С любым другим Киммуриэль назначил бы исполнителей, сопровождающих, не подписывался бы на такую трату времени сам. Но пренебречь просьбой Ксана псионик не мог. Кроме того, он соскучился по авантюрам Джарлакса, тем, когда они отправлялись куда-то, где почти ни о чём не имели точного представления, как и полагается вышедшим на поверхность коренным обитателям Андердарка, и ориентировались на ходу - шантажируя, обманывая, втираясь в доверие, запугивая, убивая, и, конечно же, хватая всё ценное, что плохо лежало. Это были опасные, но весёлые и лёгкие дни. А ещё первое время с ним повсюду ходил Рай'ги, и тогда псионик был непоколебимо уверен, что им всё, что угодно, нипочём... Киммуриэль скучал и по самому Джарлаксу, но не имел ни малейшего понятия, где искать друга. Значит, ему оставалось обходиться малым и развлекать себя, а заодно и весь клан, самостоятельно. Напрасно они думали, что, если Джарлакс стал появляться и втягивать их в сомнительные авантюры реже - тут-то спокойно и заживут. Киммуриэль всё же перенял у него больше, чем сам хотел бы признавать.

Многие долгожители сетуют на то, что их прошлое было куда ярче и насыщеннее настоящего, но ведь лишь от них зависит, сумеют они вернуть краски и придать остроты своей нынешней жизни или нет. Только теперь Киммуриэль до конца понял, отчего же Джарлакса так несло, и по какой причине этот отнюдь не глупый эльф творил совершенно идиотские выходки. Джарлакс тосковал без движения и риска. Рациональный, взвешивающий и рассчитывающий каждый шаг и каждый вздох псионик смотрел на него как на идиота, но вот, наконец-то, до него дошло, что зря он не ценил старания "этого хвастливого бездельника".

- Может быть, это вовсе не новые враги, а как раз всё те же самые, - рассудительно заметил Киммуриэль. - Как тебе известно, они проворачивали дела с Зентаримом за спиной Эверески, и они пытались заключить союз с моим кланом, а, значит, и с Лусканом. То ли они поняли, что на нас не стоит рассчитывать, раз я выполнил заказ не так, как им хотелось, и ты остался жив, как и твой друг Лайонель. Я уверен, что им уже об этом известно, поэтому втайне назначил охрану не только тебе, но и ему... То ли изначально стремились заключить как можно больше сомнительных и скольких связей. Думаю, излишне говорить, что нас в данную минуту также сопровождают мои агенты. Их трое. Не старайся, ты их не увидишь.

Он выбирал лучших. Жрица Даб'ней была ему нужна как целительница на крайний случай. Вейлас Хьюн - когда едешь в страну, известную тем, что ею негласно управляют воры, иметь как минимум одного на своей стороне необходимо. Псионик отнюдь не удивился бы, если бы ушлый Хьюн успел обзавестись здесь знакомствами и связями, не зависящими от Брэган Д'Эрт. И Далия Син'фелл как боевая сила - со строгим запретом во что-либо вмешиваться без сигнала или поддаваться лишним чувствам. Киммуриэль проговорил с ней долго и обстоятельно, и она поняла всю важность задания. Киммуриэль подумывал ещё насчёт Энтрери или Закнафейна, но решил пожалеть амнийцев. Кроме того, за ними наблюдали аж из самого Лускана - двое магов клана, на тот случай, если вдруг сил даже такой ударной группы не хватит. И, хотя волшебникам опасно открывать порталы в те места, где они не были, а уж тем более в Амн - при необходимости они рискнут ориентироваться только на образы в чашах наблюдения. Если придётся пробиваться обратно по трупам, будет уже неважно, что магия нарушает местные законы.

- Меня беспокоит, что во Вратах Балдура я выдал себя. Обычно мои противники не распознают псионику, пока не становится слишком поздно, и их знание ничего не изменит. Неудивительно, моя псионика не похожа на те жалкие потуги, что доступны большинству населения Фаэруна. Но здесь другой случай. То, что в Эвереске есть псионики, и не самоучки или полубездарноости, а целая организация, меняет всё. Хотя мало кому действительно известно, что она представляет собой, я всё же стараюсь не оставлять выживших. Я проявил милосердие в самый неподходящий для этого момент.

Он повёл себя небезупречно. Дрогнула его рука, конечно, образно выражаясь, ведь Киммуриэль разил не оружием, а усилием направленной мысли. И псионик резонно опасался, что такой промах в итоге дорого ему обойдётся. Именно поэтому он оторвал соклановцев от дел и настоял на важности задачи, хотя многие из дроу Брэган Д'Эрт взять в толк не могли, для чего Киммуриэль так возится с каким-то ничтожным дартиир. Он и отобрал нарочно тех, кто был лишён подобных предрассудков. И одна из них являлась дартиир сама.

Подпись автора

Путешествия как правило включали в себя всё, что не нравилось чопорному и замкнутому псионику. Киммуриэль был снобом и социофобом, любое незапланированное общение, ход которого он не мог контролировать, становилось колоссальной нагрузкой на психику. Тем не менее, вместе с Ксаном он так себя не чувствовал. Огромный спектр незнакомых чувств ещё стоило исследовать, но у Киммуриэля не было минуты тишины и покоя, чтобы рассмотреть повнимательнее собственные изменения. Он не созерцал мир со стороны, а глубоко вовлекался в события. Джарлакс больше никуда его не тянул, не тормошил, не звал в приключения, единственная польза которых заключалась в сомнительном веселье. Теоретически Киммуриэль мог навсегда переселиться в Улей иллитидов, выходя лишь для того, чтобы раздать указания по клану, помочь в паре самых деликатных и сложных операций да проверить, не разнёс ли Громф по примеру Арклема Грита Башню Магов, а вместе с ней и весь Лускан.

И, тем не менее, он здесь. В Амне. С дартиир под боком. Он дал себе разрешение жить, а не влачить существование, лишь мирясь с досадными ограничениями и нелепостями реального мира. Не понимал, почему, как так вышло, всё случилось само собой. И ему нравилось. Действительно нравилось, без оговорок и натяжек.

- Для чего нужны какие-то розы, когда есть ты? - Киммуриэль шутил лишь наполовину, глядя на Ксана с искренним и глубоким теплом доверительной симпатии.

Он потянулся, чтобы погладить Ксана по щеке. Псионик понемногу открывал для себя весь спектр тонких оттенков эмоций и мыслей, отношения к кому-то, которые можно было выражать прикосновениями. После нескольких дней, проведённых вместе, Киммуриэль перестал ограничивать себя в каждом жесте или фразе. У него появлялась уверенность в себе и в том, что он делает.

- Мне кажется, тебе идут на пользу такие поездки, - улыбнулся псионик. - Ты выглядишь живее. Может быть, когда твоей жизни не будет угрожать опасность, мы отправимся куда-нибудь ещё? Например, в Чалт. Я никогда не был в Чалте, но, говорят, там красиво. Или ещё можно в Агларонд.

Киммуриэль говорил почти мечтательно - это он-то, презиравший ещё год назад всю мирскую суету, не интересующийся никем и ничем настолько, что, если бы весь мир вне пределов той территории, где он жил, то псионик бы и не заметил, а, когда всё же понял бы, что произошло, то его бы подобное никак не взволновало. Он видел взлёты и падения империй, гибель и триумфальное возвращение великих героев, и в его глазах не было ничего, кроме терпеливой скуки. Теперь с ним творилось что-то невероятное - Киммуриэль понял, что понемногу начинает любить своё существование. Не просто смиряться с необходимостью, не выставлять напоказ высокомерное безразличие, а быть таким, как другие. Совершать ошибки. Позволить себе быть не всегда объективным и национальным, поверив, что личное мнение не имеет значения и для кого-то с его статусом - немыслимая роскошь. Нет, Киммуриэль сам так решил, и отнял у себя множество мелких радостей из-за этого.

- Дроу?

