условностей, ситуации, как, например, кто-то застывал без движения, сосредоточившись на мысленном диалоге с невидимым собеседником, или неожиданно, безо всякой причины, впадал в панику, увидев правдоподобную иллюзию чего-то опасного и страшного. Однако, на этот раз специально для девочки Киммуриэль создал загадочное зеленоватое свечение, хотя на самом деле оно никак не было связано с тем, что именно он делал.

- Я думаю, это достаточно хорошая идея. Жрицы Ллос опасны для недроу, они нетерпимы и жестоки, и большинство из них зашли уже так далеко в своём слепом служении  своей Тёмной Леди, что спасение для них почти невозможно. Будет правильно, если уже с детства ученики ваших академий научатся понимать, что судить всех одинаково нельзя, но и слепо доверять каждому тоже не стоит, - сказал он, правда, мысленно, чтобы не напугать ребёнка.

Киммуриэль, конечно же, при всех своих способностях не мог предсказать наперёд, когда, с кем и как именно Ииломириэль использует его дар. Это могло глубоко травмировать психику неподготовленных детей и подростков. Однако, он всё же верил, что дочь Квиларси и ученица Миндартис не может оказаться набитой дурой и совсем уж злоупотреблять её новой игрушкой. Всё же не настолько уже маленькая девочка.

- Почему ты так переживаешь, Ксан? - безмятежно спросил Киммуриэль, наблюдая за бесплодными попытками друга привести шевелюру в порядок. - Ты не так уж плохо смотрелся. Жизненный опыт в последнее время начал подсказывать мне, что вовсе не всегда так уж нужно выглядеть серьёзным. Нынешнюю ситуацию я могу расценить как забавную по общепризнанным меркам, насколько я знаю, они способствуют смягчению атмосферы и созданию весёлого настроения.

Впрочем, любой намёк на легкомыслие исчез из его тона, как только он получил на руки так жизненно необходимый список. Киммуриэль тут же развернул его прямо за столом, деловито всматриваясь в текст. Он почувствовал руку Ксана на своей и сжал её, но от чтения не отвлёкся.

- А? - вдруг осознав, что на них смотрят, псионик поднял взгляд и обвёл им всех присутствующих по очереди. - Простите, я немного увлёкся. К сожалению, у меня нет никаких логических аргументов, чтобы обосновать наши отношения. Это произошло спонтанно. Видите ли, Ксан склонен видеть меня гораздо лучше, чем я есть, и мне это странно, однако, в то же время и льстит. А ещё, как вы, я полагаю, и сами знаете, чужая вера порой стимулирует желание соответствовать ей. Хотя я и не сознавал того, возможно, мне всегда хотелось, чтобы кто-то смотрел на меня подобным образом. Впрочем, я до сих пор не понимаю, что Ксан во мне нашёл, - Киммуриэль улыбнулся. - Квиларси, мне бы хотелось задержаться ещё ненадолго. Думаю, мне хватит десяти-пятнадцати минут, при условии, что вы окажете мне любезность и одолжите усиливающий псионику артефакт. Видите ли, хотя основные силы Брэган Д'Эрт расположены в Лускане, руинах старого Иллуска, а также в пещерах рядом с Мензоберранзаном и туннелях под ним, меньшие группы рассредоточены по всему Фаэруну. Боюсь, даже моих способностей не хватит, чтобы связаться с ними со всеми одновременно и на таком расстоянии. Я собираюсь составить компанию Ксану, поэтому данный момент мне кажется наиболее подходящим для того, чтобы выбрать наиболее соответствующих предстоящему заданию агентов и раздать приказы. Кстати, вы обещали дать мне серьгу для обеспечения связи, но в тот момент нам составила компанию ваша очаровательная дочь.

Было заметно, что он воспринял миссию приоритетной и не собирался просто отправляться в развлекательное путешествие, теряя драгоценные минуты. К счастью, будучи псиоником, Киммуриэль не испытывал необходимости встречаться с членами клана лично, его зов мог настигнуть их в любое время и на каком угодно расстоянии. Он был способен провернуть это и сам, но, если Квиларси пойдёт навстречу, то ускорит и облегчит ему множественный дистанционный контакт.

