Во многих народах непроглядная темнота, не озарённая светом луны, благословением Селунэ, питала множество зловещих и мрачных сказок о неназываемых тварях, рыщущих там в поисках свежей плоти или забывших помолиться на ночь и защититься душ. Ночь - время вампиров, поджидающих добычу в прохладных недрах склепов, и ведьм-карг, скрипуче хохочущих среди жутких дебрей непролазных лесных чащ. Никто здравомыслящий не отправится путешествовать в такой час.

Ночь - также время дроу.

И вы не увидите невысокие, стройные и ладные чернокожие фигуры среди множества других теней и обманчивых, смутных, постоянно меняющихся образов, где качающуюся ветвь так легко спутать с протянутой когтистой лапой, а свисающий над головой клок лишайника или старой, уже не нужной создателю паутины - за подол савана привидения.

Вы не услышите шаги позади, пока не станет слишком поздно. Надейтесь, что дроу не захотят тратить лишнее время и просто убьют вас, быстро и без мучений.

Один из дьяволов взревел, когда арбалетный болт вонзился ему в правый глаз на всю длину. Дезориентированное чудовище завертелось, молотя лапами, ища обидчика, но его это не спасло. Парные клинки кукри,сияющие от наложенных жрицами заклинаний, рассекли его хребет наискосок, подрубили нижние конечности, и, когда дьявол упал, перерезали горло. В действительности это оружие было ещё и смазано отборным ядом, но яд не имел эффекта на баатезу - что, впрочем, не спасло этого. Разглядеть выражение лица тут же вновь исчезнувшей фигуры в капюшоне не представлялось возможным, поэтому никто не увидел, как тёмный эльф довольно улыбнулся.

Поток лунного света пронзил другого дьявола насквозь, беспощадно выжигая его внутренности, и сверкающий серебряный клинок довершил начатое, отсекая безобразную голову. Лунный луч, прорезав тьму, рассеял её - и стало гораздо лучше видно даже тем, кто не обладал зрением в инфракрасном спектре. Девушка казалась самим воплощением Эйлистри, танцующей на поле боя и несущей гибель всему скверному. Но она не была Эйлистри, всего лишь обычная служительница богини.

Ноги сразу трёх демонов примёрзли к земле - толстая корка льда покрывала её, поднималась им выше колен. Они не успели высвободиться, когда дождь мерцающих в темноте насыщенно-фиолетовым колдовских стрел изрешетил их, как подушку для игл и булавок. За этим заклинанием последовал электрический разряд цепных молний.

Киммуриэль чувствовал всех своих союзников, он незримо касался сознания каждого, ставя ментальный блок, чтобы баатезу не могли на них повлиять, и прикрывая каждого кинетическим щитом. Это помогало дроу возвращать все повреждения тем, кто пытался их нанести. Тем не менее, тёмные эльфы следовали своей репутации и били так точно, чтобы цель уже не успевала им ответить.

Киммуриэль бросился через всё поле боя, разыскивая источник призыва. Пылающий меч одного из дьяволов попросту прошёл сквозь него, когда псионик сделался бесплотным за секунду до этого. Киммуриэль круто обернулся к нему, обращая против неудачно выбравшего себе добычу баатезу псионическую волну, оглушая его, и тут же вторгся в его мозг, проломив сопротивление. Послушный воле нового хозяина дьявол набросился на своих же. Дальше Киммуриэль не следил, у него имелась задача поважнее.

Киммуриэль расшвырял заваливший глупого эльфа сор, разумеется, не прикасаясь к нему. Дартиир выглядел плохо, словно на последнем издыхании, и это вызвало у обычно спокойного псионика приступ ярости. Он не любил, когда кто-то портит его вещи.

- А вы довольно проблемный дартиир, почтенный Ксан, - склоняясь над распластавшимся на земле магом, иронически проговорил Киммуриэль. Это была одна из его редчайших шуток. - Пожалуйста, потерпите ещё немного. Когда жрицы освободятся, вас вылечат.

Кто-то из младших дьяволов, визжа, кинулся на него со спины. Не оборачиваясь, Киммуриэль немилосердно поднял существо в воздух и по очереди переломал все лапы, завершая экзекуцию позвонками шеи. Киммуриэль небрежно отшвырнул тело прочь, будто куль с отрубями.

Нашествие баатезу захлебнулось. Начиная осознавать, что здесь они ничего не получат, дьяволы отхлынули назад. Можно было выдохнуть, потому что бесконечно против них не продержался бы ни один смертный.

Жрицы поднимали двух убитых дроу и тех, кто успел погибнуть из группы Ксана, хотя этого им не приказывали. Киммуриэль понимал, что они шли на некоторый риск, и сам не знал, почему ответил на просьбу о помощи. Он даже не задумался о том, что затраты усилий и ресурсов перевешивают возможные выгоды от живого Ксана. Это всего лишь осведомитель, даже не агент, и никогда не будет равен даже новичкам клана. Ничтожество, которое не стоит истраченных здесь высокоуровневых заклинаний, свитков и снадобий.

Почему-то убедить себя в этом не получалось. Если признаться себе как на духу - Киммуриэль пришёл, потому что Ксан ждал его. Никаких других причин, далекоидущих планов или поиска пользы от дартиир. Ксан и раньше проделывал это с ним. Псионик помнил, как этот эльф смотрел на него, и ему, как ни странно, не хотелось, чтобы в этом взгляде восхищение сменилось на разочарование. Как и не хотелось, чтобы ясные глаза Ксана навсегда погасли. Ничего рационального в этом искать не стоило, что изрядно раздражало псионика, уверенного, что у всего и всегда должна быть весомая причина.

Одна из жриц стала читать заклинание над Ксаном, и Киммуриэль отошёл с таким видом, будто брезговал. Он просто ждал, когда она закончит.

Подпись автора

Этот Ксан слишком много о себе мнил, если всерьёз вообразил, будто Киммуриэль придавал хоть какое-то значение его моральным метаниям. Хотя псионик прекрасно мог понять, каково приходится сейчас дартиир, ведь подобное состояние когда-то не было чуждо и ему самому. Как вчера помнил свой вящий страх уронить имя Облодра и столкнуться с гневом Матроны Матери, куда худшим, чем простое наказание змееголовыми плетьми. Однако, это никак не помогло Киммуриэлю хоть немного сблизиться с лунным эльфом - наоборот, он задумался, как можно сыграть на этом чувстве, как музыкант перебирает струны лютни. Чем больше он узнавал о другом существе что-то личное, тем надёжнее ощущал свою власть, а власть - единственное, на что Киммуриэль по-настоящему полагался. В мире тёмных эльфов, особенно в беспощадном Мензоберранзане, только статус, возможность этот статус подтвердить и удержать, а также отсутствие видимых уязвимостей могли сколько-то сохранять жизнь. Брэган Д'Эрт, по большей части мужчины, особенно поначалу - лишь гораздо позже, когда они распространились и закрепились на поверхности, в клане начали появляться женщины, и даже некоторые не-дроу, - могли подняться в мире Матрон, лишь выгрызая себе путь наверх и нещадно проливая реки крови. Таково подниматься в мире, где даже на ступень выше можно встать, только если столкнуть с неё того, кто уже там находится. И не просто столкнуть, а уничтожить, чтобы он не принёс обиду, соперничество, месть.

- Извинения бессмысленны, Ксан. Вам следовало бы поразмыслить, как принести пользу, способную уравновесить наши хлопоты здесь, - флегматично заметил псионик и, развернувшись, направился поговорить с шумным гномом.

А тот подпрыгивал и заливался ругательствами, будто сквернословящий соловушка, разве что не пыхтел накрытым крышкой и уже перекипающим котлом.

- Многоуважаемый господин Лорка, - тихо обратился к нему Киммуриэль, причём в свойственной лишь ему манере безупречно любезный и уравновешенный тон подать куда унизительнее и высокомернее, чем если бы он начал с какой-то фразы в духе "слушай сюда, ты, ослиные отходы, пока я тебе руки не вырвал и голову не отрезал". - Вы понапрасну тратите время, тогда как я бы хотел услышать от вас нечто внятное и логически структурированное на тему того, как вы собираетесь оплачивать наш счёт. Мы, видите ли, не работаем бесплатно.

- Я вас не звал! - огрызнулся гном. Реплика была неудачной, и оба тут же это поняли.

- У вас не было возможности так поступить, - кротко согласился Киммуриэль, выглядя самым безобидным и мирным эльфом на всём Фаэруне. - Если вы предпочитаете вернуться в тот вид, в котором мы вас нашли, только сообщите, мы без труда удовлетворим вашу просьбу, - псионик улыбнулся.