Кто-то воскликнул у него за спиной, а псионик так увлёкся своим спутником, что даже не почувствовал приближения. Впрочем, оно не несло в себе никакой опасности, наоборот. Разодетая молодая женщина с любопытством разглядывала его. Хоть за волосы не пыталась дёргать и за уши не тянула, спасибо на этом.

- Милашка, ты должен заглянуть ко мне в особняк сегодня вечером! Ни я, ни мои гости никогда не видели дроу, ты произведёшь потрясающее впечатление! - с энтузиазмом пустилась вещать незнакомка.

- Ксан, спаси меня, - скосив глаза на лунного эльфа, одними губами прошептал Киммуриэль.

Если бы они пришли не по делу, он бы моментально отсюда ретировался куда-то в направлении старого Иллуска, где находилось одно из убежищ клана. Это сюда псионик перенестись межпространственным разрывом не рискнул, потому что никогда не посещал Амн. Обратно ему не составит никакого труда.

Подпись автора

Киммуриэль на минуту соединил пальцы перед собой в "домик", опираясь локтями на столешницу, и закрыл глаза, сосредотачиваясь на внутреннем взоре, стирая границы материального мира. Стены для него не существовали, и защита жалких черепов ничего не значило. Чистое пространство мыслей и идей переполняли голоса, и псионик лишь усилием воли ограничил восприятие лишь этой таверной и её окрестностями. Он мысленно скользил от одного горожанина к другому, даже тех, кто не находился именно в этом помещении, потому что псионика была способна без труда накрыть разом всю улицу, и, мельком просматривая их умы, не находил ничего полезного. Из головы одной женщины и вовсе вылетел стремглав - такая там оказалась ядрёная смесь из обиды, горькой ревности и зависти к сопернице. Какая-то другая уводила её мужчину, а эта несчастная размышляла о том, что понимает, почему так произошло. Другой пытался разобраться, как обойти торгового конкурента, и думал так громко, что его было "слышно" даже несмотря на то, что он находился в доме на противоположной стороне. Где-то ссорилась пара, их ауры полыхали разом и любовью, и злостью. Информации через край, будь у Киммуриэля меньше опыта - он бы захлебнулся в ней. И, вместе с тем, ничего полезного.

- Его нет сейчас не только здесь, но и в этом квартале, - наконец проговорил Киммуриэль, пользуясь всё той же телепатией. - Но, чтобы узнать, куда он пошёл, нужно нечто большее, нежели поверхностное изучение их разумов. Говоря проще, мне было бы необходимо подойти к каждому и коснуться, а лучше всего - получить разрешение. Это весьма неудобная просьба, но иначе не получится. Мозг, увы, не книга, которую можно открыть на любой главе, хоть в середине, хоть в конце, и беспрепятственно читать. Сиюминутные мысли окружающих как правило доступны мне беспрепятственно. Чем более личного касается интересующий меня вопрос - тем больше слоёв защиты на моём пути. Мне почти ничего не стоит ментально сломать подавляющее большинство существ, но мы приехали не за этим.

Кабак не казался ему таким уж уютным, но и отвращения не вызывал. А компании Ксана было достаточно, чтобы уходить никуда не захотелось.

- Я понятия не имею, что тут можно заказать, поэтому полагаюсь на твой вкус, - с улыбкой сказал Киммуриэль вслух, чтобы не вызывать ненужных подозрений слишком долгим молчанием. - Подождём его здесь или попробуем пойти поискать? - уже мысленно прибавил он.

Надо сосредоточиться на деле, а не на сияющих глазах спутника. Размышлялось совсем не о том в присутствии этого ненормального настолько, чтобы восторгаться компанией дроу, лунного эльфа. Если бы речь не шла о жизни Ксана, Киммуриэль предложил бы, подумать только, бросить это долгое и нудное преследование цели.

- Если ему донесли о нашем прибытии - он вряд ли вернётся. С другой стороны, мог просто уйти по любым своим делам.

Киммуриэль чувствовал неладное. Прямо-таки тучей, ещё лишь нависшей на далёком горизонте, но понемногу приближающейся, ползущей с обманчивой ленью. Оставалось лишь надеяться, что его дурные ожидания - просто природная настороженность и мрачность, свойственные дроу, и ничего подобного не сбудется.

Подпись автора

Киммуриэль не увлекался случайными отношениями, и что-то ему подсказывало, что не по этой части был и Ксан. Его походка, осанка, все движения, самый взгляд, каким он одарил человека, подходили принцу аристократического Дома дроу - замашки так никуда и не делись даже спустя столько лет, и это небрежное, вальяжное высокомерие ему шло, хотя многих оно и раздражало. Псионик собственническим жестом положил ладонь на плечо Ксана, потянув его ближе к себе.

- Я польщён проявленным вами интересом, но, боюсь, вам не стоит тратить здесь бесценное время. Видите ли, мы пара старомодных взглядов, и по ночам нам вполне хватает приятного общества друг друга, - крайне вежливо сказал он. - Но, если вы будете так любезны, что подскажете, где можно остаться на ночь без опасений за наши жизнь и кошелёк - окажете нам огромную услугу.

Не прошло и пяти минут, а франт под не очень удачным прикрытием, развернув на ближайшем пустом столике карту Аскатлы, старательно обводил кружочками все таверны и постоялые дворы города. Попутно он разливался соловьём про каждую. Взяв расчерченную карту, поблагодарив и с изящным поклоном попрощавшись, Киммуриэль подцепил Ксана за локоть и повёл обратно к облюбованному ими ранее месту.

- Что из перечисленного тебе больше нравится? - спросил он, проникновенно глядя тому в глаза. - Или, если ты не готов выбирать только по описанию, мы можем обойти все эти места и посмотреть на них поближе, прежде чем определимся.

Он смотрел таким влюблённым взглядом, что кто-то, хуже его знающий, чем Ксан, мог бы и поверить. Киммуриэль больше примеривался к этой роли на случай, если им ещё кто-то захочет назойливо себя навязать. Возможно, к ним будут реже подходить, если будут издалека видеть, насколько эльфы заняты друг другом. И неважно, что один из них бледен почти до неестественности, а второй - чёрен, как смоль. Чувства настигают всех в равной степени.

- Ты думал о женщине из теневой гильдии, - мысленно продолжал Киммуриэль, и его ровный тон разительно отличался от внешнего поведения. И не скажешь, что этот же дроу, так деловито рассуждая ментальной речью, одновременно с нежностью гладит пальцы Ксана. - Может быть, с ней всё-таки стоит встретиться. Я ведь также неоднократно участвовал в дипломатических переговорах, и кое-что в этом смыслю. Может быть, мы найдём, чем заинтересовать её в обмен на информацию. Не стоит думать, что Воры не заметят нас вскоре, если уже не обратили внимание. Амн, конечно, разительно отличается от Лускана, но как лидер секретной группировки я тебе скажу - колоритную парочку вроде нас, выделяющуюся среди местных, мы бы взяли на заметку через час, в крайнем случае два, после прибытия. Нам стоит вступить с ними в контакт, продемонстрировать добрые намерения и готовность сотрудничать. Если они вовлечены в противостояние на стороне наших врагов, нам не мешало бы предложить их больше и вывести столь опасного оппонента из игры. Если же у них закончился контракт, связанный с нами, такие союзники не повредят.

Киммуриэль определённо не боялся конфликта с Гильдией Теневых Воров, хотя здесь, на чужой, незнакомой территории не так уж много мог им противопоставить. Он играл и в куда более опасные игры. Он сотни лет прожил в Мензоберранзане и Лускане, городах, полных закулисных интриг, лжи, алчности и грязи. Изучил приёмы нечистоплотных дельцов вдоль и поперёк. Те организации, что ставят во главу угла обогащение, все устроены в большей или меньшей степени похоже. И Воры Амна с лёгкостью и без малейшего зазрения совести сменят сторону, если будут отчётливо видеть в этом большую выгоду.