Подпись автора

Фаэрун выглядел как огромное полотно, на котором крохотными блёклыми искрами мерцали полуразумные создания, яркими цветными вспышками - развитые умы, их настроение и состояние. Киммуриэль мог бы при желании приблизиться, рассмотреть их, узнать взгляды на мир, то, что заботит их сейчас. В какой-то степени это напоминало ночное звёздное небо. Или россыпь сверкающих самоцветов на тёмных стенах и потолке пещеры. А можно представить огромное чёрное озеро, непроницаемое, ничего не отражающее, над поверхностью которого висят и загадочно сияют цветные светлячки. Киммуриэль узнавал среди этого разнообразия своих, тянулся к ним, проникал внутрь и выдавал короткие, без единого лишнего слова, распоряжения.

Когда всё закончилось, Киммуриэль поблагодарил архонту, попрощался с теми, кто оставался в Эвереске, и вошёл в портал.

- Доселе мне почти не приходилось бывать в подобных местах, - сказал псионик, озираясь.

Нельзя сказать, что ему так уж нравилась природа. Скорее, её яркий контраст с привычными ему пейзажами Андердарка тревожил, отчего-то воспринималось как угроза. Слишком много открытого пространства, слишком высок простор над головой - угнетающий размах, особенно для тёмного эльфа, привыкшего к тому, что чем больше вокруг всего, тем больше потенциальных источников опасности. Деревья выглядели попросту гротескно, искажённо странно после фосфоресцирующих кристаллов, сталагмитов и гигантских грибов. Трава - Киммуриэль до сих пор не забыл своего самого первого впечатления о ней: что это вообще такое, и можно ли на это наступать. Зелёный цвет для него являлся угрозой - многие растения в Андердарке испускали ядовитые облака или споры такого оттенка, отрава на лезвии клинка или некротические заклинания. А тут его вокруг так много, и совершенно непонятно, как на это реагировать. Когда кто-то радостно резвился среди буйства красок и запахов подлунной реальности, псионик смотрел на них как на эльфят, что сами залезли в хитроумную ловушку и забавляются, трогая и двигая её компоненты, причём совершенно невозможно предсказать, что произойдёт и как, в какую сторону спасаться.

- Ксан, скажи мне, почему мы отправились именно сюда? - нервно спросил Киммуриэль. - Что здесь нужно делать?

Нет, за столько лет он, как оказалось, так до конца и не привык. Псионик неспроста всегда стремился вернуться под землю, даже если его там уже давно никто не любил и не ждал, более того - обещали безвременную и мучительную смерть.

Услышав справа посвистывание и верещание, Киммуриэль круто развернулся, хмурясь и словно бы готовясь убивать, но застыл столбом, уставившись на любопытную рыжую белку. Она разглядывала его с любопытством животного, нечасто сталкивавшегося с дурным обращением. Киммуриэль потянулся к ней рукой, но белка отпрыгнула - не в испуге, скорее, игриво.

Подпись автора

Ощущалось всё это весьма странно, нереально. Но Киммуриэль уступил зову друга и пристроился рядом. Сорвал нежно-голубой лесной бутон со светлой сердцевиной, такой же скромный на вид, но ничем не уступающий пышным розам, астрам и тюльпанам, как и сам Ксан - и вправил его тонкий стебель в волосы лунного эльфа. Провёл пальцами по бледной щеке, улыбаясь. Непонятное влечение, иное, нежели просто стремление владеть, подчинить, играть на чувствах и привязанности, поставить в абсолютную зависимость от себя. Говорят ведь, что дроу способны лишь на это, верно? Тогда почему Киммуриэль получает такое удовольствие, просто любуясь лицом Ксана или гладя его по волосам? Почему готов отправить любого хоть в самые Девять Преисподних за единственную слезу, пролитую этим дартиир? Что для него настолько важное значил Ксан, что псионик даже пересмотрел самое отношение к жизни, к остальным расам, ко всему вокруг? Почему же ему больше не всё равно, что происходит с этим миром? Ведь Ксан не творил ничего особенного, и уж точно не делал специально. В тот день, когда Киммуриэлю буквально подарили посланника Эверески, предоставив полностью на его милость, что-то пошло не как он замышлял. Псионик не смог причинить ему вреда, а теперь... теперь он не позволит никому причинить этому эльфу боль или расстроить. Речь не просто о сбережённой жизни и долге, который Киммуриэль на себя вместе с этим принял.