От такой улыбки мороз по коже и ледяного великана продрал бы.

- Я бы лучше договаривался с этими дьяволами, чем с такими, как вы! Только идиот будет верить Брэган Д'Эрт!

- Так вам известно, кто мы такие? - Киммуриэль удивился слишком подчёркнуто, чтобы это было правдой.

- Да встречали мы как-то одного вашего деятеля в такой дурацкой шляпе, что её даже вороньё как гнездо постыдилось бы использовать. Так за какой-то пустяк этот лысый мерзавец содрал с нас втридорога и ещё смеялся!

- Поверьте, я прекрасно понимаю, насколько чувство юмора Джарлакса может раздражать и оскорблять любые представления о прекрасном в этом мире, - беспечно сказал Киммуриэль. - Но я не Джарлакс, а вы у нас в долгу. И я искренне желаю вам прожить достаточно для того, чтобы у вас появилась возможность рассчитаться по этому долгу. Кстати, раз уж вы уволили своих охранников, не могу ли я предложить наши услуги вместо них? Я даже готов обещать вам снижение наших стандартных расценок за подобную работу по меньшей мере на четверть.

- Ты что же, издеваешься, черномазый?!

- Ничуть, - Киммуриэль вновь пропустил грубость мимо ушей. - Взвесьте моё предложение как следует. Остаток вашего пути всё ещё небезопасен.

Отчеканив это, псионик круто развернулся и пошёл к собравшимся в готовую к дальнейшим действиям группу дроу. Он пока не планировал их уводить, хотя по большей части просто дразнил гнома. Сделка. которую он озвучил, была номинальной - Киммуриэль был абсолютно уверен, что гном не подпустит тёмных эльфов близко, даже если будет снова подыхать.

Подпись автора

Киммуриэль бросил на Ксана косой взгляд, в котором неявно сквозило одобрение. Дартиир в очередной раз доказал, что с ним стоило возиться. Умный, находчивый, настолько приятный, насколько для дроу может быть наземный эльф, Ксан производил полное впечатление того, кому стоило сохранить жизнь. Киммуриэль глубоко презирал арканную магию, но интересовался магами. Что-то в них было особенное, яркое. По крайней мере, они не смотрели на него, как гноллы на таблицу умножения, когда он пытался что-то объяснять. Они оказывались весьма полезными и сведущими собеседниками. И, хотя их интеллект по его меркам всё равно оставлял желать лучшего - они всё равно в выгодную сторону отличались от необразованных примитивных особей, коими для Киммуриэля выступали почти все на Фаэруне.

- Вейлас, ты поедешь на телеге. Виндра, тебе придётся разделить седло с этим дартиир, - псионик обратился к одной из двух жриц Эйлистри, входящих в его отряд. Судя по лицу девушки, она его пренебрежение отнюдь не разделяла, ведь Лунная Дева учила не иметь предубеждений против других рас. - Остальные - проводите обратно тех, кто не едет с нами. Было бы глупо расходовать столько могущественных заклинаний, чтобы они вновь случайно погибли.

Тон Киммуриэля так и сочился едким сарказмом, он подчеркнул, что делает это не из милосердия или заботы, а лишь чтобы труды дроу не пропали втуне. Он был перфекционистом, а позволить погибнуть тем, за кого взял ответственность, раз уж вообще решил спасти, уже помешает достигнуть безупречного итога. Но Брэган Д'Эрт оставался не только дееспособным, но и непревзойдённым, потому что не дозволял себе ошибок. Они не могли запятнать свою репутацию и дать шанс другим кланам и группировкам обойти их. Например, недобитым выродкам Джэзред Чаулссин, существующим до сих пор лишь благодаря умению прятаться - иначе Киммуриэль уже давно не оставил бы никого из них в живых. Их не спасли бы их грязные трюки и странная магия. Крысам Андердарка - паршивая крысья смерть. Псионик любил массовые расправы и воплощал их с  особой, впечатляющей даже видавших виды соплеменников, изощрённой жестокостью. То, что он испытывал в такие моменты, было одним из крайне немногих чувств, напоминающих, что он есть на этом свете, и он настоящий. Наполняло красками и смыслом дни.

Киммуриэль часто заставлял смотреть на это новичков клана, как бы намекая, что их ждёт, если они не будут справляться, захотят отказаться от поручений или сбежать. Также он недвусмысленно предупреждал, что такая же участь их настигнет, если они хотя бы задумаются о том, чтобы донести Джарлаксу. Выражение их лиц в такие моменты искренне развлекало псионика. Хорошо тренированные, крепкие и сильные дроу заикались, будто дети, уличённые в краже у Матроны Матери.

- Что до меня, то мне не нужно. У меня свои пути. Если понадобится моё участие - я появлюсь. Насчёт цены обсудим, когда доставим вас на точку назначения.

С этими словами Киммуриэль стал полупрозрачным, будто сотканным из бесплотного дыма, а затем и вовсе растворился в воздухе. Разумеется, заместитель лидера клана не опустится до странствия в качестве простого смертного в компании иблис и дартиир. Если приходится охранять всякий никчемный сброд - то, по крайней мере, нужно по возможности дистанцироваться, чтобы его ни в коем случае не приняли за одного из них. Кроме того, если бы Киммуриэль выбрал ехать сам - физического прикосновения дартиир вряд ли удалось бы избежать. Допускать этого псионик ни в коем случае не собирался.

Подпись автора

Юный эльфийский маг всё же интриговал Киммуриэля, потому что реакции Ксана на многие вещи отличались от тех, к которым псионик привык. Такие, как этот дартиир, посвящали много дней тому, чтобы преуспеть в своём искусстве, они жадно проглатывали книгу за книгой, а некоторые настолько не могли утолить свою тягу познавать тайны мироздания всё глубже и глубже, что прикасались к запретным сторонам Плетения и отправлялись в такие места, откуда молитвы не достигали богов, если это не самые тёмные боги, а то и вовсе демоны. И для многих из них рано или поздно наступал тот момент, когда они сходили с ума и обрекали свою душу на вечное проклятие. Киммуриэль видел, как этой дорогой ушёл от него Рай'ги. Видел, как на опасном краю балансирует Громф, впрочем, ухитряясь каким-то образом раз за разом не срываться. Киммуриэля увлекали пленительные образы, что роились в этих умных, иногда слишком умных головах. Ксана он рассматривал как возможность испробовать новый взгляд на мир, познакомиться с необычным типом мышления и что-то из этого почерпнуть. Псионик учился на всём, что ему попадалось, потому что всё на свете служило ему призмами, через которые он смотрел на мир, преломляя собственную точку зрения и развивая её в соответствии с новым опытом.

Желание исследовать свежий материал толкало Киммуриэля на контакт. Он чаще всего не вмешивался в существование агентов-осведомителей от одного поручения до другого, но данный случай был иным. Псионик чувствовал мотивацию к общению, несмотря на все предубеждения к представителю низшей расы, на его обоснованное недоверие арканному волшебству. Он выступал в качестве учёного, заполучившего в своё распоряжение редкий образец.

Зеркала. Зеркала? Почему этот странный наземный эльф с такой странной тоской, кажется, она правильно называется ностальгией, и непонятной теплотой вспоминает такой банальный предмет интерьера? Такое живое и непосредственное любопытство было Киммуриэлю вовсе не свойственно, и, тем не менее, он неподдельно задался вопросом, как бы проверить, будет ли Ксану приятно, если подарить ему, например, редкое артефактное зеркало. В хранилищах клана валялось несколько таких, и псионик понятия не имел, куда их девать.

Он удивительный. Потрясающий. Киммуриэля тянуло заглянуть поглубже в голову Ксана и покопаться там. Громф свои самые большие секреты надёжно защищал, но такой высоты мастерства от дартиир ожидать не приходилось. Когда он препарирует каждое движение мысли и каждый душевный порыв этого эльфа - необъяснимое влечение пропадёт, Киммуриэль не сомневался в этом. Чем скорее, тем лучше. Он оскверняет себя, находясь поблизости от грязи лунного отродья. По-хорошему Киммуриэлю бы полагалось, будто иллитиду, уволочь Ксана в тёмные недра своей подземной реальности, там выпить досуха всё, что содержалось в его мозгу, поглотить всё, что найдётся в этой личности занимательного и полезного, а всё остальное просто стереть, и потом сделать пустую оболочку немым безропотным рабом. Может быть, даже не своим, а вручить как подарок кому-то из соотечественников, из тех, кто любит играться с захваченными во время налётов дартиир. Псионик не знал, почему так не поступает. Почему настолько важно, чтобы Ксан по собственной воле, без насилия, открылся ему навстречу. Ему претило даже воображать, как этот эльф будет выглядеть сломленным и выхолощенным, что-то в этом образе отталкивало и возмущало, хотя Киммуриэль просто внушал себе, что так быстро разделаться с ним будет чересчур скучно.