- Я ведь говорил, что Брэган Д'Эрт до этого дня никогда не посещал Амн? И не потому что здесь лежит сфера чужих интересов. Когда мы пришли в Калимпорт, мы организовали безжалостный переворот власти. Да и в Лускан нас, знаешь ли, не приглашали. Просто не доводилось... Так вот, я считаю, что это прекрасный шанс. Но, если ты боишься с ними встречаться, я, конечно, не настаиваю.

Последняя фраза прозвучала лукаво, чуть-чуть дразня Ксана. Киммуриэль старался не давить, чтобы лунный эльф не согласился только ради его одобрения или не имея ресурсов и достаточно весомых аргументов для спора, но весь облик псионика, то, как он улыбался, словно бы подначивая, искушая рискнуть, показывали - этот вариант для него в приоритете. И, если у гильдии и клана получится договориться, совместно они добьются небывалых высот. Никто на Берегу Мечей не сравнится с ними. Если не можешь что-то одолеть или теоретически можешь, но знаешь, что это слишком дорого тебе обойдётся - приобрети это на свою сторону.

Подпись автора

На набережной ощущение дежа-вю псионика усилилось. Здесь было гораздо теплее, чем в Городе Парусов, и атмосфера разительно отличалась, но какие-то вещи казались до боли узнаваемыми. Киммуриэль умел замечать мелкие детали, указывающие, что на какой-то конкретной территории есть неофициальный властитель, правящий вовсе не буквой и духом закона, а деньгами и страхом. Псионик не сомневался, что, если бы они с Ксаном каким-то образом не понравились тайной гильдии - с ними уже вышли бы на связь, а то и попытались бы убрать. Вполне опытному в таких вещах Киммуриэлю не пришлось даже доставать труп и проверять его, чтобы сообразить - человек не сам утонул, ему посодействовали. И это лишь усугубило сходство с Лусканом. Он чуть прищурился, не выглядя ни в коей мене впечатлённым, хотя и помрачнел в некоторой степени. Киммуриэль выглядел как тот, кто не только не понаслышке знает, как избавляются от неугодных, а потом их тела находят вот так, но и сам не раз использовал этот же способ. Не моргнув глазом, без зазрения совести. Была ли парализована его душа, если он не испытывал ни сострадания к жертвам, ни чувства вины - им двигало лишь понимание необходимости, чтобы дело было сделано? Псионик не мог проявить слабость, у клана не должно быть ни одного уязвимого места. Даже если убитый попросту оказался не в то время не в том месте и случайно увидел лишнее, отпускать его было никак нельзя. Киммуриэль не одобрял и не порицал данный метод решения проблем, попросту принимал его как данность.

И подобная же участь ожидала их с Ксаном, если они допустят промах. Киммуриэль знал себе цену, как и способности Ксана и остальных спутников, но не завышал. Была вероятность, что их сумеют устранить, как бы ни сопротивлялись они. Теневые Воры не достигли бы таких высот, если бы не умели разбираться с любыми проблемами. Будь Киммуриэль более склонен к параноидальным идеям - счёл бы приплывший столь удачно, что они его увидели, труп предупреждением.

Киммуриэль не сомневался, что Теневые Воры знают правду, даже если не замешаны в этом напрямую сами, как сам псионик при необходимости мог бы поднять любые контракты, заключённые Лусканом, от представителей Башни Магов до агентов Верховных Капитанов. Он обычно не интересовался такими мелочами сверх необходимости, принимая личное участие лишь в крайнем случае, но клан обладал этой информацией. Сила, что таилась здесь, могла бы поведать многое и об официальных, и о скрытых и вовсе не таких благовидных делах Амна.

- Ксан, что ты решил? - отворачиваясь от малоприятного зрелища, как ни в чём не бывало хладнокровно спросил Киммуриэль. - Если ты так сильно тревожишься из-за вероятности провала, я могу встретиться с ними в одиночку, а ты останешься в номере под защитой. К тебе не подпустят никого с дурными намерениями. Кроме того, я могу настроить психический контакт, и ты будешь видеть моими глазами и слышать мои мысли, если у тебя возникнет какой-то вопрос или что-то ещё, я облеку в приемлемую форму и донесу до них. Это было бы даже лучше, я бы не хотел тобой рисковать.

Он промолчал о том, что, с его точки зрения, Ксан вообще мог поручить Брэган Д'Эрт эту поездку, самому спрятавшись под мифалью Сильверимуна или Эверески. Киммуриэль не осудил бы его за робость и нерешительность, он счёл бы такое поведение здравым. В конце концов, когда за тобой охотятся неизвестные, а у тебя есть возможность избежать опасности - нормально не лезть на рожон. Псионик не понимал героев вроде Компаньонов Холла или Артемиса Энтрери, с энтузиазмом то ли истинных любителей приключений и острых впечатлений, то ли упрямых самоубийц принимающих на свои бедовые головы все неприятности Фаэруна, которые в принципе можно собрать. Он даже считал это не вполне здоровой склонностью. Ксан же заслуживал мирной, спокойной и счастливой жизни, окружённый только самым красивым, что есть на этом свете. Киммуриэль не считал за чрезмерный труд оказать ему любую поддержку, сколько угодно услуг и даже встать под удар сам. Отдать жизнь за того, кто помог увидеть в ней смысл. Псионик жил в том мире, где многие умирали молодыми, а постоянная конкуренция отсеивала недостойных. Он спокойно относился к возможности закончить существование, в том числе и своё.

Подпись автора

Киммуриэль, конечно, давно уже не был тем молодым эльфом, который вместе с Рай'ги то и дело отказывался говорить с жителями поверхности на каком-то языке, кроме дроу, в моменты обострения расовой нетерпимости переходя на жесты. Приобретя помимо своей воли больше власти, псионик уже не мог позволить себе подобных выходок, да и нрав его стал поспокойнее. Тем не менее, понимая, что с амнитским у него всё ещё могут быть проблемы, их провожатые перешли на всеобщий. Киммуриэль позаботился о знании языка заранее, но и сам понимал, что в беглой речи будет упускать нюансы, жизненно важные при первом контакте такого уровня. Некоторые вещи не выучить заклинаниями, нужно быть уроженцем страны.

Они пока не выглядели агрессивно настроенными, в них Киммуриэль больше ощущал любопытство, сопряжённое со вполне нормальным в данной ситуации подсчётом выгоды и ущерба, как будто кто-то клал белые и чёрные гирьки на незримые весы. Однако, для адекватной оценки потенциального сотрудничества им не хватало информации о нём. Обманывать тёмных эльфов или угрожать им себе дороже - всегда и для всех. Одиночки как правило являются разведчиками, первыми ласточками, предвещающими нашествие волны тварей из Андердарка. Брэган Д'Эрт не раз пользовался этой репутацией, налаживая связи в городах поднебесного мира, в Калимшане и Лускане.

И, наконец, поскольку дроу - создания ночи и теней, мастера скрытности и обмана, самой природой предназначенные для выживания в самых трудных условиях, даже оказав им отпор и отбросив назад, казалось бы, прогнав восвояси, никто никогда не может быть уверен, что они действительно ушли, и ни один не прячется у тебя в спальне за шторой.

Но Киммуриэль знал, что воровская гильдия Амна хороша. Пожалуй, из иблис только они могли встать вровень с тёмными эльфами в хитрости, изворотливости, подлости и коварстве.

- Не набирайся сверх меры, Ксан, - телепатически предупредил Киммуриэль. - Мне нужна твоя хорошо соображающая голова, а, может быть, понадобятся и резво двигающиеся ноги. Мы не знаем, когда и как нам придётся уходить.

***

На месте их ожидали, но провожатая всё равно продолжала распоряжаться. Хотя подозрение на то, что она фигура подставная, а кто-то более высокого ранга следит за ними невесть откуда, оставалось.

- Так, значит, вы и есть та скрытая рука, что помогла Зентариму обойти нас в Сембии? Мы были уверены, что перекрыли им все пути отхода, но они исчезли, как вечерние обещания поутру.