Речь ни много ни мало как о спасении его души. Негаданном и непрошенном, но кто же ведает пути, по которым пойдёт его судьба. Киммуриэль станет кем-то для этого мира. А мир... обретёт смысл для него, внезапно раскрыв иные стороны, кроме свойственной ему с малых лет бесконечной скуки. Как будто ему для полноценности чего-то недоставало. Хотя нет, напротив, он был слишком одарён для ограниченной реальности. Отныне даже самому акту его рождения можно придать новое значение. Киммуриэль понял, что у него вновь есть что-то дорогое, и можно опять попробовать не потерять, несмотря на то, что во все прошлые разы от него мало что зависело, и весь ум, весь талант и вся сила не могли ему помочь.

- Ксан, расскажи мне про ваше божество. Ты ведь выбрал его, не так ли? Почему? Я знаю, что Кореллон возглавляет Светлый Селдарин, но ведь там есть множество выдающихся личностей, помимо него, и я думал, что для волшебников традиционна в качестве покровителя Мистра.

Вопрос возник спонтанно, и Киммуриэль против обыкновения не обкатывал его в голове со всех сторон прежде, чем озвучить. Он был искренним, прямым и открытым, разговаривая с Ксаном. Не свысока, а как с равным. И душа псионика - живая, а не застывшая неподвижным льдом в груди. Время всегда шло мимо - для других, а он не менялся. Киммуриэль лишь наблюдал за тем, как рушились и вновь вставали из пепла города, как одни вовремя или попросту чудом спасались, а другие погибали навсегда. И лишь теперь его время снова шло, события затрагивали его лично, вызывали эмоции, то, от чего Киммуриэль так старательно пытался избавиться. Ожило многое из того, чего он избегал и боялся. Любая симпатия, любые узы, любая близость ведёт к разочарованию, горю утраты, предательству или расставанию. И всё же отчего-то хотелось верить, что теперь-то удача возьмёт и сложится, запланированное получится, и они обретут совместное на двоих счастье. Невозможно же, чтобы удары рока вновь и вновь сокрушали его и каждого, кем он дорожил.

Подпись автора

Киммуриэль с трудом понимал верующих и глубоко сочувствовал тем, кто зависел от милости этих капризных и эгоцентричных существ, одни из которых мнят себя светлыми, зато другие честные в своей тьме. Он считал всех богов лицемерами, озабоченными только количеством паствы, от которых зависели их могущество и статус. И, чем назойливее боги навязывались простым земным жителям - тем больше Киммуриэль их презирал. Некоторые, подобно Цирику, произошли из народа - не блещущие интеллектом, ограниченные, упёртые каждый в свою сторону, зачастую подверженные всем человеческим порокам, они случайно обрели силу и тут же возомнили себя выше остальных, теми, кто вправе решать чью-либо судьбу, карать и награждать. Отвратительно. Киммуриэлю претило само существование богов, способных уничтожить целый народ только за то, что им отказались угождать.

Киммуриэль сел около Ксана, скрестив ноги и опираясь руками. Он поднял лицо, рассматривая густой полог перепутанных ветвей дерева у них над головами.