Псионик намеревался беречь своё забавное приобретение.

- Ксан, - зазвучал размеренный голос Киммуриэля в сознании дартиир. - Если у вас нет намеченных на этот вечер планов, - он говорил как тот, кому заведомо известно, что никаких сформировавшихся задумок на сегодня Ксан не имеет, - то я прошу вас уделить мне толику вашего внимания. Я не имею обыкновения похищать тех, с кем меня связывает контракт, поэтому мне необходимо ваше добровольное согласие.

Определить, где находится Киммуриэль на самом деле, не представлялось возможным никакими заклинаниями. Он мог незримо стоять прямо у Ксана за спиной, а мог удобно устроиться в кресле за столом своей комнаты в одном из убежищ Брэган Д'Эрт в Андердарке, или прогуливаться по лусканской улочке. Найти его, когда он был настолько защищён, мог только другой псионик - уровня по меньшей мере К'йорл Одран. Но Матрона Облодра была мертва.

Подпись автора

Никакая магическая арка не вспыхнула ни перед дартиир, ни даже вокруг него. Очертания помещения, где отдыхал Ксан, попросту в мгновение ока размылись, а затем и вовсе пропали в небытие. Тот как будто сам прекратил существовать - лишь собственное "я", некая совокупность мыслей и самоосознания, осталась, но вокруг та капля личности, что ещё недавно была Ксаном, могла увидеть лишь ничто. Он был в нигде и в никогда. Время, пространство, расстояние, такие понятия, как верх и низ, перестали существовать. И одновременно эльф, если бы только захотел, интуитивно почувствовал бы всю мультивселенную, мироздание как оно есть. Впрочем, раньше, чем Ксан успел бы на чём-то сосредоточиться и что-то понять, под его ногами вновь проявился нормальный пол, по сторонам - высокие стеллажи, а над головой - высокий сводчатый потолок. Тело Ксана тоже вернулось, совершенно невредимое, будто ничего и не произошло.

И тоже никакое свечение портала не ознаменовало его перемещение. Он исчез в одном месте, и тут же возник в другом. Пред алыми очами дроу, точно держащий самый важный в году экзамен школяр. Он нарочно подверг психику и терпение Ксана такому испытанию, чтобы проверить реакцию. Конечно, Киммуриэль давно уже был выше обыкновенного и бессмысленного глумления. Хотя, определённо, насмешливые искорки поблёскивали в его зрачках.

Киммуриэль удобно устроился за одним из библиотечных столиков, за которыми обычно проводили свои штудии арканисты Башни. Даже сейчас чуть в отдалении можно было заметить нескольких из них. Они полностью игнорировали присутствие псионика, обсуждая какой-то научный трактат, толщина которого легко позволяла использовать эту книгу в качестве орудия убийства, а ещё один, явно отдельно от них, сидел с другой книгой и сосредоточенно делал из неё выписки.

- Садитесь, Ксан, - пригласил Киммуриэль. - Вы ведь хотели сюда попасть, не так ли? У меня есть разрешение от архимага пользоваться этим местом, когда мне заблагорассудится, и он не оговаривал, что мне нельзя никого больше приглашать разделить со мной это редкое интеллектуальное удовольствие.

Киммуриэль говорил с таким пренебрежением, как если бы всё Братство Магов казалось ему сборищем кукарекающих по поводу и без петухов да кичливых раздувшихся индюков, которые думают, что они прекрасные павлины и гордые орлы. Как подходящих кандидатов на разумный и адекватный диалог он вряд ли рассматривал хоть кого-то здесь. Кривляющиеся обезьяны, толкающиеся, постоянно доказывающие каждый своё превосходство над остальными, не должны пользоваться такой опасной вещью, как магия. Псионик искренне рассчитывал, что успеет ускользнуть прежде, чем они вновь обрушат башню на свои пустые головы.

Перед самим Киммуриэлем тоже лежала книга. Судя по заголовку, крупными буквами заметному на одной странице, и иллюстрации на второй - она повествовала об истории Фаэруна. Забавно, если учесть, что псионик был достаточно стар, чтобы в немалом количестве описанных событий принимать участие лично - прямо или косвенно. Как и многие ветераны, Киммуриэль мысленно отмечал каждый момент, описанный неправильно, правда, не возмущался, а, скорее, развлекался - что взять с памяти низших созданий и их скромной способности что-либо внятно излагать. Таким образом, литературное произведение служило для Киммуриэля не способом расширить багаж знаний, но, скорее, сборником шуток, как хороших, так и посредственных. Джарлакс бы не поверил, если бы ему сказали, что Киммуриэль обладает чувством юмора и даже изредка балует эту свою сторону. Псионик редко смеялся не потому что не понимал, в чём суть - но в подавляющем большинстве случаев она казалась ему чересчур убогой и примитивной. Довольствоваться таким - не иметь вкуса и себя не уважать.

- Скажите, удовлетворяет ли вас наше сотрудничество? Быть может, у вас есть какие-то вопросы ко мне? Или даже пожелания? Я открыт вам навстречу и готов выслушать.

Псионик говорил отстранённо-нейтральным тоном и не позволял себя раскусить. Обычно ему удавалось настолько эффективно "держать лицо", что многие верили - под маской ничего нет. Он не стремился впечатлить Ксана или кого бы то ни было, лишь не изменял раз выбранному стилю поведения.

Подпись автора

Тонкие изящные пальцы, с виду настолько хрупкие, что, казалось, их можно сломать любым нажатием, положили плетёную красно-золотую закладку между страницами, аккуратно и бережно закрыли книгу и отодвинули в сторону. Киммуриэль оперся локтями о столешницу, соприкоснулся подушечками пальцев - стали отлично видны ухоженные, коротко подстриженные ногти. Киммуриэль производил одновременно впечатление того, кто крайне заботится о внешнем виде, и при этом совершенно не интересуется потребностями тела. Лишь следует правилам и моде, принятым в обществе. Ему необходимо выглядеть не только терпимо, но и представительно, вызывать расположение, насколько это применимо к дроу, который не является при этом Дзиртом До'Урденом и обычно настораживает всех одними странными способностями. Его редко кто понимал, и никто не спешил сближаться с холодным, подчёркнуто официальным псиоником. Тем не менее, за неопрятность его никто отродясь не мог упрекнуть.

Киммуриэль отлично знал, что ему повезло с той оболочкой, которой он был вынужден себя ограничивать. И находились те, кто не разделял его презрение к плотскому. Их восхищение внешностью при полном отсутствии желания разделять его мысли, идеи, отношение к миру, погружаться в бескрайний океан познания, доступ куда Киммуриэль мог предоставить, утомляло. Он имел возможность взять любого. Или заставить себя любить половину Фаэруна. Но его не вдохновляли чужие чувства, особенно поддельные.

- Вы презанятный объект для изучения, Ксан, - промолвил тёмный эльф, невозмутимо глядя Ксану в глаза. - Обычно простые смертные мне безразличны. Те, кто даже не пытается использовать дарованный им природой ум по назначению. Вы всё поняли верно, данное приглашение не связано с нуждами моей организации. Будьте уверены, я не занимаюсь персонально каждым осведомителем клана, лишь самыми важными и ценными. Даже среди дроу, состоящих в Брэган Д'Эрт, есть те, кого принимал не я, или кто видел меня лицом к лицу один раз в жизни - и молятся, чтобы этого не случилось вновь. Но вы - иное дело.

Киммуриэль смотрел взглядом, полным обжигающего льда. Взглядом, легко заставлявшим бледнеть и заикаться. Нашлись бы те, кто дал бы их сварить живьём или скормить демонам, лишь бы не оказаться объектом его прямого интереса, ведь псионик славился безжалостностью и ортодоксальностью.

- Вы можете поспособствовать моим занятиям во многих сферах. Если, конечно, не окажется, что я вас переоценил... Вы быстро схватываете, талантливо подстраиваетесь под обстоятельства, открыты совершенно новому, непознанному, даже если оно пугает обывателей - вам под силу преодолеть эту жалкую животную эмоцию. Любознательность поднимает вас над страхом и сомнениями. У вас есть потенциал. Помогая вам его раскрыть, я сам обрету немало.