Киммуриэль вновь нормальным для себя при таких переговорах жестом свёл кончики пальцев перед собой в "домик", безмятежно глядя на собеседницу через стол.

- Наш последний контракт с Зентаримом истёк три года тому назад, и они не стали его продлевать, а трудиться сверх оплаченного мы не считаем разумным, - ответил он.

- А теперь вы решили, что вам нравится Амн? - елейным тоном пропела женщина и добавила что-то из местного словаря, несущее средний смысл между одобрительным "хороший вкус" и насмешливым "губа не дура". Намекая, что они себя легко обвести вокруг пальца и сдвинуть с пригретых мест не дадут.

Хотя она действительно старалась использовать как можно меньше непривычных для не-амнийца выражений - тут, видимо, не удержалась.

- Я бы не сказал, что мне нравится Амн. Здесь довольно жарко, странная кухня, проблемный менталитет и не самый удобный язык. Но мне нравятся возможности, которые он может дать. Которые мы можем дать друг другу.

Киммуриэль говорил вежливо. Слишком вежливо, чтобы быть до конца искренним.

- До меня доходили слухи о некоторых проблемах в Лускане. Проблемах, связанных с тёмными эльфами, - женщина перешла на такой же вкрадчивый, обманчиво любезный и мягкий, слишком светский тон. - Я недостаточно хорошо знаю историю Берега Мечей, но мне кое-что известно о том, как вы обделываете дела, - ей явно хотелось говорить так, как она привыкла, но им и без того сложно поладить с "этим занимательным дроу", она не хотела добавлять ещё и лингвистические препятствия. - Может быть, столкнувшись с неприятностями в вашем Городе Парусов, вы ищете другое место, где могли бы надолго обосноваться? Но путь вашего народа залит кровью... Я не осуждаю, такие методы не чужды и нам...

Киммуриэль уловил спрятанную между строк угрозу. Она намекала, что, хотя гильдия не работает обычно столь топорно и грубо, прямые вооружённые столкновения для них не диковинка, и они умеют сражаться.

- Однако, Амн не настолько вместителен, как вам, возможно, кажется.

- Если вы настолько осведомлены о путях моего народа и моих подопечных, - непринуждённо заметил псионик, - то наверняка заметили, что мы пришли к вам иначе, нежели обычно. Мы пришли, как подобает уважать равных партнёров. Вопрос равенства разумных созданий, конечно, в большей степени теологический и философский, но у меня нет иного слова.

- Что же... - внезапно женщина улыбнулась. - У нас есть для вас кое-какое занятие. Должно быть, вы сочтёте это недостойным вашего мастерства, но не судите поспешно.

- Я слушаю, - тихо и мирно сказал Киммуриэль.

То, что они обсуждали дальше, Ксану, должно быть, и вовсе казалось тёмным лесом, только в лесу можно хоть на что-то ориентироваться. Впрочем, его познаний вполне хватило, чтобы понять - Киммуриэль собирался подписаться на немалую авантюру на Берегу Мечей. В обсуждении также фигурировали Невервинтер и Уотердип - города, где клан имел наименьшее влияние. Это и была проверка. Грош цена союзникам, способным хорошо действовать только на родной территории. Ничего такого, вроде похитить коронные регалии Нашера или обокрасть тайных лордов, амнийцы не просили. Киммуриэль удивился, что они не выбрали Врата Балдура, с которыми вели давние трения... но понял, что, скорее всего, они слишком заинтересованы в успехах против Врат, чтобы сразу доверять такое случайным встречным. Тем более когда с ним Ксан. Киммуриэль вспомнил, что Ксан живёт во Вратах, и, кажется, действительно любит этот город - и понадеялся, что это не выйдет им боком. Вот уж кто подходит на роль соглядатая, да и по характеру наверняка бы не преминул донести, если бы услышал что-то неприемлемое для его совести.

Подпись автора

Ксан упустил свой шанс задать вопрос. Киммуриэль ждал, что на каком-то этапе маг присоединится к разговору, но тот молчал и выглядел понуро. Псионик, конечно, не ожидал, что воры так просто возьмут и выложат им все карты за просто так, это не политика Амна. Однако, они могли бы озвучить конкретные условия, на которых согласились бы поделиться информацией. Возможно, Ксан брезговал ими, а, может быть, боялся. Или постеснялся. Так или иначе, на пока что возможность от них ускользнула, и Киммуриэль с лёгкой укоризной взглянул на своего спутника. Однако, надолго псионика не хватило, у него попросту не получалось как-либо сердиться на Ксана, особенно когда так вот перекрывает чужим состоянием - отсутствием эмоций, похожим на бездонный колодец. Он не вполне понимал, что произошло, почему поведение Ксана настолько изменилось.

- Мой прекрасный друг, тебе совсем не идёт такое выражение лица.

Киммуриэль не умел шутить или придавать голосу легкомысленный тон. Поэтому в его словах отражались только забота и глубокое беспокойство.

- Разве риск для жизни не является одной из прелестей означенной жизни, придающий ей вкус и яркие краски? - Киммуриэль использовал одно из высказываний Джарлакса, немного переиначив его. Никогда бы не подумал, что сам будет приводить аргументы, от которых прежде лишь неодобрительно морщился и смотрел на партнёра как на умалишённого. - И разве так уж плоха возможность провести время вдвоём в столь живописной стране?

Псионик передвинулся ближе к лунному эльфу, уверенно положил на его тарелку порцию мяса побольше и принялся споро нарезать очень маленькими и аккуратными кусочками, как будто собирался кормить ими ребёнка. Подцепил один вилкой и положил Ксану в рот.

- Я буду кормить тебя, пока твоё настроение не улучшится, - строго сказал Киммуриэль. - По законам тёмных эльфов жизнь спасённого принадлежит спасителю, и, если я хочу о тебе заботиться, ты не должен отказываться, - ещё более сурово прибавил он, впрочем, немного переживая, как бы Ксан не воспринял это неправильно.

Киммуриэль так редко хоть сколько-то беспокоился о каких бы то ни было чувствах окружающих, что его считали циничной, бессердечной, эгоцентричной сволочью. Он всё равно поступал как считал нужным, распоряжаясь окружающими с той же лёгкостью, с какой двигал пальцами рук. Тем непривычнее для него оказалось ловить себя на самом настоящем страхе чем-то задеть или ранить Ксана. Киммуриэль в чём-то был тем же одарённым сверх всякой меры мальчишкой, что, прекрасно осознав собственный дар, никогда не сдерживался, чтобы получить всё желаемое, и очень быстро понял, как легко исполнять прихоти, когда мир вокруг всё равно что твоя игрушка. Это ему приелось, и он уже подростком смотрел на всё с усталым пренебрежением и сардонической насмешкой. Крайне редко Киммуриэль добивался чего-то без псионики, хотя и вполне мог, потому что так и быстрее, и менее ресурсозатратно. Какую-то часть дел он и вовсе делегировал нижестоящим. Что касалось Ксана - он пытался поступать правильно, не принуждая это зеленоглазое чудо ни к чему, потому что на пятой сотне лет до него наконец-то дошло - настоящий вес имеют достижения, полученные трудом, а не свалившиеся с неба по чьей-то милости или чересчур легко доставшиеся благодаря его ментальному могуществу. То, как Ксан им восхищался и как уважал его, было настоящим. Если он подтолкнёт Ксана в нужную ему сторону, то лишь всё испортит.

Поэтому в распоряжении Киммуриэля только слова, пока Ксан сам не попросит вмешаться в его разум.

- Нет, действительно. Послушай, - псионик отложил столовые приборы и взял лицо Ксана в ладони, глядя в глаза. - Что бы ни случилось, я намерен уберечь тебя любой ценой. Пожалуйста, не сдавайся.