- Как я уже говорил - я никогда не молился никаким богам, ни светлым, ни тёмным, потому что из всех богов Фаэруна я не нашёл никого, кто заслуживал бы моих молитв и мог бы дать мне то, в чём я нуждаюсь. Выполнять их требования и следовать заповедям стало бы для меня лишь дополнительной обузой. Подавляющее большинство богов мне видятся паразитами, что раздулись на страданиях смертных... Но я не просто так тебя спросил про Кореллона - я рассматриваю веру в него как политический ход. Мне самому не нужен Кореллон, но в моём клане слишком много безбожников, и даже в Мензоберранзане многие выбрали бы иную религию, если бы у нас было позволено выбирать. Если мне удастся доказать, что даже такой как я может получить прощение и принятие, то многие дроу увидят для себя новый путь, и для этого им не обязательно следовать за Эйлистри, которая нравится далеко не всем. Куда идти тем, кто недоволен Ллос и не хочет жить в Андердарке, но единственное, в чём преуспели - это воровство или убийство, потому что у нас без этих навыков не выжить? Мы не требуем особенного отношения, мы просто хотим, чтобы на нас смотрели не хуже, чем на всех остальных. И судили только за плохие дела, а не за то, что мы ещё и чёрная нечисть из-под земли. Немало дроу подвергаются нападениям только за то, что они - дроу.

Сам он не слишком беспокоился из-за гонений и остракизма за своё безверие, как и за расовую принадлежность. Псионик поступал как считал нужным и плевал на осуждение. Это проблемы недовольных, а не его. Пусть хоть лопнут от возмущения, он и бровью не поведёт.

- Дзирт До'Урден не беспокоился о своём народе, он любил повторять, что его с нами ничего не связывает, и он не один из нас. Многие видели в нём освободителя и образец для подражания, но он презирал тёмных эльфов. Он бы даже не помог нам против Демогоргона, если бы его не заставили. Дзирт говорит, что, возможно, Андердарк не стоил спасения, и что его побудила выступить только мысль, что после нас Демогоргон примется за поверхность. Но я не могу вести себя так же, как он. Я не могу отринуть своё происхождение. Но мы не два народа, Ксан. Мы один народ, у нас одни корни. Ребёнок дроу и маленький солнечный эльф могут быть лучшими товарищами и обожать друг друга, если их не испортить воспитанием. Знаешь, я столько лет просто развивал свой дар и делал то, что мне велел Джарлакс, совершенно не задумываясь о том, какой мир мне бы понравилось видеть, и что я могу для этого сделать. Меня не волновало ничего вне области моих исследований. Только после знакомства с тобой я начал осознавать, сколько пользы могу принести Фаэруну. Не потому что кто-то потребовал от меня, и я не нашёл рациональных причин для отказа, а по своей инициативе. Дзирт мёртв, а Джарлакс отошёл от дел. Не то, чтобы я считал себя обязанным заменить их обоих, но настало время мне выйти из теней и превратиться из фигуры на доске в игрока.

Киммуриэль был дроу, чувствовал себя дроу и признавал себя дроу. Псионик не хотел превращаться в такого же трусливого лицемера, как святоша Дзирт, да упокоится его душа. Нет, в бою знаменитый следопыт был отважен до безрассудства, малодушие проявлял в другом. И, как бы ни скорбели о Дзирте другие, Киммуриэль только пожимал плечами и говорил, что это не имеет большого значения, все ведь рано или поздно умирают. И не такая уж потеря одна жизнь, мир заменяет ушедших с пугающей лёгкостью и быстротой.

Подпись автора

Киммуриэль улыбался, слушая Ксана и всё ещё продолжая изумляться, как так вышло, что они приобрели друг для друга такое неизмеримо важное значение. Казалось, ничто в той встрече в Лускане не предвещало такого итога, они были совершенно чужими, чуждыми, во всём разными. Но хватило мелочи, хватило наивной веры в то, что странный и незнакомый псионик способен на милосердие.

- Я никогда не считал, что совет следовать за сердцем - правильный. Оно подведёт тебя, когда ты встанешь перед совсем не однозначной дилеммой. Даже сам Дзирт не всегда мог определить, что правильно, а что - нет. Его уважали так многие, потому что он часто представал в виде спасителя, отвергая роскошь, богатство, власть и славу, но я был в его мыслях, читал их как открытую книгу, и видел там сомнения и страх. Дзирт жил безо всякой уверенности, что делает достаточно, и что его суждения верны. Он боялся однажды осудить невиновного или определить наказание, не соответствующее проступку - и тем самым потерять какое-либо право говорить окружающим об их ошибках. Бывали дни, когда он сомневался в каждом своём шаге, не отличал истину от иллюзий. Мораль сразу становится сложнее, когда перестаёшь делить мир на чёрное и белое. Дзирт не был идеалом... И Джарлакс не был.