Киммуриэль говорил, не таясь. Он уже убедился, что любая правда, хоть бы и самая неприглядная, Ксану предпочтительнее блуждания впотьмах и напрасных догадок. С ним можно не церемониться и не нянчиться. Пусть даже откровенность его чем-то шокирует - Ксан не сбежит. Не когда ему предлагают столько перспектив.

- Магия, присущая таким, как вы, дополняет мой ментальный дар, как его полная противоположность. Я псионик, Ксан. Я не нуждаюсь во внешних источниках, чтобы мои способности работали. Они не зависят от Плетения - ни Мистры, ни Шар. Не имеют ни малейшего отношения к богам и их прихотям. Единственный, от кого они зависят - я сам. Но, чтобы моё суждение о реальности было как можно более обширным и беспристрастным, я нуждаюсь в чужих умах, работающих в контакте со мной. Ваш ум я счёл... пригодным. Понятно ли я изъясняюсь?

Киммуриэль спросил снисходительно, словно общался с ребёнком, легко теряющим нить рассуждения. Он не делал это с целью задеть персонально Ксана - привык, что за Рим в принципе не поспевают. Избегать лишнего напряжения - нормально, Киммуриэль это отлично знал. Но всё же тосковал по равному диалогу - не с иллитидами. Их характер всё же не всегда соответствовал его насущным потребностям. Киммуриэль хотел настолько же отрешиться от земного и бренного, как они, но иллитиды занимали только одну из множества ниш огромной конструкции, составляющей мироздание, которые ожидали своей очереди, чтобы Киммуриэль их тоже заполнил.

Подпись автора

Киммуриэль опешил. Пестрота образов, мелькающих в голове дартиир, рассыпающихся пёстрым калейдоскопом, в котором одно перетекает в другое, буйство цветущего лета сменяется зимней изморозью, а день - ночью. Он никогда не видел эльфийское королевство, не бывал там. Но, если Ксан был родом оттуда, и при этом так себя вёл, если новость о псионике у него вызывала любопытство, открытый восторг, даже облегчение, потому что успел подумать о чём-то там ещё хуже, гораздо хуже, а обладателей особенных способностей разума бояться не привык - значит... Значит... Киммуриэль впервые в жизни пожалел, что был рождён дроу. Значит, их там много, и они объединены чем-то большим, чем просто амбиции по захвату чего-то, а удовольствие им приносит не чувство собственного превосходства. И самый сильный из них не подчиняет остальных, как делала К'йорл Одран со всеми Облодра, или как принято у иллитидов, беспрекословно слушающих распоряжения центрального мозга Улья? Если бы Киммуриэль появился на свет среди них, его жизнь могла бы стать ярче, многостороннее, полнее - с самого начала. И его дар бы не кормили и не холили только затем, чтобы он убивал, как великое и безотказное оружие. Киммуриэль не нашёл иного пути, и, будучи дроу, вряд ли его имел. В мире, построенном на взаимной подозрительности, на постоянной конкуренции, где ты, если не лучший, то сперва становишься никем, а потом тебя нет, и где дружить можно только против кого-то третьего, причём раз за разом ты убеждаешься, что все иные союзы, основанные на так называемой привязанности и на уважении, всё равно долго не живут, а терять в них ещё больнее - у него, вероятно, и не было иного шанса. Но Ксан показал ему. Парой фраз и обрывками мыслей показал, сколько Киммуриэль потерял, блуждая в темноте и отказываясь признавать существование света.

- Изоляция, скорее, вынужденная мера. Нас мало кто готов видеть рядом. Мы должны действовать из тени, - объяснил Киммуриэль.

Но что, если и это утверждение верно лишь для него? Что, если их реальность устроена иначе? Что, если они не всем ненавистные изгои, а равноправные члены общества? И, если бы его в своё время приняла другая семья, оттуда, Киммуриэль бы не изведал остракизма целого города, и не был бы вынужден смотреть на то, как его близких приносят в жертву, а потом внушать себе год за годом, что они ничего не значили для него, и ему безразлично. У камня и то острее сострадание и горечь утраты, чем у него. Киммуриэль принадлежит лишь своему дару, и, пока он не лишён возможности заниматься саморазвитием, всё в порядке, даже если Облодра не стало. Они ошиблись, не потянули то, на что замахнулись, и получили по заслугам, обсуждать нечего, как и оплакивать. Уничтоженный Дом не стоил печали Киммуриэля, его сожалений и раскаяния, что не сумел спасти никого. В Андердарке хлопочешь о себе только ты сам, и взбираться наверх по спинам родственников и знакомых - вполне нормально.

В детстве он так и не узнал заботливых объятий, тепла мягких рук матери, участия и поддержки. Пощёчины - да, получал, пусть и не руками, а кинетическим хлыстом. Такие, что кожа потом несколько суток горела. Ему сохранили жизнь и приняли в благородный Дом, только потому что он был псиоником. Все остальные качества ребёнка Матрону Мать не волновали. Киммуриэль привык, что физический контакт равен ментальному насилию. К'йорл использовала прикосновения, чтобы преодолеть его сопротивление, проникнуть глубже в мозг мальчика, которому нечего было ей противопоставить. Он даже часто не получал права задавать вопросы, не рискуя навлечь её гнев. Хотя в хорошем настроении К'йорл делилась очень многим сама. Но никогда - лаской и любовью, даже представить, что она бы вдруг начала проявлять нечто подобное, было полным абсурдом. Для дроу семейные узы - пустой звук. А как обстояли дела у псиоников Эверески? Гордились ли ими родители, поздравляли ли друзья с тем, что их приняли в эту школу? Ценило ли их общество, вознаграждала ли страна? Киммуриэль понял, что его мучает зависть, и это стало для дроу открытием.

- Расскажите мне о них. О псиониках вашего королевства.

Просьба оказалась полной неожиданностью даже для него самого. Киммуриэль втайне надеялся услышать, что их тоже презирают и гонят, или, по меньшей мере, избегают, что у них проблемы с социализацией. Хотя, с другой стороны, он бы попросил провести его туда, если бы Ксан сказал, что они выступают гармоничной и полноценной частью общей структуры страны. Киммуриэль всегда полагал, что ему некуда идти, кроме Брэган Д'Эрт, и даже сотрудничество с иллитидами - вынужденная мера, потому что больше некому обучить и направить его, он привык к ним в Андердарке, принадлежа к Дому, плотно ассоциирующемуся с этими "щупальцевыми тварями". От Облодра всех воротило так, будто они и сами выглядели как иллитиды. Для тёмных эльфов Мензоберранзана не было разницы. Но не ошибался ли Киммуриэль? Не ошибался ли он всю жизнь? И его замкнутость, его одиночество, его ненависть и мечты о мести не растворились бы под ярким солнечным и успокаивающим лунным светом Эверески? Что, если выбор был, лежал прямо перед ним, а он упорно отворачивался? Ксан легко и непринуждённо перевернул все его представления о реальности.

Подпись автора

Чем больше Киммуриэль слушал - тем отчётливее сознавал, что растратил свою жизнь впустую. Он думал, что все наложенные им на себя же абсолютные ограничения необходимы, если он намеревается раскрыть свой дар полностью. Что всё, не относящееся к процессу постижения великой истины о сути мультивселенной лишь будет тянуть его якорем на дно, не позволит разуму и духу очиститься от иллюзий, оков, привязанностей и зависимостей материального мира. Киммуриэля перестало интересовать что бы то ни было другое, и он воспринимал негативно всё, что отвлекает.

Но что, если псионика совсем не требует столь полного самоотречения? Что, если он просто непоправимо искалечил себя? Стало не просто неловко перед этим дартиир, стало почти стыдно. Что он вообще может рассказать о себе, если вся его жизнь, не связанная с Брэган Д'Эрт и с чужими планами, в основном Джарлакса или Громфа, состоит исключительно в слиянии Разума Улья иллитидов? Иллитидов, которых Киммуриэль предпочёл из-за вложенных в кровь, плоть и кости, врезанном глубоко в подсознание предрассудков дроу, что у иблис и дартиир ничего хорошего, важного, интересного, нужного и полезного априори не может быть, что это низшие расы, с которыми даже разговаривать - значит унижаться. Киммуриэль верил, что они единственные способны помочь ему, разделить его идеалы, стремления и потребности, понять, как он мыслит. Отвергнутый всеми соотечественниками, кроме тех, кто извлекал выгоду из могущественного псионика под боком, Киммуриэль нашёл пристанище в Улье, и их подчёркнутое отсутствие малейшего желания узнавать что-то о нём самом, помимо способностей и вариантов их развития, оказалось ему на руку. В Улье ни у кого нет настолько ярко выраженного "я", чтобы выбиться из системы, и это стало проблемой. Киммуриэля, наоборот, устраивало, что там нарочно и добровольно стирали свою идентичность. Он сам добивался того же... а теперь его накрыло беспощадной правдой о том, до какой степени он пуст, и как, приобретя сильнейшие псионические возможности на Фаэруне, он отказался от буквально всего остального.