Из уст дроу, не гнушавшегося когда-то прибегать к убийству как к универсальному методу решения проблем, обученного запугивать, пытать, манипулировать - любая цена грозила обернуться чем угодно. Зная Киммуриэля, стоило ожидать, что он не пощадит даже себя. Его верность кому-то всегда приобретала странные, даже пугающие формы. Благо конкретной личности в данном случае перевешивало благо всего остального мира. Хотя он никогда не поступал бездумно, и, если жертвовал кем-то либо чем-то - значит, считал это оптимальным вариантом. Кроме того, псионик отлично понимал, что миру-то ничего и не сделается от его выходок. Даже побег Демогоргона и прочих лордов танар'ри из Абисса на поверку обернулся вовсе не таким уж страшным злом. Больше половины тех, кто вышел, уже опозорились и отправились на перерождение. Некоторые повседневные катаклизмы Берега Мечей и то выглядели внушительнее.

- Я приехал с тобой сюда, по собственной воле, и мы останемся, сколько потребуется, или отправимся в любое место, хоть на Фаэруне, хоть дальше, чтобы разгадать правду и избавить тебя от опасности. Даже если сейчас у нас ничего не получается - отсюда не следует вывод, будто всё потеряно. Всё, что до сих пор произошло с нами и между нами, не может быть напрасным. Разве есть что-то, с чем мы с тобой не справимся? Нужно лишь запастись терпением и продолжать идти к цели.

Киммуриэль хотел понять, что происходит. Разобраться, устранить любые препятствия, что могли помешать им понять друг друга.

Подпись автора

Меньше всего Киммуриэля смущало чужое осуждение, или вообще присутствие, он достаточно в своей жизни натерпелся непринятия уже за один только факт своего существования. И его не волновало, что и как о них подумают, если он наконец-то снова обрёл кого-то, кто бы захотел находиться рядом с ним таким, каким псионик был, при всех недостатках и слабостях. Как бы Киммуриэль ни отказывал себе в них, он был смертным эльфом, а, значит, не лишённым прискорбных и досадных несовершенств. Он стыдился их, отворачивался от всего в себе, что ему хоть сколько-то не нравилось. Однако, на сей раз Киммуриэль впервые игнорировал окружающих не из бесчувственности и высокомерия, как о нём обычно думали, а потому что, наоборот, слишком остро ощущал что-то удивительное для себя. Интерес, вкус к чему-то реальному, материальному, прежде набившему оскомину банальностью и затасканностью, но представшему вдруг в новых, свежих оттенках. На мире вокруг рано он поставил крест.

Поэтому, не размышляя слишком и не останавливая себя, псионик привлёк Ксана к себе и поцеловал в губы, препятствуя каким-либо дальнейшим словам. Он целовал глубоко, проникновенно, чувственно, раскрывая в себе нерастраченную нежность, так хорошо упрятанную, что сам не подозревал о ней. Делился тихой сдержанной радостью того, что Ксан так близко, скромной надеждой, удовольствием от происходящего. Пользуясь тем, что маг не мог говорить, в отличие от него самого, Киммуриэль обратился к нему телепатически:

- Что бы ты ни думал о себе, я бы не хотел, чтобы ты исчез. Даже если ты не ставишь себе целью достигнуть чего-то великого, даже если ты кого-то разочаровал - твоя жизнь ценна, и ты заслуживаешь в ней счастья.

Он чуть отстранился и улыбнулся, не отводя взгляда. Глаза дроу странно мерцали, это было заметно даже здесь, в не так уж плохо освещённом помещении, и точно не являлось отражением никаких внешних источников.

- Моей уверенности хватит на нас двоих, - мягко сказал Киммуриэль. - Я обязан тебе. Когда мы встретились, ты показался мне настолько ярким светом, что подобное могло бы ослепить. Когда ты смотришь на меня как на героя и спасителя, мне хочется им быть, и не только для тебя. У меня есть мой дар, есть целый клан, есть то, что мы накопили за сотни лет, от денег до артефактов и от знаний до репутации... а главное я так и не нашёл. Я не обрёл смысла, зачем всё это. Ты дал мне этот смысл.

Он коснулся пряди волос у виска Ксана и заправил её за изящное ушко лунного эльфа. И теперь не притворялся, не изображал, что они пара, чтобы кого-то обмануть. Киммуриэль опасался признавать, насколько крепка связь между ним и Ксаном, но мелочами выдавал себя. Он притворялся там, в гостинице, но ведь не отказался бы, чтобы его невинная ложь обернулась правдой.

- Не могу выразить, как я тебе благодарен, как много ты для меня значишь. Я не допущу, чтобы с тобой что-то случилось. Так сильно я отродясь не боялся ни за себя, ни за свой Дом, и только две личности доселе заставляли меня испытывать подобное. Одного я, увы, не защитил, в самый важный момент бросил умирать, и, кажется, недостаточно хорошо позаботился о втором. Теперь мне грустно думать о том, как я не ценил его идеи и критиковал, потому что я соскучился и отдал бы многое, чтобы это повторилось. Ты вернул в мой мир яркие краски. Напомнил, что я ещё живой. Я даже перестал жалеть, что мне не удалось стать проницателем сознания.

Киммуриэль отзывался об иллитидах с неизменным почтением и осторожностью, но сейчас в его голосе прозвенело открытое пренебрежение. Он получил нечто лучшее, чем их сомнительное расположение. Иллитиды разрешали ему быть рядом, стоять наравне, но эти холодные и закрытые создания не моргнули бы, убивай его хоть прямо перед ними. Они бы не вмешались, и не пришли бы его навестить, если бы Киммуриэль физически потерял возможность приходить. Псионик заметил эту разницу между ними и остальными расами. И понял, что ему мало такого эгоистичного с обеих сторон и предельно, до полной безнравственности, вызывающе расчётливого сотрудничества.

- Тебе нужно поесть, пока всё не окончательно остыло, - вдруг вспомнив о мясе, спохватился Киммуриэль и, вновь вооружившись вилкой, нацелился кормить Ксана дальше.

Он делал это не потому что считал того беспомощным, но интуитивно осознавая, что жесты в таком вот духе - элемент доверия и близости на грани с интимностью. Псионик уже очень давно не занимался такими вещами, похоронив их вместе со своим возлюбленным, и теперь буквально расцветал - понемногу, шаг за шагом, вспоминая. Разрешал себе больше и больше - крохотными, медленными шажками.

Подпись автора

Киммуриэль мог бы ещё очень много сказать на тему того, насколько светлым, сияющим, окутанным ореолом веры и надежды Ксан представал для существа, рождённого и воспитанного в жестоком подземном городе тёмных эльфов. Впитавший зло собственного Дома и всего окружения Киммуриэль свыкся с этим, он стал безупречным продуктом собственной расы - и был уже не так молод и импульсивен, чтобы переломить это в себе только из-за банальной влюблённости. Ксан значил для него гораздо больше. И, даже если в нём самом не было таких эмоций, он давал их Киммуриэлю, и псионик желал отплатить тем же самым. Ксан был звездой, за которой хотелось тянуться, его неиспорченность и честность завораживали, и Киммуриэль искренне любовался тем, как идеально качества Ксана подходили его внешности. Так можно смотреть на волшебный цветок, впервые развернувший свои чарующе-серебристые и деликатно-голубые лепестки, такой трепетный и нежный, что на него и дышать-то боязно лишний раз, вдруг этого хватит, чтобы чудо зачахло, свечение погасло, а изящный бутон рассыпался и устелил землю.

- Тебя стесняют все эти люди? Ты так беспокоишься о приличиях перед теми, кто забудет нас завтра же даже если мы позволим себе гораздо больше прямо здесь, при них? - телепатически спросил Киммуриэль, принимая угощение. - Если тебе так будет удобнее, я имею что предложить, - неторопливо прожёвывая кусочек, продолжал он.

Ментальная связь чрезвычайно удобна, когда хочешь что-то сказать с занятым ртом, но не делаешь предстать невоспитанным.