Киммуриэль часто задавался вопросом, почему все в клане настолько преданы Джарлаксу, почему никакие его выходки, от исчезновений до странных миссий с неясными причинами и туманной целью, не меняют этого отношения. Почему в руках Джарлакса клан становился семьёй и домом, а у самого Киммуриэля получалась только тщательно отлаженная машина со множеством заменяемых элементов. Затем понял. Джарлакс ставил во главу угла дух, атмосферу, Киммуриэль - результативность и исполнительность. Джарлакс, будучи самой непостоянной, склонной к спонтанным действиям, беспечной и неосторожной личностью в мире, но он давал надёжность и опору, чувство, что никто из них не будет лишним, и не бросал своих ни при каких обстоятельствах. Конечно, ему не всегда удавалось спасти всех, даже при помощи клана и самого Киммуриэля, ведь они были простыми смертными, не всемогущими и непогрешимыми небожителями, но Джарлакс старался. Теперь, когда лидер исчез в неведомом направлении, псионик понимал, что все дела, которые прежде брал на себя Джарлакс, легли на его плечи, и это он отныне должен обеспечивать всем безопасность, защиту, убежище. Он не сможет уходить и заниматься своими псионическими изысканиями, как прежде, потому что не имеет права дать наследию Джарлакса пропасть втуне. И все те усилия, которые Бэнр потратил, чтобы научить дроу товариществу и братству, состраданию и жалости, он, Киммуриэль, обязан подхватить и продолжить. Больше не на кого оглядываться и не к кому обратиться за распоряжениями. Киммуриэль сам - нынешний хозяин клана и тот, кто понесёт весь груз последствий, какими бы те ни были. Пока Джарлакс не вернётся, как обычно... если вернётся. Всякий раз, когда тот пропадал надолго, псионик задавался вопросом, увидятся ли они вновь, и был готов смириться с тем, что нет.

Киммуриэль беспрестанно постигал новое, изучал мироздание, всю мультивселенную, благодаря ресурсам и силе Улья иллитидов мысленно созерцая всё Колесо, но этот урок простой человечности и благородства неожиданно показался ему чуть ли не самым важным. Он хотел стать пассивным бесстрастным наблюдателем, чистой мыслью без примесей, воспринимая всё, что мешало ему перейти в это состояние и приковывало якорем к плотской оболочке, досадной помехой, но вдруг задумался, что рано ещё вознамерился покинуть бренную землю.

- Есть кое-кто другой, чьим взглядам на мир я доверяю больше. Его зовут Артемис Энтрери, и он похож на чёрный клинок в темноте и на бурю в безлунную ночь. В душе этого человека нет и не было покоя, и нет такого Ада, который был бы хуже его прошлого, но, если говорить о тех, кто чему-то меня научил, я не могу его не упомянуть. Он не стесняется называть лицемеров лицемерами, а трусов - трусами. И из его уст это звучит убедительнее, чем от Дзирта. Долгое время он был моим врагом, и мне приходилось терпеть его по приказу Джарлакса. Я оценил его гораздо позже, и теперь мне хочется верить, что мы с ним союзники. Он многое мне дал. Раскрыл с неожиданных сторон, о которых я даже не догадывался прежде. Если мы не можем развиваться и меняться на протяжении жизни, то она прошла впустую.

Он улыбался. Очень легко и светло, словно какой-то давний груз наконец-то удалось сбросить с плеч.

- У нас всё получится, Ксан. Я уверен. Правда, сомневаюсь, что все в клане будут рады моему решению, и это проредит наши ряды, но оно и к лучшему, ведь не могу же я привести в Эвереску тех, кто может быть опасен для неё.

Впрочем, Киммуриэль был совершенно уверен в лояльности большей части клана. Не абы кого они с Джарлаксом набирали в его ряды. Закосневшие в предрассудках и в догмах Паучьей Королевы дроу не приживались.

Подпись автора