Любовь обратилась для него в пустую трату времени и сил, в самообман, в глупую трагикомедию, если не прямо-таки в фарс и профанацию. Семья - даже не вспоминайте, достаточно лишь посмотреть на него и вспомнить, где он родился. Дружба - лучше всего на расстоянии, со встречами при необходимости, как было у него с Джарлаксом. Сопереживание? Если заплатят. Уважение к другим? Зависит от их достижений и мастерства - концепция, что подобного же отношения заслуживает каждый разумный индивид, просто потому что не успехами едиными измеряется смысл существования, от псионика ускользала.

Он помогает тем, кого не хочет даже видеть, не то что разговаривать с ними, Громф и Квентл Бэнры в списке первые, за ними - Закнафейн и Компаньоны Холла. Живёт там, где ему плохо находиться в целом. Соглашается, когда хочется разорвать горло и купаться в пролитой крови - например, на встречах с Матроной Матерью Зирит Ксорларрин. Держит соглашения, заключённые не им - когда приходилось прикрывать Джарлакса. Чем он вообще занимается? Для чего всё это? Дома дроу или города поверхности постоянно разрушали друг друга в войнах, иногда поднимались вновь, а порой исчезали навсегда. Ничто не было до такой степени крупным, серьёзным, трогающим Киммуриэля за живое, чтобы он вспоминал об этом с удовольствием.

Пошёл бы Киммуриэль селиться в гнезде скользких отродий со щупальцами, привыкать к слизи вокруг, не упоминая уж бассейны с паразитами и мерзкие липкие мембраны вместо дверей, если бы ему было известно, что где-то есть множество таких, как он? И если бы тёмным эльфам не внушали с малолетства, что их наземные родичи заслуживают только кинжал в сердце да пойти на корм паукам? Нет, ни за что, никогда в жизни он бы не подписал себе такой приговор. Киммуриэль чувствовал, что его принудительно загнали в Улей, и, при всём отвращении, которое внушали иллитиды, лишь там получал покой и хотя бы относительную безопасность. И - ненавидел тех, чья травля обрекла его на это.

Теперь его сжигало ощущение, что он обманут, предан, заклеймён с самого рождения. Обучен тому, что убийство, даже массовое убийство, не стоит ничего, но не умеет общаться о чём-то, кроме непосредственно работы или области своих исследований. Киммуриэль помнил одобрительно кивающую К'йорл Одран, когда он мучил кого-то до смерти с особой жестокостью, пробуя вложенную ему в руки власть, и был рад ей угодить, ведь это значило, что сегодня не сделают больно ему самому. Она сделала из него своё подобие. Это её вина.

Но ярость вспыхнула и улеглась - уже ни к чему злиться на мёртвую. Ему следует подумать, как выбраться из ловушки, куда загонял себя на протяжении сотен лет. Хватит с него. Он уже далеко не молод. И, возможно, Тимора больше не подбросит ему такой любезный шанс измениться... и, научившись менять судьбу империй, теперь освоить сложнейшую из наук - быть счастливым.

- Никогда не слышал более увлекательного рассказа, - улыбка псионика вышла грустной.

Ксан словно бы угадал его настроение, настолько удачным получился следующий вопрос.

- О, вы ещё ничего не видели, уверяю вас, - Киммуриэль не прекратил улыбаться, но теперь это выглядело теплее и уже без той надломленности, которую он едва не выдал минуту назад. - Вот, допустим...

Он потянулся ко лбу Ксана и коснулся пальцами. Посылая вещественный, плотный, осязаемый образ, наполненный звуками, запахами, и, если бы Ксан решил проверить - вкусами. Киммуриэль воссоздал картинку по описанию, прибавив к ней элементы самых светлых и радостных с точки зрения дартиир, насколько он мог себе её представить, мест, где побывал в прошлом. И теперь они стояли посреди цветущего фруктового сада. По достоверности ничем не отличалось от настоящего шедевра, совместно созданного природой и искусными руками.

- Или вы бы хотели что-то другое? Горы, может быть? Водопад? Фонтан на городской площади? Протекторат Невервинтера? Крепостная стена Врат Балдура? Где вам наиболее комфортно?

Киммуриэль уже почти смеялся, как если бы некая шалость удалась ему блестяще.

Снаружи их оболочки выглядели так, будто оба эльфа вдруг впали в Дремление и грезят наяву.

Подпись автора

Киммуриэль не мог воссоздать место, в котором никогда прежде не бывал... но мог аккуратно подтолкнуть мозг Ксана в нужном направлении, и тот сам преобразовал игру воображения, созданную псиоником. Дартиир видел и чувствовал, как поддаётся его воле ткань чужого фантастического мира, ластится к нему послушным котёнком, отзываясь на малейшие пожелания, воссоздавая настолько мелкие подробности, что различить это несуществующее место и реальный дом Ксана было невозможно.

- Если мы выйдем отсюда, то вы увидите город, улицы, и, возможно, даже его население, ведущее себя как обычно, и даже сможете с ними поговорить, с кем угодно, кто нам встретится, - сказал Киммуриэль. - Отчасти это будут фантомы вашей и моей памяти, мне ведь доводилось бывать во Вратах Балдура, а отчасти наш собственный домысел. Разуму свойственно заполнять лакуны в том, что кажется ему знакомым. Так мы можем прочитать текст, который в целом нам понятен, даже если часть букв пропущена, или мысленно дополнить картину, если некоторые её части повреждены. Мы видим их такими, как они должны быть по нашим представлениям, и здесь то же самое.

Псионик улыбался уже решительнее, прекратив вести себя так, будто от столь незначительного изменения его лица обрушится небосвод.

С некоторых пор Киммуриэлю начала больше нравиться та сторона его дара, что созидала, а не разрушала. Он искренне гордился тем, как распутал извивающийся клубок слипшихся в одну склизкую массу червей в мозгу Далии Син'фелл. Она совершенно не осознавала происходящего вокруг неё, и ему пришлось восстанавливать её разум фактически с нуля. Кропотливая и долгая работа, что стала образцом его мастерства. Он считал чуть ли не самым великим эпизодом своей жизни тот день, когда помог транслировать величайшую мощь целого Улья иллитидов вместе с Громфом Бэнром и внёс вклад в спасение родного города от Демогоргона. Ему нравилась астральная проекция - ловкий трюк, с помощью которого он спас Аш'алу Меларн после того, как демонические ведьмы, беснующиеся в пляске в угоду Ллос, покинули залы своего великолепного особняка, оставив девушку на растерзание - иллитиду и медленной казни тела. Они решили, что уже победили, и это было самым опрометчивым шагом с их стороны.

Сначала псионик искал способ развить эту сторону своего дара из чувства вины перед мёртвым Рай'ги. Астральная проекция, сотворённая им, при его на то желании или насущной необходимости была почти равна по силам оригиналу. Очень мало существовало таких ментальных болезней, которые он ещё не научился исцелять - и даже та, с которой Киммуриэль вначале не совладал, тяжёлая хворь безграничного умопомешательства и потери связи с реальностью, что поразила Дзирта До'Урдена, была исправлена не без его участия.

Киммуриэль порой горечью и сожалением думал, что было бы, умей он подобное в той ситуации с подпавшим под влияние Креншинибона жрецом. Если бы он чувствовал в себе достаточно силы, чтобы дать отпор помешательству Рай'ги, очистить его разум и душу от ослепляющей зависимости. Если бы его копия появилась перед тем, как жрец сгорел заживо, и защитила. Если бы он уже тогда был способен перенести кого угодно из любого места, не считаясь ни с какими обстоятельствами. Но он почти ничего не умел тогда в сравнении с тем, чему научился теперь. Он переживал за успех таких действий, которые на сегодняшний день выполнял, не задумываясь, так же естественно, как дышал.

Увы, эти метания ни к чему не приводили. Как бы пугающе хорош Киммуриэль ни становился, вернуть того, кто погиб, ему всё ещё оставалось неподвластно.