- Хозяин, нам нужна комната на двоих на ближайшие несколько часов! - распорядился псионик, выкладывая на стойку золота, которого с лихвой достало бы на целые сутки. - И отнести туда еду, - добавил он, намекая, что такие высокородные господа, как двое эльфов, собственноручно этим заниматься не будут.

Киммуриэль выбирал комнату так придирчиво, как не всякий наследный принц стал бы, ухитряясь при этом выглядеть властно, а не капризно, одним взглядом и аурой способный приморозить к месту любой плебс и заставить ощутить своё ничтожество. Его тон при этом оставался любезным и вежливым, достойным аристократа, которому манеры в плоть, кровь и до мозга костей въелись. Остановился на лучшей, похожей действительно на королевские апартаменты. Дождавшись, пока все посторонние выйдут, Киммуриэль усадил Ксана и сам опустился рядом.

- Теперь ты можешь ни в чём себе не отказывать, - сказал он, привлекая лунного эльфа к себе и целуя его лицо.

Киммуриэль, возможно, о таком пожалеет после, но не сейчас. Он не знал точно, что им движет, лишь понимал, что он живой, настоящий, в реальном теле, здесь и сейчас. Такой полной и насыщенной принадлежности к определённой оболочке и конкретному моменту в пространстве и времени псионик не ощущал уже давно. Ярче всего это удавалось Рай'ги, Джарлаксу - реже, тот чаще раздражал... и, разумеется, речь даже не шла об иллитидах. Ещё, как ни странно, из отстранённого безразличия и замкнутости Киммуриэля вытягивал Энтрери, но с ним они не общались так близко, чтобы это происходило на постоянной основе.

- Мне необходим твой свет. Твоя прекрасная душа. И, если их не заметили в Эвереске, то я скажу, что живут там эльфы весьма недалёкие. Я вижу, почему тебя выбрал лунный клинок. И вижу, что ты достоин куда большего. Если придётся, я отдам за тебя жизнь, потому что ты помог мне вспомнить, для чего она вообще мне дана. Я потерял себя, мне всегда было дано так много, а для чего - я не понимал. Жил как придётся. Меня мало что радовало после всех тех потерь, о которых я рассказывал, как будто каждая забрала часть меня, а я и не замечал потери, потому что не мыслил об этом как о чём-то ценном. Я бы умер, оставаясь безразличным к этому факту. Ты заставил меня понять, что я рано отвернулся от мира и поставил на нём крест.

Говоря, Киммуриэль гладил лицо, левое ушко и часть шеи Ксана. Он и правда был пустым до того предела, когда подобное состояние хуже смерти. У иной нежити жажды существовать и радоваться процессу было и то гораздо сильнее, чем у него. Ксан доказал, что ещё не всё лучшее и важное для Киммуриэля позади. Что с ним ещё может происходить хорошее - предназначенное именно для него, а не доставшееся невзначай, потому что он просто где-то рядом стоял.

Подпись автора

Фаталистичных настроений Киммуриэль за собой не замечал, не признавал, что некая сила свыше может управлять им, но всё же был склонен думать, что события в жизни происходят по какой-то ещё причине, кроме элементарных причинно-следственных связей. И зачем-то они были даны друг другу именно теперь, именно так, и между ними вспыхнула искра, способная затмить солнце. Псионик не знал, почему и для чего, и не имел никаких представлений о том, что из этого получится. Чем больше Киммуриэль узнавал Ксана - тем сильнее его влекло, хотя этот сладкий яд он зарекался пить. Яд, которым они друг друга отравили, грозил неисчислимыми опасностями и трудностями, но псионик желал рассматривать негаданный дар прихотливой жизни как новую силу для них обоих. Что-то, что пробудило его, растормошило. Выдернуло из привычного ритма бытия - всё ускорилось, понеслось вскачь, нарушило все планы, и ему в кои-то веки это нравилось. Ради чего-то такого же будоражащего, разгоняющего кровь по венам, насыщающего каждый день и не могли угомониться Джарлакс, Компаньоны Холла и многие искатели приключений Фаэруна. Жаль, что Киммуриэль потратил столько лет, не будучи в состоянии осознать столь элементарный и очевидный факт.

Урок? Наставление? Возможность? Как давно у Киммуриэля не было выбора, каким путём следовать, и за него определял кто угодно, только не он сам? А ему было так всё равно на себя, личные вкусы, взгляды, интересы, что он не возражал и не сопротивлялся. Ксан напомнил псионику, что значит настоящая жизнь, та, что всегда протекала мимо, бесконечный поток времени, гасящего любой огонь, рано или поздно забирающего всё у всех. Возродил его сердце, как покинутую зверями, птицами, даже насекомыми пустошь на месте бывшего леса, дотла выжженного войной, но вновь зазеленевшую вопреки всему.

- У этой истории есть будущее. Я не позволю отнять его у нас, - прошептал Киммуриэль почти что в чужие губы, когда поцелуй прервался. - Не посмел бы просить об этом сам, но я буду рад проводить с тобой всё время, что у меня есть, - крепко прижимая к себе Ксана, выдохнул он, и тут же отстранил его за плечи и заглянул в глаза. - Но тебе нужно серьёзнее отнестись к тому, для чего мы сюда прибыли, иначе наше будущее видится мне туманным. Надеюсь, ты не думаешь, что те убийцы были последними. Ты не задал вопроса представителям гильдии, а ведь Теневые Воры должны знать. А, даже если нет - поднять нужную информацию. По крайней мере, у нас есть полный архив отчётов всех операций, в которых принимал участие клан, даже самых незначительных, и я сам лично решаю, когда стоит его почистить от уже не актуального хлама. Я, конечно, могу выторговать у них сведения, но это займёт время, пока они начнут доверять мне, и мне тяжело думать о том, что весь этот срок ты будешь в опасности. Полагаю, настаивать на том, чтобы ты жил в нашем убежище в Андердарке, не имеет смысла, я прав?

Там всё было под его контролем, или, по крайней мере, псионик был абсолютно уверен в этом. Там никто не притронулся бы к Ксану без его ведома. Многие дроу клана из тех, чей мозг был в большей или меньшей степени освобождён от жестокого учения Ллос, поняли бы желание Киммуриэля защитить близкого, поддержали бы его. А те, кто оставался против такой нелепости, как контакты с дартиир и отношение к ним как к равным, не имели бы права голоса в данном вопросе и были бы вынуждены принять любое решение своего лидера, как они и поступали всегда. Киммуриэль умел сбить со строптивцев спесь, окоротить их. Дай ему волю - и он бы забрал Ксана куда-нибудь, где мог бы отслеживать любое чужое присутствие и усложнить к нему доступ тем, кого не счёл бы заслуживающими доверия. Он не позволил бы и волоску упасть с головы этого эльфа, если бы это было в его силах. Мысль о том, что он не может уступить себе и поддаться роскоши находиться рядом круглосуточно месяц за месяцем, чуть ли не сводила Киммуриэля с ума.

Он никогда не был рядом с теми, кого любил, когда был им необходимее всего. Вряд ли К'йорл вспоминала о нём, когда её отправляли в Абисс, но кто-то из семьи мог бы задаться вопросом, куда подевался один из лучших обладателей дара во всём Доме. Называли ли они его предателем и проклинали ли, когда поняли, что его нет, и что он, вероятно, спасся, не забрав с собой никого из них? Киммуриэль оставил Рай'ги умирать в пещере дракона. И он с тех пор похоронил многих из Брэган Д'Эрт, из тех, кого принял сам, спас, порой воспитал из маленьких эльфят. И, конечно же, псионик боялся, что всё повторится, потому что откуда взяться исключению, если вся его жизнь доселе проявляла завидное упорство и постоянство.

Подпись автора

Киммуриэль скривился от боли, что ввинтилась ему в виски, даже едва не потерял равновесие, но, глубоко дыша, всё-таки кое-как восстановил контроль над собой. Тошнотворная волна посторонней энергии не уходила, но он мог бороться с ней. Псионик не подозревал о существовании настолько могущественных предметов, но знал, что однажды с чем-то всегда сталкиваешься впервые. Кроме того, он прекрасно понимал, что не в подходящем положении для парализующего страха или отчаяния. Всё закончится здесь, если он хоть на полминуты позволит себе распуститься. А Киммуриэль не для того прошёл свой длинный, тяжёлый, жестокий путь до нынешнего дня, чтобы так бездарно проиграть.