А потом его захватил сам процесс. Это стало немалым открытием - псионика не только удобный инструмент пыток, убийства и подчинения. Сначала Киммуриэль презирал сторону, которую считал более милосердной, а, значит, слабой... но столкнулся с тем, что стал гораздо более востребованным едва ли не всеми, даже теми, кто прежде ни во что не ставил "облодровского выродка". Он был важен, он был полезен, и к нему обращались как к спасению, а не лишь как к палачу. Киммуриэль был чудотворец, незаменимое сокровище, с которого сдували пылинки и старались угодить. Но не в этом он нуждался. Куда важнее - что он ощущал себя увереннее, зная, что не зависит целиком и полностью от клана и прихотей Джарлакса. Если бы тот так же внезапно, как назначил своим заместителем, счёл, что больше не может терпеть рядом псионика, разжаловал бы и выгнал - Киммуриэлю нашлось бы, куда пойти и чем заняться. Он бы не пропал, как вышвырнутый за порог котёнок.

Повлияло ли подобное на него? Порой псионику казалось, что ничуть. А иногда - что весьма и весьма.

- Наши уроки будут происходить в этом пространстве вашего сознания. Так никто не похитит не предназначенные для них знания.

Киммуриэль сделал шаг, ещё шаг - не в реальности, там его оболочка не двигалась, - и, остановившись вплотную перед Ксаном, посмотрел ему в глаза.

- Что вы чувствуете?

Он ожидал. Правильных или неправильных ответов не было, но учитель, ставя определённые вопросы, знакомился с учеником. Подбирал лучшую тактику работы с ним, решал, что будет Ксану полезнее в первую очередь.

Подпись автора

Ох, иногда Ксан бывал действительно крайне наивным для своих лет. Новорождённые эльфята, кажется, о превратностях мира и то знали больше, чем он. Казалось, это не кто-то со сложным и полным опасностей прошлым, а беспечный деревенский шалопай, который в жизни не видел ничего страшнее соседкой собаки, лающей на него из-за забора.

- Я дроу. Это значит, что каждую минуту своей жизни в каждом встречном я допускаю недоброжелателя, - пояснил Киммуриэль. - Я Облодра, и много лет я провёл, избегая любого контакта со жрицами Паучьей Королевы, потому что она объявила награду тому, кто принесёт меня в жертву на её алтаре, - жёстко продолжал он. - И меньше всего я доверяю Тайному Братству и архимагу Громфу. Он настоящее чудовище в облике дроу, но, к счастью, слишком глуп, чтобы доставить проблемы сам по себе, когда его никто не направляет.

Он не хотел говорить об этом дальше, и это было заметно по непреклонной завершённости последней прозвучавшей фразы. Да, он жил в мире, где спиной нельзя поворачиваться даже к стене, потому что в стене может оказаться ловушка. Или открыться портал, из которого нанесут удар. Волшебники Башни уважали только себя - и превосходящую силу. Они, кажется, возомнили, что, если Киммуриэль исполняет распоряжения архимага - то и им обязан подчиняться, мало вникая в тонкости взаимодействия между двумя дроу. Что же, чем больше кто-то надувается, уподобояясь радужному пузырю - с тем более громким хлопком лопнет.

- Уроки псионики. Я избрал вас для того, чтобы поделиться этим знанием. Впрочем, псионике не учатся, как магии, не зазубривают наизусть заклинания или молитвы, здесь важна суть, а не форма. Её понимают, раскрывают в себе. Сильная воля, отточенный интеллект, дисциплина разума, постоянный самоконтроль и чёткое представление о том, чего хочешь добиться. Ум, пленённый сомнениями, унынием или неверием в себя, потерпит неудачу.

Киммуриэль привёл их сюда не для того, чтобы отдохнуть в комфортной обстановке. И не только из-за свойственной большинству тёмных эльфов Андердарка мании преследования. Ксан спросил, что он умеет - и псионик собирался показать так щедро, что потом несчастный дартиир пожалеет о своей опрометчивости.

- Нам некуда спешить. События здесь происходят со скоростью мысли по отношению к реальному миру. То, что вы видите, слышите, самое ваше тело является ничем иным, как мыслью. И, какой бы вред мы ни причинили друг другу или окружающей обстановке во время занятий, всё тут же восстановится. Я умею переходить в подобную форму в реальности, но пока ещё не находиться в ней постоянно. То, что мы определяем как "я", некое сочетание черт характера, память, самоосознание, место в этом мире - можно поместить в любую форму.

Киммуриэль говорил о перемещении между материальными носителями и о переселении в новое тело. Ксан вряд ли мечтал узнать и об этом секрете особенного дара, непостижимого даже несмотря на то, что его обладатели часто ничего не скрывали. Трудно такое понять - если никогда не шевелил чужими руками и ногами как своими, не наблюдал чужими глазами, не заставлял союзников перебить друг друга. Киммуриэль как никто понимал, что внешность не имеет никакого значения. Внешность, возраст, пол и даже раса... иллитиды в этом проявляли впечатляющую неразборчивость - весьма практичную и логичную. В качестве инкубаторов для личинок они брали всех, кто подходил. Киммуриэль не поручился бы, что использовал бы случайно оказавшихся поблизости иблис или дартиир, если бы его нынешняя оболочка умирала.

Запретный, чудовищный секрет бессмертия душ иллитидов... и псиоников вообще. Хотя мало кто развивал дар настолько или мог преодолеть внутреннее моральное ограничение, чтобы ухватиться за шанс.

Киммуриэль мог бы рассказать о Яраскрике, о том, как лишённый плоти иллитид переходил из головы в голову, и он даже делил по личному согласию свою черепную коробку с этим существом. Киммуриэль был сильнее Яраскрика, но, сумей иллитид подавить носителя - и физическая форма Киммуриэля по праву бы принадлежала ему. Даже к своему благодетелю холодный, почти бездушный, нацеленный лишь на своё выживание разум был бы совершенно беспощаден. Живя в Улье, Киммуриэль выдерживал бесконечные изощрённые проверки ежесекундно. И, как бы псионик-дроу ни преуспевал среди них раньше - они бы не преминули сделать его рабом, позволь он им.

Подпись автора

Киммуриэль замер, глядя на собеседника как на гения. Ксан обещал стать лучшим из всех, с кем псионик делился своими секретами. Уж точно лучше, чем старший сын Бэнр, чьи вопросы порой отличались выдающейся нелепостью и примитивностью. Киммуриэль терпел его с трудом и не собирался раскрывать свои истинные карты. Громфу нельзя было давать в руки весь потенциал ментального искусства. Впрочем, тому, кто не рождён псиоником, весь постигнуть и не дано. Но Громф не хотел считаться с ограничениями, он стремился забрать всё, насилуя интеллект и терпение Киммуриэля так же вульгарно, бестактно и по-хозяйки, как другие насилуют тело. Дурно делалось от одного факта, что ему приходится посвящать в область, не предназначенную для глупцов и пустых честолюбцев, врага, законченного эгоиста, относящегося к нему как к ресурсу. Сколько раз Джарлакс успокаивал его, увещевал продолжить, напоминал, что им всё ещё нужен доступ к мыслям Громфа, что довольный Громф даёт вести себя в том направлении, куда им нужно, и дпже порой щедрится на магию, артефакты и полезные советы. Киммуриэль кивал, скрепя сердце соглашался - и снова шёл навстречу очередной экзекуции.

- Вы, безусловно, правы. Это место предназначено для упражнений, результат которых на каждый момент времени может быть непредсказуем, поэтому я счёл гораздо более практичным заниматься здесь, нежели в Башне. Архимаг Громф не похвалит нас, если мы испортим его имущество. Но, безусловно, огненный шар, который вы заставите кого-то увидеть, испепелит не хуже настоящего. Что примечательно - тело останется невредимым, и окружающим останется лишь гадать, что его убило.

А вот следующая фраза Ксана заставила Киммуриэля вскинуться - алые глаза полыхнули эмоцией, напоминающей ярость. Казалось, он едва сдержался от того, чтобы ударить лунного эльфа.

- Запомните, Ксан - никогда, никогда, никогда, если меня с вами нет, не проворачивайте это самостоятельно! - рявкнул псионик. Ему не требовалось хватать Ксана за шиворот и трясти, как напакостившего щенка, чтобы произвести нужный эффект.

Конечно, псионик не собирался его бить. И даже отчасти был рад, что Ксан спросил, а не полез сдуру пробовать сам, на свой страх и риск. Киммуриэль мог извлечь потерявшийся разум из неподходящего носителя и вернуть обратно, но возни с этим было бы не обобраться.

- Это вполне возможно, однако, чревато тем, что вам не удастся вернуться обратно. Учтите, что восприятие меняется в зависимости от выбранного объекта, и вы не просто переместите себя в предмет мебели или оружие, вы почувствуете себя этой вещью, она станет вами, а вы - ею. Это может парализовать волю или свести с ума слабого или неопытного псионика. Кроме того, у стула, шкафа или клинка нет мозга, а, соответственно и возможности самоопределения. Иначе говоря, неподготовленный неофит перейдёт в состояние менее осознанное, чем растительное. Вы застрянете там навечно. Поэтому неодушевлённые предметы мы используем в качестве лишь проводников, но не конечных целей. Даже я не берусь так рисковать понапрасну.

Успокоившись, Киммуриэль отвернулся от Ксана и прошёл по комнате. В том, как кто-то обустраивает своё жилище, проявляются вкусы и интересы, и он исследовал. Псионик отметил, что ему самому также было бы тут вполне уютно. Между его комнатой и убежищем Ксана нашлось много общего.

- Начнём, если вы не возражаете. Атакуйте меня, не подходя ко мне. Представьте что вам нужно меня устранить, и атакуйте. Не сдерживайтесь и не щадите.

Киммуриэль скрестил руки на груди, явно намереваясь оставаться в этой позе. Он был чем-то похож на мастера того уровня, когда тот может себе позволить читать книгу, пока новобранцы прыгают вокруг и пытаются попасть по нему палками, потому что ему достаточно сделать шаг или чуть наклониться, чтобы все их старания пропали втуне. Впрочем, Киммуриэль не насмехался над Ксаном, ему и впрямь было интересно, какую тактику и какой стиль тот выберет. Попробует применить что-то из магии? Вообразит себе лук и выстрелит? Псионика устроит всё, но он будет развивать способности Ксана в соответствии с тем, что дартиир предпочтёт. Обычно в таких ситуациях большинство выбирает что-то, что даётся им проще всего, и с чем они точно не опасаются наломать дров.

Подпись автора

Киммуриэль закрыл глаза. Исчезло всё, кроме того, что ни одно живое существо не способно описать, не сбиваясь на расхожие банальности - то, что на самом деле представляло собой его "я". Такой школьный вопрос, доступный пониманию даже маленьких детей - и с загвоздкой, потому что уникальности определения не подобрать. Кто он? На такой вопрос вслух ответить нечего. Дроу? Псионик? Мужчина? Ещё пара сотен определений, применимых ко множеству разумных созданий Фаэруна. Он был неразличимой в масштабах мультивселенной крупицей, осознающей свою незначительность - и был самой мультивселенной, бесконечностью миров, что хранилась в памяти и фантазии, совершенно напрасно Джарлакс заявлял, что у Киммуриэля её нет. Он был там, где Ксан его видел - и нигде, и сразу всюду. Время остановилось - отменённое как единица измерения, Киммуриэль застыл в секунде между двумя ударами сердца или вздохами. Он никуда не спешил - но со стороны могло почудиться, что его реакция была мгновенной.

Он мог бы поступить так и в реальности, хотя это бы отняло у него куда больше энергии и напряжения воли. Здесь же... хотя содержимое мозга принадлежало не ему, псионик всё же мог лепить в подобном пространстве что угодно.

Он сделал шаг в пустоту, превращая дистанцию между собой и Ксаном в фикцию, обнуляя, схлопывая эти жалкие шаги между ними в одну точку - и вновь разделяя. И поменялся местами с лунным эльфом, если такое выражение вообще подобает здесь. Так игроки используют реверс фигур на доске.

Ксан сам попал под собственный так старательно скроенный удар. Столько ювелирной, тончайшей работы - и одним незначительным действием псионик вывернул карту боя. Проанализировав структуру изменённого заклинаний, Киммуриэль его слегка перестроил, чтобы дартиир не мог так легко рассеять собственную магию, как это обычно происходит у хоть сколько-то умелых чародеев. Тех, кто при неудаче не подпаливает подол собственной мантии или, того хуже, попадает по сопартийцам.

- Слишком много думаете! - бросил псионик.

Да, подобное было насущно необходимо в постижении и правильном применении ментальных способностей, но Ксан был на грани того, чтобы увязнуть в этом, как в трясине. Есть некая граница, за которой размышления из полезных превращаются в якорь, цепью прикованный к лодыжкам и тянущий на дно. Ксан сожрёт самое себя, предоставь Киммуриэль ему разбираться с собой без помощи. Хотя, конечно, его понятия о помощи разительно отличались от таковых у подавляющего большинства людей.

- Здесь всё ваше, Ксан! Будьте ведущим, а не ведомым! - Киммуриэль сказал это вполголоса, но по силе звучания и вложенной экспессии его слова не уступали крику во всё горло.

Он, возможно, хотел слишком много сразу, не давая опомниться и подстроиться. Но Киммуриэль стремился вытолкнуть Ксана из колебаний и низкого мнения о себе, элементарно не оставить времени на эту дрянную ерунду. Он верил, что дартиир справится.

Подпись автора

Киммуриэль покачал головой. Что же, Ксан был не худшим, с кем ему приходилось иметь дело. Но дроу уже сделал вывод, что в экстремальных ситуациях тот начинает дёргаться, путаться, и, как следствие, портачить. Такое бывает, и это придётся учесть, если он хочет добиться от дартиир результатов. Одно лишь оставалось совершенно непонятным для него - почему Ксан сразу сдался и опустил руки, почему уже пришёл к заключению, что ни на что не пригоден, откуда это чувство выученной беспомощности. Киммуриэль отнюдь не поставил на нём крест и не планировал выгнать взашей с позором. Чужая психика - вещь гибкая и хрупкая, что обычно играло ему на руку, но сейчас псионик старался быть крайне осторожным, чтобы не навредить. Это не Громф, с которым приходилось быть осторожным по совсем другой причине - позволит себе лишнего, и ни одной Матроне даже в самом сладком Дремлении не приснятся такие уровни боли, которые архимаг мог обрушить на него. Киммуриэль, возможно, сумел бы противостоять ему в открытом сражении - а, может быть, и нет, и меньше всего на свете он бы желал это проверить.

Сейчас Киммуриэль чувствовал себя проще. Свободнее. Во всех обращённых к нему жестах Громфа, в словах и поведении сквозила некая высокомерная снисходительность, тот позволял его обучать, не иначе. Так очень богатые, избалованные, привыкшие, что им всё приносят по первому же распоряжению, дети аристократов выжимают все соки из прислуживающего им плебса, потому что рождены выше и непоколебимо уверены, что им полагается абсолютно всё, что возникнет прихоть взять.Киммуриэль не давал Громфу никаких серьёзных знаний, ничего по-настоящему сложного и важного, что считалось секретами его семьи... и всякий раз с затаённым ужасом ждал, что архимаг это поймёт и накажет его, а потом - придётся наступить на себя и либо прекратить занятия, рискуя вызвать вспышку негатива и быть уничтоженным на месте, либо раскрыть все свои карты.

В сравнении с этим завуалированным рабством, припудренным псевдо-взаимопониманием, заинтересованностью его и Громфа друг в друге и той выгоде, что приносило их сотрудничество, Ксан воспринимался как глоток свежего воздуха в тесной темнице. Киммуриэль нашёл ученика, который действительно принимает его как наставника, а не как игрушку и хобби, которую можно в любой момент бросить, если поймёт, что она исчерпала себя, да ещё и поломать, чтобы никому больше не досталась. Киммуриэль не раз с тоской задумывался, что живым ему из этой петли не выбраться, а Джарлакс даже не понимает, на что его подписал. Громф был алчен до знаний и ещё менее был настроен ими делиться. Он убил свою любовницу, что принесла ему дитя-девочку с хорошим магическим даром, чтобы забрать ребёнка только себе. Безжалостно устранял любых конкурентов. И Киммуриэль не раз замечал, что архимаг контролирует его, пусть и не прямо. Запретов и ограничений не накладывал, в перемещениях не ограничивал, но ясно давал понять, что ему по вкусу, а что - нет. И тонко, почти незаметно, особенно для низших умов, которым их беседы казались вершиной любезности и даже почти товарищества, намекал, что за его неудовольствие придётся дорого платить. Киммуриэль не сомневался, что, как только Громф решит, что приобрёл достаточно, чтобы не нуждаться далее в учителе - то убьёт его, лишь ради того, чтобы Облодра ни с кем больше не поделился всем тем, что дал ему. Это была вторая причина, по которой он тщательно, как зеницу ока, берёг и скрывал от архимага, как много в действительности может, и не затрагивал с ним самые сложные и высокие темы. Ему было необходимо растянуть процесс на как можно дольше, псионик был полностью уверен, что от этого зависит сама его жизнь.