- Странно, заклинания вроде этого не должны на них работать ввиду отсутствия интеллекта, - тёмный эльф, конечно, шутил, но иногда ему и впрямь было удивительно находить в иных головах мозг, так как по поведению и отсутствию хотя бы малейшего осознания, насколько очевидные глупости они несут, черепа некоторых индивидов должны быть пусты. - У них есть что-то против псионики. Я не могу сосредоточиться, давящее присутствие в голове мешает.

Он не мог утратить врождённый дар, но навязанная головная боль и странное вторжение, как бывало, когда противостоишь сильному иллитиду, не позволяли воспользоваться псионикой. При любой попытке казалось, что разум вот-вот разорвёт на мелкие ошмётки. Прекратив бесплодные попытки, лишь усугубляющие его положение, Киммуриэль перешёл в открытый бой один на один.

Киммуриэль сорвал с одежды маленькое украшение в виде символического паучка и швырнул в чернокнижника. Паучок пролетел дальше, чем должен был при таком замахе, и повис на воротнике, увеличиваясь в размерах и словно бы оживая, добираясь до горла, чтобы перегрызть яремную вену. С одним покончено.

После этого дроу перенёс всё внимание на плута. Тот усмехнулся, явно ничуть не переживая о судьбе члена собственной группы, нападая серией стремительных ударов. Киммуриэль уворачивался, но дважды противник всё-таки задел его, хотя и вскользь. На тёмной ткани кровь была не видна, но псионик отчётливо чувствовал, как вместе с ней из него утекает жизнь. Кроме того, он подозревал, что клиники могут быть отравлены, а, значит, его время ограничено.

Вражеский плут сделал вдруг стремительный кувырок, и стрела, которая должна была перебить ему горло, неопасно вонзилась в плечо. Киммуриэль воспользовался моментом, чтобы выхватить кинжал - подарок, что он всегда носил с собой как память... или напоминание? Перед его глазами отчётливо вставали алые глаза жреца, в ушах снова звучал голос, каким тот объяснял, как пользоваться этим предметом при необходимости, и тепло, оставшееся на рукояти после чужой ладони.

- Отправляйся в Кромешную Паутину, - с ненавистью к жалкому человеку, не способному противопоставить ему ничего своего и храброму сражаться, только когда оппонент лишён сил, выдохнул Киммуриэль.

Покрепче сжав ритуальный кинжал Ллос, заставляя тем самым рубины, изящно инкрустированные в безупречной имитации хищных глаз, загореться, Киммуриэль вонзил оружие в грудь разбойника. Тёплая кровь хлынула из раны, когда он вырвал наружу ещё пульсирующее сердце. Но тут же его пальцы разомкнулись, и он упал ничком рядом с трупом - кровь негодяя смешалась с его, расползаясь безобразным и жутким пятном, казалось, таким огромным, что выжить после этого невозможно. Она пропитала белоснежные волосы дроу, испачкала одежду и кожу.

Смерть звала его, ласково повторяя имя до боли знакомыми интонациями. Смерть ли? А, может быть, прощение, очищение от грехов, принятие обратно в лоно Великой Матери? Там Киммуриэль увидит тех, кто был ему дорог прежде и до сих пор. К'йорл Одран, принятую как возлюбленное, пусть и долго плутавшее дитя. Сестёр... Кувайлин, которая, возможно, там, на тёмном дне, вновь обрела разум и личность. И... его. Конечно же, его. Рай'ги не раз говорил с неподражаемой улыбкой, что будет счастлив, если однажды они окажутся там, в загробном царстве вечных сетей, вместе. Киммуриэль не был уверен, что готов к этой встрече, и сомневался, что жрец всё ещё ждёт его там. Но он хотел увидеть того, с кем всегда чувствовал себя защищённым, и кто даже теперь незримо встал рядом с ним в миг крайней нужды.

А бой, тем временем, не прекратился. Яркая молния из длинного то ли посоха, то ли странного копья ударила жреца в спину, сразу же убивая наповал. Эльфийка, орудующая этим страшным предметом, выглядела как свирепая тигрица, у которой посягнули на что-то ценное для неё - гнездо или детёнышей. Сверкая глазами, она двинулась на паладина.

Подпись автора

Киммуриэль погружался в темноту. Она, казалось, могла решить разом все его печали и проблемы. Не было ни Паутины Ллос, ни света Арвандора, ни Города Мёртвых, ни Стены Неверных. Не вещал над ним приговор Глас Келемвора. Не происходило ничего, словно сам загробный мир полностью игнорировал его существование. Он ведь умер, не так ли? Почему же его душу никто не забирает? Да хоть бы и демоны, только не это жуткое абсолютное молчание.

А потом Киммуриэлю сделалось горячо - и больно. Словно кости наружу выворачивали. Кто-то взывал к нему. Заставлял вернуться. Хотел ли он обратно? В место, неспроста названное "юдолью скорби"? Разочарований, потерь, непонимания, одиночества. Не вёл ли в пустоту весь его путь? Киммуриэль не сопротивлялся. Он потянулся к золотистому сиянию.

И открыл глаза.

- Зачем?.. - его зрачки расширились, когда он понял, что происходит. - Простите за невежливость, леди. Я не ожидал вас увидеть, - конечно же, теперь, когда псионика вновь стала доступна, Киммуриэль чувствовал, что она не очередной оппонент. - Я сожалею, что доставил вам хлопоты. Надеюсь, вам не было чересчур неприятно, - тактично продолжал он, намекая на то, что солнечная эльфийка оказалась вынуждена трогать дроу.

Он с тревогой нашёл взглядом Ксана, и, убедившись, что маг в порядке, нашёл в себе силы улыбнуться. Подниматься на ноги не хотелось, поэтому Киммуриэль заставил себя. Обошёл поле боя, ни к кому и ни к чему не прикасаясь, просто проверяя, что всё в порядке, и действительно никто ушлый больше не прячется или из последних сил не нанесёт удар. Да, об этом позаботились надёжно, но его вела привычка убеждаться самому. Наконец Киммуриэль успокоился. Неверным шагом, медленно и явно с усилием переставляя ноги, он подошёл ближе к Ксану и сделал движение, будто хотел обнять или погладить по щеке, но остановил себя. Это казалось почти кощунством, ведь совсем недавно псионик повёл себя как самый настоящий илитиири в самом дурном проявлении. Приносил жертву во имя Ллос, будто одна из жриц. Вырвал человеку сердце. И стоял перед Ксаном, вымазанный в крови. Губы дрогнули, но фраза тоже не получилась. Он сделал едва заметное отрицательное движение головой и повернулся к женщинам.

- Благодарю вас за своевременную помощь. Если бы не вы, Ксан бы, возможно, пострадал в этом бою.

Не погиб бы, нет. Киммуриэль отлично изучил Далию - она бы не позволила. А, если судить по той спасительной стреле - Вейлас тоже находился поблизости. Может быть, на одной из крыш или в каком-то другом укрытии.

Не обращая на них больше внимания, по крайней мере, пока что, Киммуриэль нашёл в луже крови ритуальный кинжал Паучьей Королевы, аккуратно подобрал, вытер о самый чистый по его оценке участок на одежде кого-то из налётчиков - и на секунду прижал навершием рукояти к губам, закрывая глаза и говоря безмолвное спасибо. Киммуриэль догадывался, как это выглядит, но его не заботило мнение посторонних. Он всё ещё любил, хотя теперь это чувство приобрело иную форму, светлую и лёгкую, пусть и пронизанную печалью и ностальгией - форму, в которой псионик мог позволить себе какие-то новые чувства к кому-то ещё теперь. Закончив мысленное обращение к ушедшей душе, Киммуриэль убрал кинжал за пазуху.