Ещё и поэтому взять Ксана и передать ему так много, как сумеет, было для Киммуриэля тайной и жгучей отрадой. Псионик, чувствуя, как в его груди шевелится злорадство, действовал в пику архимагу за его спиной. Пока что приводить Ксана в Башню Магов не было опасно, Громф не скоро заподозрит, что происходит на самом деле. Но потом им придётся сменить место занятий.

- Откуда это упадническое настроение, Ксан? - безмятежно поинтересовался Киммуриэль, подходя и помогая молодому магу подняться. - Я не терплю такого в моих учениках, и настоятельно рекомендую это учесть.

Прежде, чем вновь отступить на подобающую социальную дистанцию, дроу задержался, чтобы на пару секунд одобряюще положить Ксану ладонь на плечо. Киммуриэль был значительно ниже Ксана, но это не мешало ему осознавать себя гораздо старше и опекать юношу.

- Скажите мне, почему вы воспринимаете "плохо" как тупик на вашем жизненном пути, а не как всего лишь один из этапов, который нужно преодолеть? "Плохо" такая же ловушка разума, как и "невозможно". Вместо того, чтобы позволить им остановить вас, следовало бы подумать, как их обойти. В первую очередь естественным ограничением силы псионика является его убеждённость, что такое понятие, как "невозможно", в принципе существует.

Киммуриэль снова отошёл на противоположную сторону комнаты. Как он и обещал, та полностью восстановилась, будто ничего и не произошло. Если бы псионик не ожидал чего-то в таком духе, им бы не потребовалось и покидать реальный, вещественный мир. Впрочем, он сделал это вовсе не потому что беспокоился о ком-то или чём-то в башне Братства - на живущих там ему было глубоко и далеко наплевать, а имущество не его, и псионика ничуть не волновало, даже если бы вся библиотека с её редчайшими экземплярами лучших произведений литературного искусства сгорела дотла. Но, во-первых, он избегал лишний раз нервировать архимага Громфа, действительно боясь гнева этого старого и великого тёмного эльфа, а, во-вторых, подозревал, что Ксан отнесётся к причинённому им ущербу вовсе не так же легко. Особенно если бы по прихоти случая были жертвы.

- Попробуйте ещё раз, - терпеливо и кротко предложил Киммуриэль. - Помните, вы господин и повелитель своего разума. Он станет вашим оружием. Ваша школа магии как нельзя более подходит для успеха в нашем предприятии. Вам всего лишь нужно найти источник силы в вас самих, а не в Плетении. И не думайте слишком много - вы продолжаете до тех пор, пока не теряете полностью всякую веру в себя.

Псионик не считал, что с этим нужно торопиться. Он не хотел, чтобы Ксан ощущал себя как под гнётом чьих-то требований и пытался угодить вместо того, чтобы понимать, как конкретно ему удобно и комфортно.

Подпись автора

Этого, сказать честно, Киммуриэль предсказать не смог. Он недооценил степень затравленности Ксана этой жизнью. Дартиир видел только плохое, будто игнорируя хорошее, и плохого ожидал. Провала. Позора. Нового унижения. Предательства. Сжимающейся удавкой на горле бесполезности.

- Ксан, - позвал Киммуриэль, но маг не слышал его, всё погружаясь и погружаясь в вязкую пучину кошмара.

У каждого внутри ворочается своя бестия. У кого-то она лоснится жиром, приторно улыбается и бьёт хозяину в уши, что он должен забрать себе весь мир и жезл всемогущества впридачу - жадность. У кого-то танцует вокруг неверных бесовских огней, как обнажённая ведьма на полуночном шабаше, покрытая язвами, будто чумная, куртизанка-похоть. Чьи-то мучители почти выжрали хозяина тела изнутри. У Калийи был демон, пылающий глазами, точно жуткие ямы Баатора, и скалящий клыки, что острее любого меча - ненависть. У Далии - апатия. У Артемиса Энтрери - зияющая воронка на месте души.

Но Киммуриэль был уверен, что не существует такой хвори, которую нельзя было излечить.

- Ксан, - снова позвал он, но его продолжали не слышать.

И он стоял в гниющих развалинах чужого подсознания, глядя на эльфа, что походил на мертвеца, восставшего от приказа неумелого и не слишком усердного некроманта.

- Ксан, пожалуйста. Я не для того спасал вам жизнь, чтобы вы теперь хоронили себя заживо сами! - это псионик уже крикнул. Не сдерживаясь, как очень, очень редко за всю свою жизнь себе позволял.

Даже когда он отчитывал членов клана за неудачи или глупые выходки - он настолько тон не повышал. Нечто такое от него порой получал только Джарлакс, когда в очередной раз изображал из себя в бою напыщенного и хвастливого павлина, поражённого синдромом самолюбования.

Закричал, разбивая наваждение звуком своего голоса. Проливая утренний свет на стылое пепелище чужой души.

Киммуриэль даже не усадил, а властным толчком ладонью в грудь опрокинул Ксана в мягкое кресло. Следом на дартиир опустился плед, в который псионик его закутал чуть ли не по самый нос. Киммуриэль погладил его по волосам, как мать гладит эльфёнка, у которого случилась истерика, или его напугали ночные тени - не Матрона, а настоящая заботливая мать. Затем псионик ментальным прикосновением разбудил фосфоресцирующие грибы и кристаллы на стенах - они один за другим загорелись белоснежным или бледно-голубым светом.

- Вы так старательно отказываетесь видеть позитивные стороны реальности вокруг, что у меня создаётся впечатление, будто это и было главной школой вашей жизни. У вас, несомненно, талант к этому, - говорил Киммуриэль. - Не вставайте. Позвольте себе приятное наконец, а не забивайте гвозди в крышку собственного гроба. Вы очень меня этим обяжете, Ксан.

Он ходил по комнате. Задумчиво перебирал какие-то скляночки и пузатые бутылки на полке - судя по виду и этикеткам, это были ёмкости для вина, но даже не самый искушённый смог бы понять, что каждое из них было бы не грех предложить и королю. Никакого второсортного пойла, только лучшие напитки. Киммуриэль поставил бутыль на стол. Взял с другой полки несколько цветных пухлых мешочков с какими-то специями, положил рядом. Разводил огонь в маленькой жаровне. Подбирал какую-то посуду, пока наконец не остановился на чём-то вроде высокого вместительного стакана с двумя большими ручками. То, чем псионик занимался дальше, напоминало приготовление многосоставного зелья.

- Я, собственно и не ждал от вас немедленных успехов, но не потому что вы не способны. Мне прекрасно известно, что волшебники не могут так быстро перестроиться. Я всего лишь изучал вас. И в целом я доволен тем, что увидел... Кроме последнего. Я мог бы убрать эти воспоминания, мог бы перекроить всю вашу личность, но подобные вмешательства редки даже для псиоников. Я не стану так рисковать искалечить ваш разум ещё хуже, чем он уже есть. Поэтому будем следовать более традиционным методам. Простите. Я доставил вам дискомфорт, и по моей вине вас посетили болезненные воспоминания. Но, Ксан, здесь, в настоящем, ваша бесценная жизнь принадлежит лишь вам.

От ярко-красного напитка поднимался дымок, растворяясь в холодном воздухе пещеры. Горячее вино - привилегия лишь знатных Домов Андердарка. А ещё он источал изумительный аромат, почти неуместный здесь, под землёй, в полутьме. В таком месте куда естественнее ожидаешь запаха свежепролитой крови. Но даже от пробирающего до костей холода надёжно защищала плотная ткань, в которую Киммуриэль в несколько слоёв обернул Ксана. Никакие крики и прочие наводящие жуть звуки сюда не доносились.

- Нужно ли мне поить вас? - с сомнением спросил Киммуриэль. - Если у вас будут дрожать руки, вы прольёте вино на свою замечательную мантию. Мы уже не в иллюзии, здесь я обычно живу, когда нахожусь не в Башне, - и не в Улье иллитидов, но об этом дроу пока умолчал. - Мы не сможем её очистить щелчком пальцев. И ещё... Скажите мне, если вас не затруднит, какие блюда вы предпочитаете?

По мнению Киммуриэля - Ксана было необходимо как следует накормить. У псионика в абсолютную кашу смешались собственничество, привычка к доминированию над каждым, кто позволяет собой управлять - и вполне искреннее желание помочь, подарить смысл жалкому в глазах самого же Ксана прозябанию в этом мире.

Подпись автора