Сейчас его не хватало на любопытство к калиеш'ерай или к псионическим артефактам, и, честно признаться, только предельной концентрацией воли Киммуриэль не падал в обморок снова. Он не привык быть в подобном разбитом состоянии, и это выбивало из колеи.

Подпись автора

Вопрос застал Киммуриэля врасплох даже больше, чем внезапное приглашение. Он даже растерялся в первый момент, глядя на обеих женщин широко распахнутыми глазами.

- Ничего не нужно с ними делать, о них позаботятся те, кто следил за нами из убежища моего клана, и благодаря кому они узнали, что на нас напали, и явились сюда так кстати. Один из них спускался на дно Кромешной Паутины Ллос вместе с Матроной Матерью Мензоберранзана. Вторая - Далия Син'фелл, товарищ Компаньонов Холла и близкая подруга ныне почившего Дзирта До'Урдена. Третья - низкостатусная жрица Ллос, хотя подумывает о смене веры. Даже если бы некому было их забрать - они бы выбрались отсюда сами, даже если бы весь Ад встал на их пути. Если вы дадите мне несколько минут, я сам отдам им необходимые распоряжения. Теперь, когда псионические артефакты не действуют, я могу сделать это без труда. Эти предметы использовали не против Ксана, а против меня. Во время прошлого нападения я открыл, что являюсь псиоником, и пощадил двоих. Одному из них я изменил память, но второй сбежал. Я отпустил. Неуместное милосердие к врагу было ошибкой с моей стороны.

Он вспомнил, почему отпустил. Киммуриэль чувствовал страх панику, отчаянное желание спастись. Прежде для него ничего не стоили подобные переживания, он убивал без колебаний, но знакомство с Ксаном многому научило его. Псионик понял, что глубина и ценность личности не измеряется только полезностью для дела или уровнем интеллекта. И он пощадил. Они были иблис, и ничего бы не стоили для него прежде.

Но...

"Не стану обещать никогда и ни при каких обстоятельствах не использовать больше это слово, которое ты упомянул, зато могу гарантировать, что оно не прозвучит в твой адрес."

Слово, данное Артемису Энтрери, стало первым шагом. Все эти дроу в клане, что смотрели на него не только с ужасом, недоверием и отвращением, ведь он был "выродком Облодра", но и с надеждой, и с восхищением, и с гордостью за то, что знакомы с ним, и он является их лидером - вторым. Знакомство с Ксаном - третьим. Это был долгий и трудный путь, как говорится, покрытый терниями.

Киммуриэль мысленно поблагодарил своих помощников и сказал, что они могут возвращаться без него и Ксана. Канал связи не был скрыт от архонты, хотя он и мог бы - это был жест доброй воли, показывающий, что ему нечего скрывать.

Киммуриэль улыбался. Действительно улыбался, и его глаза загорелись ярким, живым блеском, не похожим ни на одну из типичных для дроу эмоций. Ни ненависти к культуре дартиир, ни зависти, ни презрения, ни подозрительности, что, мол, его привели сюда, чтобы пытать и допрашивать или выставить в качестве диковинки. Он же восхищался, как маленький эльфёнок.

- А... Да, - Киммуриэль даже не сразу очнулся от прекрасного наваждения. - Спасибо. Я... ценю оказанную мне честь, - его голос даже слегка дрогнул.

Киммуриэль перевёл взгляд на Ксана, только когда магесса вышла. Он считал её выдающейся женщиной и был готов преклоняться, как ни перед какой Матроной, включая К'йорл Одран, никогда. Перед ними обеими, если быть точным, и вовсе не за спасение жизни.

- Это место... потрясает воображение. Я вижу так много сразу, бесчисленные чудеса, то, что, как меня учили, невозможно даже для нас, но тут открыли секрет... Вижу, однако, лишь потому что мне позволяют видеть. А я ведь здесь чужой. Уму непостижимо, что открывается посвящённым адептам. Я бы многое отдал за то, чтобы они позволили мне остаться хоть ненадолго, - выдохнул он совершенно по-детски.

Он и правда ощущал себя ребёнком, не ведавшим заботы прежде, которого отвели в сказочный волшебный замок и позволили играть в невероятных коридорах и залах.

Подпись автора

Киммуриэль не знал ничего об Эвереске, кроме того, что она существует. Его воспитывали в позиции неоспоримого и незыблемого превосходства тёмных эльфов, поэтому он привык думать, что у дартиир не может оказаться ничего, заслуживающего внимания. Теперь, когда он не только осознавал, но и самолично наблюдал, до какой степени их обманули - его захватила естественная эйфория первооткрывателя. Вряд ли в этих землях бывал какой-то другой дроу, и, даже если так, это не имело далекоидущих последствий для всей расы. Киммуриэль, правда, пока ещё не знал, что именно ему разрешат рассказать другим, и какие ещё ограничения наложат. Он, конечно, привык играть по чужим правилам, но здесь он даже не понимал этих правил. Они были совершенно нетипичными для дроу - любого дроу, даже, возможно, тез, кто жил на поверхности и привык к ней, вроде последователей Эйлистри из тех, кто был уже рождён на земле, а не в Андердарке. Никого из них всё равно сюда не пускали. Киммуриэль внезапно осознал свою роль как критически важную для допуска илитиири в Последний Приют, как будто они вовсе и не прокляты, и, может быть, их клеймо однажды снимут. Стоит ли забегать настолько вперёд? Он ведь не был уверен, что ему самому позволят остаться не в качестве пленника для допросов или подопытного.

Впрочем, его внимание вдруг заняло кое-что другое. То, что заставило Киммуриэля вздрогнуть и с ужасом уставиться на лунного эльфа. Никакие собственные повреждения не волновали его так, к ним дроу относился весьма пренебрежительно, считая, что всё несмертельное потерпит, а со смертельным справятся жрицы и жрецы.

- Ксан, почему ты не сказал мне, что ранен? - с неподдельной болью простонал псионик так, словно имел дело с шаловливым мальчишкой, чьи выходки ставят всех на уши и в первую очередь опасны для него же самого. - И ты не сообщил об этом целительнице... Ты идиот, кретин, как можно так к себе относиться? - Киммуриэль прерывисто вздохнул, погладил его по щеке. - Глупый мой эльфёнок, когда же ты привыкнешь, что я за тебя боюсь, и будешь следить за подобными моментами, - проворчал он и начал, не спрашивая, раздевать Ксана, не обращая внимания ни на то, как тот запунцовел до самых кончиков ушей, ни на любые возможные возражения. - Я предпочитаю видеть твоё тело целым и невредимым, запомни это, дай себе труд, - продолжал отчитывать он.

Следом за Ксаном Киммуриэль разделся сам, совершенно не смущаясь, словно для него нормально было ходить обнажённым при ком угодно, кому не нравится - пусть отвернутся. Киммуриэль не смущался своего тела, он видел голыми женщин и мужчин в самых разных ситуациях и не рассматривал это как нечто хоть сколько-нибудь выдающееся и заслуживающее какого-то особого отношения.

Только когда оба оказались в горячей воде - Киммуриэль окунул Ксана так осторожно, словно тот был хрустальной принцессой, - стало легче, потому что оправдалась тайная надежда псионика. Вода действительно обладала целебными свойствами. Это была совсем небольшая и робкая надежда, основанная на том, что архимагесса предложила им привести себя в порядок с помощью купания, хотя от неё вряд ли укрылось ранение Ксана, а также на некоторых познаниях в методах светлых эльфов. Если у них были зачарованные на определённые вещи озёра, реки и водопады - почему бы не быть волшебным терма. Оставив Ксана так и надеясь, что тот хотя бы не утонет, Киммуриэль принялся агрессивно тереть свою кожу и отмывать кровь с волос, краем глаза поглядывая на мага, чтобы, если тот начнёт терять сознание и уходить под воду, успеть подхватить.

Подпись автора